– А зайчик, чудо, как хорош, – в тон ему пропела Ольга. – Шкурка, что паволока заморская, очи – чистые яхонты, – и, глядя прямо в глаза жениху, уверенно и чуть ли не властно добавила. – Отправляйтесь по домам горе-ловцы, мы нашего зайчика неумёхам не отдадим, мы удальцов разумных ждём.

– Наших ловцов-охотников отправите, других не скоро дождётеся, – крикнула из ватаги какая-то нагловатая девица.

– А ты по себе не суди, – быстро нашлась Берёза

– Всё верно Берёза подметила, никто видно к девице на двор не заходил, – подхватила Ольга. – Тявкающих псиц ловцам нет нужды разыскивать, они на свист сами бегут, – припечатала она, вызвав смешки в рядах ватажки.

– Знаю я разгадку, девица, – сказал почему-то вдруг оробевший Первуша,

– Молви, – милостиво разрешила Ольга.

– Трижды нужно помолиться, перед тем как пожениться.

– Что ж верно молвишь, молодец, – также уверенно продолжала Ольга. – Вот он твой зайчик, помолись, – она указала на лики богов. – И забирай

Девушки расступились, Первуша шагнул к лавке, сдернул шубу и обнаружил под ней румяную от волнения и жаркого меха Малину. Он обошел вокруг лавки, взял Малину за руку и вывел в середину горницы.

– Хорош ли зайчик? – спросила Берёза, обращаясь к дружкам жениха.

– Искали мы зайчика, а нашли невесту нашему охотнику, – отозвался Млад.

– И хотим узнать, хороша ли невеста для нашего удалого жениха, – оживился Борщ. – Богата ли умениями женскими?

– Откушайте, хлебушка, что Малинушка наша пекла, – промолвила из другого угла горницы взволнованная Леля, подошла к Голубе, взяла каравай на рушнике и поднесла сначала Первуше, затем Борщу с Младом, а что осталось, отдала весёлой ватажке.

– Вкусно, добры молодцы? – робко спросила она.

– Хорош каравай, хрустящ и пышен, а как с иголкою невеста умеет управиться? – в свою очередь спросил Млад.

Тут Услада молча подошла к жениху, держа в руках украшенную затейливой вышивкой по вороту и рукавам, льняную рубаху.

– Добре, – с улыбкой молвил Первуша и взял рубаху.

– Невеста наша свои уменья делом подтвердила, – продолжала меж тем Берёза. – А ты, добрый молодец, докажи-ка нам, что не тщетствуешь.

– Не побрезгуйте, красны девицы, примите скромные гостинцы, – Борщ раскрыл кожаный тоболец, который с самого начала держал в руках, достал из него горсть мелких серебряных привесок на поясок и принялся раздавать девушкам. – Прими, красна девица ложечку, – протянул он привеску Березе. – Чтобы сытно вкушать и телом добреть. А тебе, девица, гребешок – чтобы скорее две косы заплести, – это предназначалось Иве. – Вот и вам, славницы, на счастье, – двух одинаковых коньков Борщ передал Леле с Усладою. – Ну, а тебя, девица, не знаю, чем и порадовать, тебя-то ничем не удивишь, – скрывая смущение, обратился Борщ к Ольге. – Возьми вот хотя бы солнышко, чтобы сиять ярче всех.

– Не обдели и братца невесты нашей, – напомнила Берёза.

– А тебе добрый молодец, вот какой подарок, – Млад обернулся к ватажке и взял у кого-то из рук холщовый мешок. В мешке обнаружился деревянный крашеный щит. Восторгу Любима не было предела, это, какое ж у него теперь богатство и меч, и щит, прямо-таки небывалое счастье – коли такие дары перепадают от жениховых щедрот, вот и других сестриц уж поскорее бы женихи разобрали.

– Готовься, добрый молодец, подрастёшь маленько, отроком к себе в десяток возьму, – пообещал Первуша Любиму.

– Ну что, красны девицы, отдаете нашему жениху свою подруженьку? – Борщ подвел черту.

– Отдаем-отдаем, – хором ответили подружки.

– А, ты добрый молодец, отдаешь свою сестрицу за нашего жениха? – спросил Млад у Любима.

– Забирайте, – Любим по-взрослому махнул рукой.

– А вам, Томила и Голуба, довольно ли моего вено, отдаёте за меня вашу доченьку? – посмотрел Первуша на Малининых родителей.

– Забирай, сынок, – прочувствовано сказал Томила.

– Береги нашу доченьку, не обижай, – со слезой в голосе добавила Голуба.

– Матушка, батюшка, благословите, – попросила Малина.

Томила взял из красного угла резные лики богов, и обойдя вместе с Голубою молодых посолонь и остановившись супротив, промолвил:

– Живите дружно, любите друг дружку, да смилостивятся над вами боги.

Голуба расцеловала молодых, и, зажмурившись, на мгновенье крепко прижала к себе Малину – невесту, молодую хозяйку, будущую мать – неважно – своё дитя до последних дней.

После этого все стали выходить из избы, и свадебный поезд с песнями и плясками отправился на место праздничного пира. На поляне, выстроившиеся в два ряда по обе стороны от поезда, сельчане принялись осыпать молодых зерном и хмелем. У священной берёзы молодых ждал волхв, сельчане отступили, образовав круг. Волхв взял молодых за руки и, бормоча что-то себе под нос, повел посолонь вокруг дерева.

Сделав несколько кругов, волхв остановился, жестом вызвал из круга сельчан двоих отроков, один из которых держал в руках чашу, второй зажжённую лучину.

– Водица ключевая соедини сии души, – волхв поднёс чашу молодым.

Первуша и Малина трижды поочередно отпили. В чаше была чуть подслащенная медом вода.

Волхв взял лучину и, провел ладонью по огню, молодые с опаской повторили. Как ни странно, боли от ожога не почувствовали, да и самого ожога не случилось.

– Святой огонь соедини сии души.

После этого волхв опустился на колени, молодые тоже опустились и протянули к волхву руки со сложенными лодочкой ладонями, волхв на мгновение приник лицом к земле, затем зачерпнул крючковатыми пальцами и посыпал землицей раскрытые ладони молодых.

– Матушка-сыра земля соедини сии души.

– Поднимитесь, обручники, сомкните уста, соедините свои души и назовитися отныне мужем и душой, – повелел волхв.

– Называю тебя своей женою, – Первуша отцепил от пояса и надел на запястье Малины витой серебряный обруч.

– Называю тебя своим мужем, – трепетно промолвила Малина и склонилась для поцелуя к своему невеликого роста теперь уже мужу.

– Боги призрите сии молодые души, соединенные священными узами, – дребезжащий голос волхва возвысился, набрал силу и разнёсся над поляной. – Род убереги от окаянств и безгодия, Рожаницы благопоспешайте здоровых детишек, Велес пожалуй тук и злаки, Ярила не гаси любовного огня.

Крепко прижавшись друг к другу, новоявленные муж и жена, сопровождаемые прибаутками, шутливыми пожеланиями, пытавшимися растянуть их за рукава в разные стороны сельчан, направились к свадебному столу, где их встретила сваха Велимудра. Произнеся своё напутствие, сваха приняла от молодых в дар кунью шкурку и пожелала им детишек столько, сколько в шкурке волосков.

И вот, наконец, гости расселись за столом и принялись неспешно вкушать. Зазвучали здравицы в честь молодых, сельчане подносили подарки, в основном, скромные – глиняную утварь для снедей, дубовые бочки для квашения и солений, льняные рушники и скатерти – всё, что потребуется молодой семье в хозяйстве. Князь подарил молодой чете шубу куньего меха и кольчугу Первуше, а Яромир – тонкостенную, расписную посуду, а один маленький горшочек до краев был наполнен серебром – не один год молодые смогли бы прожить припеваючи, а с умом распорядившись, и не один десяток лет. Солнце склонялось к верхушкам деревьев, а веселье постепенно начинало нарастать. Засвистели рожки, загудели дудки, задребезжали-зазвенели бубны. Парни и девушки вставали из-за столов, выходили на поляну, разводили костры, устраивали пляски и всякие забавы. Удалые гридни из Яромировой и княжеской дружин подсаживались к пригожим девицам, обнимали за плечи, сладким шепотом заводили немудрёные речи. Старшее поколение вело неспешные разговоры, налегая на меды да закуски. Несколько гридней поодаль, почти у самого берега жарили на костре кабана, пойманного на вчерашней ловитве и томившегося прошлую ночь в заливке из соли, чеснока, лука, смородинного и мятного листа, а перед жаркой натёртого медом. Упоительный аромат уже поплыл над поляной, заставляя селян нетерпеливо втягивать ноздрями воздух и невольно поворачивать головы к источнику запаха.