«День тьмы и мрака,

день облачный и туманный…»

(Иоил. 2:2)

1

Гиацинт я купил к празднику восьмого марта.

В супермаркете ими был уставлен целый «остров» между ларями с замороженной рыбой и стеной мясо-молочных стеллажей.

Там вздымался лес сагиттальных листьев, на цветоносах торчали разбухшие шишки.

Этот – кривой и какой-то недоделанный – единственный из всех уже цвел.

Его я и взял.

Бело-фиолетовый сгусток в черной пластиковой коробке полдня стоял на подоконнике нашей комнаты.

Потом жена сказала, что у нее от запаха разламывается голова, и гиацинт переместился на кухню.

С детства страдая неважным сном, среди ночи я всегда я просыпался, мучимый абсурдным желанием попИсать и попить.

Прошаркав в темноте куда надо, скользнув на кухню и еще слыша уютное ворчание унитаза, я тоже задыхался от аромата.

Он туго плескался между стен, грозил выдавить потолок.

Оставалось удивляться, как малая живая малость может создать такой эффект.

Сейчас мы с женой сидели по разные стороны кухонного стола.

Запах гиацинта бил наотмашь и намекал на нечто запредельное.

– И что… – осторожно переспросил я. – Что нужно от меня твоей маме?

Подумав, я смягчил тон и добавил:

– Чем я могу помочь Анастасии Николаевне?

2

Тещу я уважал.

Я родился и вырос в райцентре – каменной полудеревне, где еще недавно на главной улице за заборами мычали коровы.

Выучившись в областном городе, я не желал возвращаться на «малую родину».

Татьяна не отличалась ни красотой, ни изящностью.

Характер тоже мог быть получше.

Но у нее имелась двухкомнатная квартира при матери, давно овдовевшей и привычной к одиночеству.

Меня осудили бы записные моралисты, не знающие житейских проблем, но я женился из желания остаться тут.

Наш с Татьяной брак был средним по совокупности параметров.

Мы входили в подавляющую массу российских семей, возникших по необходимости, существующих от безысходности.

Мы не знали ни багровой пучины страсти, ни крепких мостов привязанности.

Татьянин темперамент не отличался мощью, секс стоял на одном из дальних мест в списке приоритетов.

Периодически между нами заходил разговор о детях: она настаивала, я отнекивался.

Тому были причины.

За четыре года я все меньше радовался своему супружеству.

Иногда даже казалось, что лучше было жить на съемной квартире, но оставаться свободным в проявлениях и излияниях.

Во всяком случае, я не имел уверенности в будущем, потому не хотел необратимого в виде детей.

3

– Так чем я могу помочь твоей маме? – повторил я.

– Она уже немолодая, но еще не старая, – ответила жена.

Я кивнул, поскольку думал точно так же.

– Но она живет одна. Ни мужа, ни любовников.

Я кивнул еще раз.

Слово «любовник» не становилось в ряд с тещей.

Однако комментировать я не стал.

С моей женой это выходило себе дороже.

Факт я понял наутро после свадьбы – осознал и смирился.

Не в моем нынешнем статусе было качать права.

– У мамы гормональная недостаточность.

Жена когда-то училась на том же курсе, что и я, была таким же компьютерщиком.

Но от матери – главного терапевта Облздравотдела – она нахваталась терминов и порой рассуждала, как настоящий медик.

– Она ходит по врачам, ей назначили тонну препаратов, но это не помогает.

Я кивал, кивал и кивал, пропуская информацию мимо ушей.

У меня хватало проблем на работе, чтобы я загонялся еще чем-то невнятным, касающимся тещи.

– Я много читала в Интернете. И нашла простой способ, как это можно вылечить без таблеток и уколов.

За окном с весенним писком пролетела синица.

Она-то, уж точно, не была разочарована в жизни.

– Ты меня слушаешь, вообще, или как?

– Слушаю, Таня, слушаю, – рассеянно подтвердил я.

Жену надо было слушать – или хотя бы делать вид.

– Так вот, этот способ…

– Да, что за способ-таки?

– Маме нужна сперма. Теплая и свежая, в которой все есть. Всего-навсего живая сперма.

– Чья? – глупо переспросил я.

– А чья может быть в нашем доме?

Снисходительность в Татьянином голосе не имела предела.

– Твоя, конечно.

– Ты что…

Я кашлянул.

–…Предлагаешь мне заняться сексом с… твоей мамой?!

– Совсем дурак.

Слова прозвучали просто и даже без возмущения.

– Ты сольешь в стакан, я передам маме, она введет в себя шприцом.

Я покачал головой.

Такой радикальности не ожидалось.

Но я опять удержался от комментариев.

– Проще некуда. И должно быть эффективно.

– А Анастасия Николаевна…

Я помолчал.

Представить тещу, раскорячившуюся со скользким шприцом между ног, было трудно.

Зрелище казалось более непристойным, чем если бы мы, в самом деле, занялись сексом.

–…Анастасия Николаевна знает о твоих… идеях?

– Еще нет, – невозмутимо ответила жена. – Если ты согласен, я с ней поговорю.

– Ну…

Я пожал плечами.

Не соглашаться с чем-то, пришедшим в Татьянину голову, было бесполезно.

Она умела настоять на своем даже в самых идиотских мелочах.

–…Согласен, мне-то что. Не умру от процедуры.

– Хорошо, – подытожила она. – Тогда все распланируем.

– А что тут… распланировать?

– У мамы еще не наступила менопауза.

– Что-что не наступило? – переспросил я.

– Менопауза. У нее продолжаются месячные. Сексом не занимается, от нежелательной беременности не предохраняется. Так что надо подождать безопасных дней, с двадцать первого по седьмой. Вот тогда ты ее и полечишь.

– Я ее полечу, – невольно повторил я.

4

Первый из безопасных дней выпал на субботу.

– Ну все, пора начинать!

Жена вошла на кухню и закрыла за собой.

– Начнем.

До этого момента мне казалось, что затея рассосется.

Я ошибался; у Татьяны не рассасывалось ничего и никогда.

– Вот тебе стаканчик. Мама готова, лежит у себя на диване. Когда управишься, позовешь. Я наберу шприц.

– А как я должен… управляться? – запоздало осведомился я.

– Как? Так. Ты что, в детстве не занимался онанизмом?

– В детстве занимался. Но сейчас не детство. Как-то уже забыл все эти приемы.

– Придется вспомнить, – отрезала жена.

– Послушай, Таня…

Я вздохнул, глядя на нее – энергичную, знающую все обо всем.

–…Давай мы с тобой просто потрахаемся в презере. Потом вывернем из него…

– Еще чего!

Взмах Татьяниной руки решительно отрубил мое предложение.

– Мама будет слушать и ждать, пока мы натрахаемся?! Это уже непристойность типа группового секса! Закройся тут и работай над собой.

– Но…

Я потер лоб.

–…Принеси тогда мой ноут. Запущу какую-нибудь порнуху.

– Я ему о лечении мамы, он мне – о порнухе!

Звякнули тарелки в кухонном шкафчике.

– Давай не выдумывай, приступай!

–…Ну все, хватит вам спорить!

Дверь отворилась, вошла теща – в привычном домашнем платье, желто-оранжевом с красными цветами.

– Так вы ни до чего не договоритесь. Таня, иди-ка ты, погуляй полчасика. Андрею без тебя будет проще.

– А шприц?

– Сама наберу, не маленькая. Иди-иди, хватит болтать.

Пожав плечами, жена пошла одеваться, звенеть вешалками и греметь сапогами.

Я сидел, ожидая ее ухода.

Наконец хлопнула дверь.

Я облегченно вздохнул и отправился в комнату за ноутбуком.

– Десять минут, Анастасия Николаевна, – пояснил я. – Сейчас, только открою какой-нибудь сайт.