— Скотину я нашел! Да постигнет их горе, я и тебя еще побил без вины!

И с этими словами он лег спать.

Фатимат на ночь осталась в его доме. Наступило утро. Пастух снова оделся в лохмотья и отправился пасти свое стадо.

— Раз ты своему мужу-пастуху, — сказала Фатимат его жене, — оказываешь такую честь и внимание, то я — большая преступница: ведь Уасгерги летает между небом и землей, а я его ни во что не ставлю. Научи меня, как мне быть.

— Я тебя научу, как искупить свою вину перед ним, — говорит ей жена пастуха. — Надень под верхнюю одежду какие-нибудь лохмотья, пройдись мимо нихаса, и люди скажут: «Вот жена Уасгерги Фатимат опять сбежала к пастуху, прелюбодействовала с ним и забеременела!». Это тебе во что-нибудь зачтется. Сама же ты сокрушайся и почитай его!

Она прошлась мимо нихаса — и один сказал, и другой:

— Вон жена Уасгерги опять сбежала к пастуху, погуляла с ним и забеременела!

Уасгерги уехал продолжать дело служения богу. Фатимат вернулась домой. Если до сих пор она даже полов не подметала, то теперь принялась за уборку и навела необыкновенную чистоту в доме, превратила его в солнце и луну.

Вечером Уасгерги прибыл домой. Фатимат выбежала, улыбаясь, ему навстречу и говорит:

— Прибыл, любимец божий! Ты много потрудился!

Он же, сказывают, когда приближался к дому своему, то ехал бывало с опущенной головой и поднятыми плечами, охваченный печалью. А теперь он поднял голову высоко и сказал?

— Благодарение богу! Хорошо, что я дождался улыбки Фатимат, она показала мне свои зубы!

Ночью она ласкала его, и Уасгерги сказал:

— Если бы я нашел рычаг вселенной, то ухватился бы за него и перевернул вселенную!

И только тогда, только один раз бог остался недоволен им.

Однажды после этого едет Уасгерги по дороге и видит: валяется рукоятка кнута. Уасгерги сказал: «Вот какая хорошая рукоятка от кнута!» — и протянул к ней руку, чтобы, не сходя с коня, поднять ее, но напрасно; еще раз — и напрасно, а в третий раз конь его пошатнулся.

— Неужели это больше чем рукоятка кнута?!

Он сошел с коня и хотел было схватить ее, но по колена увяз в земле.

— Боже, ты недоволен мной, — сказал Уасгерги. — Прости меня! Я ошибся перед тобой так, как мне не следовало!

Едет он по дороге дальше и видит большое, красивое грузинское яблоко. Он сказал:

— Жажда мучает меня! Кто мог потерять яблоко? — и протянул руку, чтобы поднять его.

Поднял его, разрезал, и из яблока повыскочили все мерзости мира: змеи, лягушки и прочее. Он швырнул его со словами:

— Боже мой, боже мой! О единый бог, как крепко ты дал мне знать свое недовольство! Прости меня!

Едет он дальше и видит: на дороге стоит стоймя красивый кумган.

— Боже мой, боже мой, мне бы смыть с рук своих следы от яблока!

Соскочил он с коня и стал мыть руки, но из кумгана вместе с водой выпали еще большие мерзости, чем раньше, и он заплакал.

— О боже! — сказал он. — Каким большим врагом твоим я стал! До сих пор ведь ты меня очень любил!

А потом пришло ему слово от бога:

— Да будет прощено тебе, потому что ты раскаялся.

И он возобновил свою работу.

115. Шашка Уасгерги

Когда Уасгерги расставался с миром, то свою шашку он вручил своему сыну и приказал ему:

— Иди забрось мою шашку в море!

Но тот унес ее и спрятал в лесу, говоря сам себе: «Когда его не станет, то я буду ее носить».

Он вернулся, и Уасгерги спрашивает его:

— Куда девалась шашка?

— Забросил ее в море.

— Нет, ты спрятал ее в лесу. Если она останется на земле, то люди истребят ею друг друга. Иди и закинь ее в море!

Сын опять вернулся, и Уасгерги снова ему сказал:

— Нет, ты ее спрятал в горе! Нельзя не закинуть ее в море!

У сына Уасгерги не оставалось другого выхода, — он закинул шашку в море. Она прошлась в море по всем рыбьим породам: потому-то за ушами у них имеется разрез и полезны они людям потому же.

116. Уасгерги и Татартуп

Уасгерги и Татартуп ехали верхом по Алагирскому ущелью, и им навстречу попадалось множество людей.

— Это множество людей поклоняется мне, — сказал Уасгерги Татартупу.

Татартуп в ответ еле заметно улыбнулся.

Они выехали в Сирау, где было множество чабанов — кударцев и туальцев. Уасгерги опять говорит Татартупу:

— Все эти чабаны поклоняются мне!

Опять Татартуп еле заметно улыбнулся в ответ и сказал ему:

— В таком случае попроси у них для нас косарттаг.

Завернули они к одному чабану и приветствовали его:

— Да умножится скотина твоя, добрый чабан!

— Да будет дело ваше правое! Здравствуйте, добрые гости!

— Мы в пути, далеко от дома; дай нам косарттаг, добрый чабан.

Чабан рассмеялся в ответ на такую их просьбу и сказал им:

— Какие вы сумасбродные люди! Если я каждому встречному буду давать по косарттагу, то что я пригоню домой!

Уасгерги и Татартуп повернули своих коней и поехали в Муртазату. Там старик и маленький мальчик заняли под кутаны большое пространство, но в кутанах у них был лишь хромой козленок да кривой годовалый ягненок.

— Заедем и к этому чабану, — предложил Татартуп. — Уже вечер; может быть, он даст нам приют.

Уасгерги и Татартуп заехали к старику и приветствовали его:

— Да умножится скотина твоя, старик!

— Да будет дело ваше правое, и да даст бог и вам, гости, скотину! — ответил им старик.

— Не приютишь ли ты пас, старик? — спросили они его. — Мы — гости.

— Конечно! Гость — божий гость, если вы не брезгуете мной!

Он завел их к себе, принял как гостей и коней их тоже убрал. Затем он послал мальчика, тот приволок единственного годовалого кривого ягненка, и старик заколол его для своих гостей, предварительно посвятив его богу.

Уасгерги и Татартуп ночь провели у старика, а когда ночи на смену пришел день, они сказали ему:

— Мы уезжаем!

— Я не отпущу вас без завтрака, повремените немножко! Иди принеси нашего козленка! — говорит он своему маленькому мальчику.

Мальчик-бедняга пошел, но не смог в больших кутанах найти козленка.

— Что он ищет? — спросил старика Татартуп, да будет ему табу.

— У нас есть еще один козленок, — ответил старик-бедняк, — но он его не может найти и горюет.

— Не горюй, — сказал ему Татартуп. — Но что это у тебя, старик, кутаны обширные, а скотины нет?

— Пока богу угодно было, скотина была, а теперь уже нет милости божьей, — ответил старик.

— В таком случае не печалься, — сказали ему Уасгерги и Гатартуп.

Они обратились за него с молитвой к богу и выпросили у него, чтобы через год кутаны его были полны скотины, как это было раньше. Поблагодарили старика за приют и уехали.

117. Бог, Уасгерги и Никола

Бог, Уасгерги и Никкола вместе были в балце, и одна девушка перерезала им дорогу.

— Да достанешься ты разумному мужу! — пожелал ей бог.

Уасгерги и Никкола были удивлены этим. Они доехали до края села, и какая-то женщина уступила им дорогу, тогда бог пожелал ей:

— Да достанешься ты дурному мужу!

Уасгерги и Никкола еще больше удивились и сказали:

— Что за диво?! Хороший муж той, которая перерезала дорогу, а плохой муж той, которая дала нам дорогу!

Выехав в степь, они спешились, сели, и бог пригласил их закусить. Но Уасгерги и Никкола сказали ему:

— Мы не примемся за еду до тех пор, пока не узнаем, почему ты пожелал хорошего мужа той, которая перерезала нашу дорогу, а плохого мужа той, которая дала нам дорогу. Скажи нам, не скрой от нас, почему ты так поступил.

Бог им ответил:

— Если у дурной девушки будет разумный муж, то жизнь их будет протекать ладно. Если же у разумной девушки будет дурной муж, то и их жизнь тоже будет протекать ладно.

Уасгерги и Никкола переглянулись между собой и сказали:

— Богу самому все лучше известно.