К лабазу подъезжает подвода, нагруженная мешками. За удилами мужик в купеческом жилете, прикрикивает Бузатому:

– Серпуха, примай разну сыпь!

– Что сегодня? – хрипло басит подсобник.

– Соли три пуда, мука, чечевица, пшено и прочи крупы.

– Немного-ть…

– Что удалось выбить на продснабе, тем и довольствуем. Многое в Поволжье нонче гонют, запросы от мелкого торговца срезают… Бога в них нет…

– Ясно-ть… кой Бог?.. Церкви порушили, молитвословцев гонют да обсмеивают… Господь и отвернулся, урожай отнял…

– Может быть… может быть… наказание господне…

Между Бузатым и подводой проходят Кержак в своих ботах и Шуша в кожаных сапогах тёмно-бардового цвета. От арки через дом из приоткрытой дверки следит за пацанами Рябой. Двое его братьев прислонились к дереву за аркой, курят папироски, на пальцы пускают дымовые кольца.

– А нуй, осторони… Видо́-ть, под спудом иду? – пробасил Бузатый, подсев под мешок у подводы и водрузив его на плечо.

Кержак остановился, Шуша ускорился и пробежал вперёд. Пока Кержак ждал и пропускал Серпуху Бузатого, Шуша поравнялся с аркой. Улучив момент, троица прижала его стене.

– Это вы заклад трепали? – надавил предплечьем в шею и замахнулся Рябой. Братья держали руки. Шушу взяла дрожь, челюсть сковали спазмы, ответить не мог. Увидев бучу, Кержак изловчился, прошмыгнул мимо Бузатого и с разбега наскочил на Рябого. Обхватил руками шею и, что было сил, рванул назад:

– Не трожь… своё брали… ваше нам без надобности…

Кержак повалил обидчика на землю, но тот ловко извернулся и соперники сцепились в борьбе и перекатах. Остальные замерли возле стены, не вписываясь в драку.

– А нуй… бежи, покуда ноги не открутил! – раздался бас Бузатого. Серпуха подошёл, подхватил драчунов за шкирки, без особого усилия поставил на ноги и толкнул в разные стороны. Бросив Шушу, братья Рябого отбежали. Их нагнал Рябой, обернулся на отдалившихся противников и пригрозил кулаком:

– Наше не брали – правда! Иначе головы вам не сносить.

Братья спешно ушли, не оборачиваясь. Трясущейся рукой Шуша пожал руку друга:

– Отчаянный ты… а я пужаюсь Рябых до онемения…

– Волка бояться – в лес не ходить! Я тоже крепко оробел, когда почуял, что силёнок маловато. Пересиливал меня Рябой… Не вступись Бузатый, надрали бы нам…

Друзья посмотрели друг на друга, засмеялись, отряхнули штаны и двинулись дальше. Пройдя немного в полном безмолвии, Шуша остановил Кержака:

– Думаю в кружок любителей бокса пойти, поддержишь? В новой школе за острогом открылся… Узнавал давеча, а в одиночку пойти не осмелился…

Последний месяц весны улетел для семейства Кержаевых быстро. Учились, трудились, обустраивали жилище с помощью присланных краевыми властями артельщиков. Александр Милентиевич приступил к своим обязанностям, свыкся с нормированной восьмичасовкой, но сейчас поднимался по лестнице здания управы, будучи неожиданно вызванным к начальнику. На днях они с Полежаевым очерчивали фронт задач на летний сезон, определили список подрядных планировщиков и регламент докладов о ходе выполнения работ… И вдруг телефонный звонок и настойчивая просьба голосом секретарши Елизаветы немедленно прибыть к руководству.

В руке кожаный портфель, Кержаев постоянно боялся его забыть, в голове немой вопрос: «И почто такая спешка?»

Поднявшись на этаж, Кержаев столкнулся с Настасьей:

– Вот так встреча! Здравствуй, Настёна! Поспешаешь, не смотришь в ноги?

– Здравствуйте, Сан Милыч… Бегу… к начупре…

– Какой такой начупре?

– Промежду нами: начальник крайуправы землеведения, – прикрыла губки ладошкой Настасья.

– К Полежаеву? Вот и мне телефон повелел прибыть…

– Телефон вам велел? – улыбнулась завхоз и пристроилась под руку, – Идёмте вместе… Как обустроились?

– Обустраиваем. Мебель предоставили добротную, жена довольна. А вот современный кабинетный стол жуть неудобен, хочу отказать… Пришлось секретер и бюро со старой квартиры перевозить… но вышло к лучшему…

– Дело хозяйское, ненужное заберём. Ремонт закончили?

– Обещали к лету в четыре недели завершить, а управились за три… Мои девчонки не нарадуются…

– Поздравляю… будут потребности – обращайтесь…

Александр Милентиевич и Настасья вошли к секретарю. Елизавета Петровна строчит на машинке. На подоконниках появилось по одному горшочному цветку – заметил Кержаев, и на правах старшего обратился к секретарше первым:

– Лизавета Петровна, мы к Колай Иванычу…

– Да, товарищ Кержаев, вас уже заждались… И ты, Настасья, заходи, не стой тут…

Кержаев и Настасья вошли. За столом сидели начальник и трое приглашённых. По одному краю незнакомый человек в тёмно-синей гимнастёрке, на воротнике петлицы из крапового сукна с малиновой окантовкой, какие носили уполномоченные ОГПУ. На петлицах звезда, три прямоугольника. Защитного полевого цвета фуражка со звездой. На коленях тощий портфель. Напротив ОГПУ-шника притихли двое в гражданских одёжах. Кержаев их знал – инженера из плановых отделов.

– Колай Иваныч, вызывали? – начал Кержаев.

– Сан Милыч, здравствуй. Проходи, дорогой, садись…

Движением руки Полежаев показал Кержаеву сесть к столу, взял со стола пару печатных листов и протянул Настасье:

– Настасья, ознакомься… приказ на службу… Требования будут списком, Лизавета Петровна печатает. Дождись и....

– Поняла, Колай Иваныч. Одна нога здесь, вторая бегает.

– Работа поставлена? – иронично заметил Кержаев.

– Вот-вот…, – согласился Полежаев.

Настасья подошла, взяла листы и вышла.

– Здравствуйте, товарищи! – Кержаев подсел к столу и, поочерёдно протягивая руку, всех поприветствовал.

ОГПУ-шник кивнул в ответ, сотрудники пожали руки.

– Итак, все в сборе… Товарищи…, – обратился начальник к подчинённым, – Командующий округом просит помощи в организационных мероприятиях по подбору места и разработке проектной документации для устройства секретного аэродрома в ближнем доступе города Котельнич. Совместная работа одобрена наркоматом – письмо получено. Для детализации и курирования проекта к нам прибыл уполномоченный отделения особого отдела штаба округа – товарищ Головач.

Уполномоченный встал, уважительно кивнул как старорежимный офицер, и достал из портфеля толстую папку:

– Товарищи, моё имя Мирон Ионыч, но называть прошу товарищ Головач… Всё, что узнаете, и последующие наработки будут носить гриф особой секретности. Проекту присвоено кодовое название «Гидроторф сто тридцать один».

Пасмурно. Собралась гроза, нависает туча, крапает дождь. Футбольная поляна в ложбине пуста. Стоят самодельные ворота. Штанги без подпорок, перекладины на воротах вынесены за раму, на одном выносе мокнет кем-то забытый пиджак. Верхом ложбины быстрым шагом идут Шуша с боксёрскими перчатками на груди и Кержак с сумой на перевязи через грудь.

– Ловкие у тя встречный удар и атакующая двойка… Мне бы так…, – хвалит Шуша и атакует воображаемого соперника.

– И у тебя получится, тренироваться надо…

– Чай и так не спускаю занятия…

– У каждого, Шуша, свои расположенности. Кому трудно, кому быстро даётся… Знай одно, как батя учит: коли начал – не отступай, пока не порадует результат.

– Бросишь сумку, выйдешь на наше место?

– Какое, выйдешь? – удивился Кержак, – Дождик бусит и к сочинению готовиться надо… У тебя есть словари?

– Кой-то есть… в начале года матка выменяла, ни разу не открыл. Как он поможет сочинению? Там же сочинять надо-ть?

– Посиди, полистай для интереса. Слова новые узнаешь… А словарный запас мыслями водит и воображение расширяет… И оценку любого сочинения повышает…

– Мне и трояк… за милу душу…

– Не в трояках дело. Больше знаний – шире кругозор. Ты ж не всю жизнь будешь мяч гонять да удары отрабатывать для отпора всяким Рябым?

– Усердный ты к учёбе, а кем думаешь стать? – ушёл от неудобной темы Шуша.

– Топографом, геодезистом или что-то близкое…