– Плачут только грязные плаксы. Плаксы-ваксы.
Калеб обнял коленки и вытер рукавом пижамы слезы. Малыш Кобб по-настоящему его пугал – даже сильнее, чем Тревор и Хоули, задиры в школе.
Кукла яростно заскребла собственную грудь, после чего сложила длинные пальцы домиком. Калеб только и мог, что смотреть на эти руки, – они были словно специально предназначены, чтобы душить. И неважно, детскую шею или же взрослую, шею котенка или же собачонки.
– Что еще ты умеешь? – тем временем спросил Малыш Кобб.
– Я… я не знаю.
– Скажи, ты умеешь прятаться в чемодан?
– А зачем мне прятаться в чемодан?
– Всякий должен уметь прятаться в чемодан! – авторитетно заявил Малыш Кобб. – Так Хозяин говорит! Чтобы было удобно носить с собой по городу или брать в поездку!
– Я не знаю, я не пробовал…
– У тебя есть чемодан? Принеси чемодан!
За чемоданом пришлось идти на чердак. А еще пришлось делать это незаметно и тихо. Кукла велела мальчику солгать, если он попадется родителям. Малыш Кобб не боялся, что Калеб пожалуется на него. Он угрожал, что, если тот наябедничает или не вернется с чемоданом в ближайшее время, сломает и изуродует все его игрушки.
И Калеб ему поверил – он выполнил все в точности, как требовал Малыш Кобб. Осторожно приоткрыл дверь детской. На цыпочках вышел в коридор…
Снизу, из гостиной, раздавались какие-то жуткие звуки. Почти сразу мальчик понял, что родители слушают передачу по радиофору. Ему невероятно захотелось побежать туда, рассказать им про Малыша Кобба, но он вдруг ясно представил, как деревянные кукольные пальцы ломают все его игрушки, и это наполнило его душу таким глубоким чувством потери, что он не рискнул ослушаться своего нового… друга. Поднявшись по узенькой лесенке в конце коридора на чердак, он нашел там пыльный темно-зеленый чемодан, взял его за ручку и потащил вниз.
Вернувшись в комнату, Калеб обнаружил, что Малыш Кобб лежит на ковре, нелепо раскинув ручонки в стороны. На мгновение мальчик понадеялся, что тот сломался.
– Я заболел, – прохрипел Малыш Кобб, не поворачивая головы. – Мне так плохо!
– Ты врешь! – ответил на это Калеб.
Кукла судорожно дернула ручонками, но так и не поднялась. Мальчик поверил – выглядел его комнатный злодей действительно очень жалко.
– Это потому, что я плохо себя вел… – проканючила кукла. – Хозяин говорил, что я заболею, если буду плохо себя вести… Помоги мне… Я больше не буду себя плохо вести… Помоги мне подняться.
Мальчик осторожно двинулся к Малышу Коббу, опасаясь, что тот в любой момент может вскочить и схватить его, к примеру, за нос. Но тот продолжал валяться, как куча тряпья.
– Я же пошутил… – сказала кукла. – Просто пошутил… Помоги мне… Помоги мне подняться.
Калеб пожалел Малыша Кобба – столько неподдельного страдания было в его голосе. Он подошел и склонился над куклой, и та вдруг дернулась. Калеб успел отшатнуться в последнее мгновение – длинные пальцы Малыша Кобба клацнули, схватив пустоту. Оторвав спину от пола, кукла с удобством уселась, уперев руки в ковер.
– Попался! Попался! Попался! – мерзко захихикал Малыш Кобб. – Глупый мальчишка! Я просто прикидывался! На случай, если ты, дурачина, приведешь своих глупых родителей. Они бы увидели обычную деревянную игрушку на полу и не поверили бы тебе. А когда ты все-таки пришел один, я решил подшутить… ха-ха-ха… я такой остроумный!
Калеб почувствовал, как слезы подбираются к глазам.
– Открывай! – велел Малыш Кобб.
Мальчик положил чемодан на бок, немного повозился с защелками и откинул крышку. Малыш Кобб вытянул свою тонкую шею.
– Что тут у нас? Любопытненько!
В чемодане хранились старые, милые сердцу мамы и папы вещи – их любовные письма и прочие предметы, цена которых измеряется бессонными ночами, пролитыми слезами и часами ожидания. Это был чемодан, полный потаенных надежд, полузабытых страстей и прочих взрослых штук, которые Калеб пока что не понимал.
Малыш Кобб схватил одно из писем и принялся его громко читать, после чего, презрительно рассмеявшись, порвал вместе с конвертом на мелкие кусочки.
– Что за бездарность! Что за нелепость! Фу! Фу! – Он порвал еще несколько писем, после чего повернулся к Калебу и велел ему: – Доставай! Всё доставай!
Калеб начал аккуратненько вытаскивать связки писем и прочие вещи, что там хранились, чтобы они не помялись и не испортились, но Малыш Кобб нетерпеливо взвизгнул:
– Быстрее! Быстрее, я сказал!
После чего принялся сам вышвыривать все, что хранилось в чемодане, и, когда тот опустел, велел мальчику забираться внутрь. Перепуганный и оттого совершенно безвольный, Калеб покорно влез в чемодан.
– А теперь подгибай ноги! Сгибайся! Сгибайся сильнее!
Но Калеб никак не мог уместиться в чемодан – что бы ни делал, как бы ни сгибался, как бы ни ворочался.
Малыш Кобб был недоволен, он стучал ногами по полу, пинал чемодан и все твердил:
– Сгибайся! Всякий должен уметь прятаться в чемодан!
Но у Калеба ничего не выходило. Его шея, руки и ноги неимоверно болели. Он несколько раз получил крышкой чемодана по спине, но результат был все тем же. В какой-то момент кукла, видимо, поняла, что из этого ничего не выйдет, и велела:
– Вылазь! Вылазь, ты, жалкое ничтожество! Не зря Хозяин говорил, что дети – бессмысленные существа!
Когда заплаканный Калеб вылез наружу, кукла напомнила ему про грязных плакс, но отчаянного хныканья это не остановило. Мальчик шмыгал носом и вытирал всё прибывающие слезы рукавом пижамы.
– Ты плохой, – проныл Калеб. – Я думал, ты хороший, а ты плохой! Ты порвал мамины письма и дернул меня за язык. Очень больно! И в чемодан заставил залезать! Я думал, ты будешь моим другом и мы будем все время вместе. Думал, мы будем играть…
Малыш Кобб завертел головой.
– Ну, ладно-ладно, не плачь, – едва сдерживая отвращение, проговорил он. – Давай играть.
Калеб поднял на него мокрые глаза.
– А ты будешь хорошо себя вести? Обещаешь?
– У меня правило – никаких обещаний! – важно заявила кукла.
– Пообещай! – потребовал мальчик.
– Ну, ла-а-адно, – протянул Малыш Кобб. – Обеща-а-аю. Буду хорошо себя вести. Давай уже играть.
Но, разумеется, Малыш Кобб соврал. Он ни на мгновение не думал хорошо себя вести. А быть может, просто не знал, как это.
– Нам все еще нужно понять, что ты умеешь! – заявил он. – Хозяин говорит, что детям самое место на свалке и они ничего не умеют, потому что все они – полные ничтожества.
– Ты обещал! – напомнил ему Калеб, но Малыш Кобб поднял руку – мол, подожди, это еще не всё.
– Хозяин – дурак, – сказал он и вдруг огляделся по сторонам, бросил испуганный взгляд на зашторенное окно и в страхе вжал голову в плечи. – Что он может знать! Ты вот не такой уж и ничтожный. Тебе только надо немного научиться. И тогда ты перестанешь быть бессмысленным.
– Научиться? – удивился Калеб.
– Ну да, – кукла усмехнулась. – Так что давай тебя обучим хорошим манерам! Согласен?
Малыш Кобб не стал дожидаться ответа и принялся руководить Калебом: он заставлял его делать сперва одно, затем другое, после третье, но всякий раз был недоволен – прямо как строгий учитель. Он требовал, чтобы Калеб плевался и каркал по-вороньи, учил его показывать плохие жесты, велел ему браниться – да так, что мальчик не понимал практически ни слова из того, что был вынужден повторять. Малыш Кобб его шпынял, больно тыкал острыми пальцами, один раз даже дернул за ухо. И в какой-то момент Калеб почувствовал, что с некоторых пор вовсе не Малыш Кобб его игрушка, а что он сам – игрушка Малыша Кобба.
Он хотел позвать папу или маму, но не отваживался вызвать гнев куклы.
«Вот бы они зашли, просто зашли в комнату!» – думал мальчик с надеждой, но папа с мамой сидели внизу и ничего не слышали, кроме своей передачи по радиофору. Выхода, кроме как сбежать самому и позвать их, не было.
