– Дианочка, сообщите, пожалуйста, Игнату Сократовичу, что мы вернулись, – один из вышибал улыбнулся сисястой барышне за роскошным письменным столом у панорамного окна, и та подскочила, откинула копну пепельных волос за спину и процокола к двустворчатым, не менее роскошным дверям с завитушками.

Хром усмехнулся – время давно другое, вроде никто малиновых пиджаков не носит, рынки не крышует, а тяга к показной статусности никуда не делась: стол размером с поле для мини-футбола, двери как в царские покои и сиськи пятого размера на секретарше, которая вышла в коридор и сообщила, что Игнат Сократович готов принять посетителя.

Хром усмехнулся второй раз, громче предыдущего – вообще-то это его сюда притащили, а выглядело все так, будто Игнат Сократович снизошел до общения с каким-то Васей.

Перед тем, как впустить в кабинет, Хрома еще раз ощупали на наличие опасных предметов, даже металлоискателем проверили там, где он и при всем желании не смог бы ничего серьезного спрятать. И забрали телефон. Потом тот шкаф, что был поразговорчивее, в доброжелательно-приказном тоне уведомил, что Игната Сократовича нужно называть исключительно так и никак иначе. Хром кивнул с серьезным видом и шагнул за дверь в неизвестность.

Сократович восседал за длинным переговорным столом, делая вид, что сильно занят. Хрому он сразу не понравился: редкие короткие, как у зубной щетки, усы и зализанные назад жидкие волосы едва ли могли расположить к себе кого-то без внушительных аргументов. И Хром догадывался, что за аргументы у того заготовлены. Стоило приблизиться еще на шаг, как в нос ударил резкий трупный запах, – Хром еле сдержался, чтобы не блевануть прямо на эту гладкую столешницу, явно сделанную из чего-то натурального, как крышка люксового гроба.

– Добрый вечер, – он притерся возле одного из стульев, но располагаться не стал – не приглашали.

– Вы наверняка уже знаете, зачем вы здесь.

– Предпочитаю узнавать непосредственно, – Хром прочистил горло, невозмутимо сунув руки в карманы треников.

– Я вас услышал, – вздохнул хозяин кабинета, отложив какие-то свои супер-важные бумажки, и Хром наконец посмотрел ему в глаза.

И если все лицо у Сократовича было вялым и помятым, то взгляд сверлил жестко, холодно и насквозь. Хрому такое не понравилось еще больше. Не потому, что он испугался какого-то мужика в костюме. Он прекрасно понимал, что его специально выцепили без возможности морально приготовиться, заставили ехать в чем попало, как бомжару, в этот навороченный офис, хотели выбить из колеи, как совсем недавно поступили и кони. Но те хотя бы сразу обозначили, «чё-каво», а эти вокруг да около танцевали: мол, сам угадай, я важный человек, а ты мелкий жучара, захочу – раздавим прямо здесь, на этой столешнице и без лишних вопросов. Хром знал, что мерзотнее гаражей и подворотен, где все кристально ясно, могут быть только подобные элитные офисы, а поганее кулаков – только дела, творимые чужими руками. И Хром себя к таким относить уж точно не желал. Тем временем Сократович продолжил:

– Видите ли, Василий, я человек занятой и не люблю долгих бесед. Вы, как я понимаю, тоже обычно переходите сразу к сути.

– По возможности, – кивнул Хром, спиной чувствуя, как за дверью, почти вплотную, разместился один из мордоворотов.

– Один из моих людей утверждает, что вы обладаете некими полезными качествами, это так?

Голос Сократовича звучал настолько тихо, что Хром вынужденно сделал еще шаг в его сторону и едва не задохнулся. Что этот мужик, разлагался, что ли? Будто ходячий трупак перед Хромом сидел, моргал и шевелил бледными губами. Хром расстарался на самое тупое лицо, на какое только был способен. Сократович, закатив глаза, с тихим вздохом пояснил:

– Василий, не ставьте меня в дурацкое положение, вам это самому не выгодно. Так вы гадалка или нет?

От неожиданности Хром хохотнул, удивленно моргнув, но потом взял себя в руки. Если бы не жуткий запах, он, возможно, побеседовал бы чуть дольше, пояснив за «гадалку», но все внутри орало: Вася, беги отсюда живо!

– Так я картишки раскинуть люблю! – громче, чем рассчитывалось, воскликнул он. – Знаете, Игнат Сократович, пасьянсы разные, расклады на удачу. Вы меня ради карт, что ли, позвали? Я ж это… далеко не Ванга, так, балуюсь.

– Угу, – кивнул тот и жестом поманил Хрома ближе. Набрал что-то на своем смартфоне и повернул экраном в его сторону, заставив Хрома подойти почти вплотную: – Это сдельная. В валюте по вашему выбору.

– Да не надо мне бабла, – буркнул Хром, стараясь не перегнуть с «актерством». – Мне бы типа сижки, пожрать и за коммуналку расплатиться. Мужики обычно кофе там несут, алкоголь крепкий, я его, правда, не особо…

Игнат Сократович смерил его усталым взглядом и потер переносицу. Даже его усы выглядели разочарованными.

– Я предлагаю вам работу и безбедную жизнь.

– Так у вас охрана вроде ниче так, день ног не пропущен, – Хром озадаченно пожал плечами. Что за работа, ему даже думать не хотелось.

– В ваши обязанности будет входить не обеспечение безопасности, а поиск информации и людей. Ваш ответ?

– Э-э…

Театральное мастерство практически иссякло, и Хром замешкался, когда на его запястье вдруг легли холодные пальцы.

– Василий… Олегович. Вам со мной ссориться уж точно не советую.

– Вы типа мне сейчас угрожаете? – встрепенулся Хром, вырвав руку из мерзких клешней Сократовича, и тот скривил губы, как от слишком кислого вина. – У меня в полиции свои подвязки, чтоб вы были в курсе.

– У вас в полиции… – Сократович растянул рот в невеселой ухмылке. – Ваш дядя Лёша, конечно, человек влиятельный. До определенной суммы. Я тоже предупреждаю. Врать вы не умеете. И, кстати, не становитесь как ваш отец, я бы вам рекомендовал быть более сговорчивым.

Чувствуя, как к горлу подступает ком раздражения, Хром сжал кулаки так, что пальцы почти свело – раньше так всегда получалось унять гнев. Этот мужик, тот самый, на кого впахивал Шахтер, не так давно приходивший со шкатулкой, совсем не читался. И припугнуть его в ответ было совершенно нечем. Правда, Хром и не горел желанием заглянуть в эту душу – и так ясно, что там все прогнило до кости: смердело знатно, так что даже нуждайся он в подобном количестве бабла, дольше рядом с Сократовичем выдержать бы не смог. И эта покровительственная осведомленность бесила, особенно касательно родителя.

– Да что вы знаете о моем отце…

– Немного, – прервал Сократович. – Но мне хватило, чтобы составить о вас мнение. Или все-таки тоже дадите заднюю в последний момент?

– Вот именно. Всех благ.

Хром развернулся и, преодолев переговорную в два шага, буквально влетел в тяжелую дверь, чуть не врезавшись на пороге в охранника. Тот, не получив от своего босса никаких указаний – например, порешать его где-нибудь под мостом и бросить за Волгу – проводил Хрома до коридора к лифтам. И на прощание «дружелюбно» посоветовал ходить по улицам аккуратнее, мол, гололед, ноги можно переломать. На этом интерес к нему закончился.

На ресепшене Хром словно превратился в невидимку: барышня за столом хлопала ресницами в монитор, не замечая ничего, других посетителей не наблюдалось. Хром обернулся и посмотрел назад с недоумением – сюда, значит, везли как чинушу, а обратно даже не пинком под зад, потому что много чести. Чувство раздражения и тревоги, возникшее во время беседы с Сократовичем, только усилилось в разы, стоило сделать пару шагов к лифту и увидеть на белоснежном полу какие-то штрихи. Когда подошел ближе, они оказались выложенными друг за другом толстыми цыганскими иглами, очень ровно в ряд, как в направляющую. Судя по тому, что девушка с папкой в руках прошла прямо по ним и не заметила их, игл в реальности не существовало. Ну, как не существовало – девушка, по ходу, видела их как обычные полоски на модном керамограните. Это только один Хром читал их как подсказку провидения.

– Ладно, посмотрим, – сказал он сам себе и свернул из большого коридора в маленькое ответвление, где находились какие-то нерабочие помещения и туалеты. У двери мужского иглы были свалены в кучу, Хром переступил их и замер, глядя на кабинки. Две свободны, две заняты. В одной стажер, весь на кипише, потому что у него постоянно сползали подтяжки для носков и он приходил сюда в пятнадцатый раз за день, в другой – нездешний парень, молодой, и от него шло такое странное чувство, будто он дрочил – удовлетворение, близкое к оргазму, но все же не оно. Что-то похожее. Пока Хром мыл руки, точнее, делал вид что увлеченно моет их, стажер справился с подтяжками и ушел, и он смог занять кабинку рядом со странным типом, от которого волнами накатывала то боль, то полный покой, словно все его эмоции на миг глохли в ярком, как вспышки, облегчении. Закрыв глаза, Хром уселся на крышку унитаза и попробовал влиться в этот поток, что получилось, но не сразу: сначала только пустота в мозгах, потом еще большая тревога, почти паническая атака, а потом резкая боль в пальцах, точно их резануло лезвием. От неожиданности Хром дернулся и стукнулся локтем о стенку. Видимо, это напугало и типа за ней, потому что тот зашуршал бумагой, засуетился, следом зашумел слив, а потом дверца хлопнула, и Хром остался один. И хотя он был почти уверен в том, что знает, кто только что ушел, все равно заглянул в соседнюю кабинку.