– Сеня, не надо так со мной!
Морщась от боли, отнимаю у него локоть. Мне открываются всё новые не самые приятные качества супруга. Раньше он никогда не позволял себе подобной грубости по отношению ко мне.
– А как с тобой надо? – со злостью интересуюсь я, испытывая искреннее удивление.
– Где ты была всю ночь? – повышает голос Володя.
Тоже злится. А я недоумеваю. Разве он имеет на это право?
– Гуляла, – пожимаю я плечом. – А что?
– Решила мне в отместку заработать себе репутацию шлюхи?
Ладонь ожигает. Сама не поняла, как ударила его по щеке.
Володя приходит в бешенство от моей пощечины, его глаза злобно сверкают. Хватает меня за запястье и сжимает до острой боли.
– В том, что произошло, есть и твоя вина, – цедит он. – И ты прекрасно это знаешь! Я думал, ты всё поймёшь, ты же умная, Сеня!
– Не смей меня трогать, Калугин, – цежу я в ответ, с презрением глядя в его казавшееся раньше таким красивым лицо, и кое-как вырываю из захвата руку. – Знаю, знаю, ты слишком страдал от моих безуспешных попыток забеременеть и нуждался в таком вот успокоении! Я уже поняла.
– Дело не только в этом.
– В чем же ещё, стесняюсь спросить?
– Я мужчина. И как любому нормальному мужчине, мне нужен нормальный секс. А ты… никогда особо не старалась, Сеня.
Прикрываю глаза, в очередной раз испытывая жестокое унижение. Значит, когда я отдавала ему всю себя, открывалась, доверялась в самых интимных моментах, я, оказывается, недостаточно старалась? И каких же, интересно, стараний ему не хватило с моей стороны? Володя, по крайней мере, всегда кончал. А вот я испытывала оргазмы исключительно с помощью своих пальцев и наедине. Но мне бы и в голову не пришло когда-нибудь обвинить в этом мужа. Надо же, мы прожили вместе столько лет, а я только сейчас узнаю, насколько разные у нас ценности…
– Мы разводимся, Володя, – устало констатирую я. – А пока не продадим и не поделим эту квартиру, я поживу в гостинице, если не возражаешь. Не могу здесь больше находиться. Просто позволь мне спокойно собрать необходимые вещи и уйти.
Челюсть супруга плотно сжимается, губы белеют.
– Никакого развода не будет, Сеня, – отрицательно качает он головой. – Ты моя законная жена, ею и останешься. Поняла?
Глава 6
На губах против воли появляется усмешка. Хотя чувства внутри разрозненные. Слишком многое случилось за последние сутки, чтобы я хорошо ориентировалась в происходящем в моей жизни. А похмелье ещё не успело выветриться из головы. Остававшейся тяжёлой и мутной. Благо сегодня выходной.
– Может, ты не в курсе, но твоего согласия на развод не нужно. Не хочешь идти в ЗАГС, я разведусь с тобой через суд, – продолжая растягивать губы в искусственной улыбке, докладываю то, что успела прочитать в интернете.
Совсем не узнаю своего мужа. Обычно мягкий и добрый, он на глазах трансформируется в незнакомца. Будто я смотрю фантастический фильм с Томом Харди, когда у героя проявляется вторая личина. Мерзкая и безобразная. Вот она мелькает на мгновение, а затем исчезает. И передо мной вновь знакомое мне лицо супруга.
– Нет, дорогая. Ты же знаешь, что для моей политической карьеры нельзя было показывать государству наше имущество. Или забыла, что всё, что мы с тобой нажили непосильным трудом, записано на мою родню? Ты останешься без гроша, – напоминает он мне старую отговорку.
Хмурюсь. Никогда не считала проблемой, что часть нашего имущества записана на свекровь и свояченицу, несмотря на натянутые с ними отношения. Просто в голову не приходило, что мой брак с Калугиным когда-нибудь завершится разводом. Хотя не очень понимала, зачем Володе скрывать нашу недвижимость. Её не так много. Загородный дом и квартира, в которой мы жили. Причём дом помогал строить мой папа.
Я вдруг вспомнила, что у меня даже мысли не возникло с ним посоветоваться насчёт идеи Володьки оформить дом на его мать. Тогда доводы мужа казались мне логичными, а сейчас я поняла, что угодила в ловушку своей наивности и глупости.
Противный холодок проходит по позвонкам к самому мозгу. Сглатываю слюну.
– Да, и если ты не в курсе, Борис Семёныч брал у меня взаймы. Некрасиво выйдет просить за день вернуть все десять миллионов. Как считаешь?
От этой новости становится ещё противнее. Не знала, что папа занимал деньги. Неужели у него проблемы в бизнесе?
Из-за нервного напряжения и похмелья в затылке пульсирует боль. Никогда в жизни больше не сделаю и глотка той дряни, что пила ночью!
– Ты не посмеешь, Володь, – глухо произношу, не веря, что он способен так низко пасть, – мой отец тебя обожает. Ты же знаешь.
На глаза накатываются слёзы. Руки опускаются. Вдруг накрывает страх, что Володя меня просто сломает. Подчинит себе, заставляя смириться с его похождениями.
– Солнышко, – подходит он ближе, ласково вытирая слезинку со щеки, целует в губы, – не совершай глупостей. Трать мои деньги, как всегда делала. И не забивай голову ерундой.
Отшатываюсь от мужа, ощущая, как мерзко вдруг стало от его прикосновений. В нос ударяет такой знакомый запах терпкого одеколона. Я ведь сама его выбирала. А сейчас меня неожиданно от него тошнит. Воротит до отвращения. Вытираю детским движением губы. Будто меня обслюнявила тётка на мой десятый день рождения.
– Что значит, как всегда делала? Володь, не строй из себя олигарха. Мы вместе поднимались. Я тебе во всём помогала. Что за разговоры? – Беру себя в руки. Злость клокочет во мне, пузырится. Ещё чуть-чуть, и я просто взорвусь.
– Ты без меня ноль без палочки. Твоя работа в клинике – копейки по сравнению с тем, что я приношу в семью. А если нужно, я сделаю так, что завтра тебя там не будет. И ни в одну клинику в городе тебя тоже больше не возьмут. Куда пойдёшь? Поломойкой? А после того, как отец вернёт долг, и ему придётся побираться. Нравится такая перспектива?
Каждое слово будто удар под дых. Неожиданный, болезненный.
Что касается моей работы… Город большой, не знаю, как далеко может простираться влияние мужа, но, на худой конец, устроюсь в частную клинику. Володя прав, мой труд не так хорошо оплачивается, как его. Но меня всегда грела мысль, что я помогаю людям. А сейчас придётся изменить своим высоким идеалам. Но это не самое страшное.
Можно оставить Калугину и этот чёртов дом, который он уже испачкал своими интрижками, и нашу квартиру. Пусть забирает. Если бы на кону стояла только моя жизнь… Но папа. А вдруг ему станет плохо? Ведь у него и так проблемы с сердцем.
От этих мыслей я пришла в ужас. Должно быть, Володя что-то понял по моему лицу. Снова улыбнулся такой знакомой тёплой улыбкой. Как теперь я знала – фальшивой и лицемерной.
– У меня командировка. Я уеду на пару недель. А ты пока подумай над своим поведением. Потом расскажешь, с кем шлялась. Надеюсь, с подругой. Впрочем, кому ты ещё нужна, – с нажимом произносит.
Мне вдруг становится ясно, что он не верит в то, что я могла бы ему изменить. Надраться с подругой тоже не в моём стиле. Что уж говорить про мужчин.
Дверь захлопывается, заставляя меня вздрогнуть.
Стояла долго под душем. Из головы хотелось смыть всю информацию последних суток. Но больше всего отчего-то – неловкость, произошедшую с Глебом. Утыкаюсь лбом в холодный кафель. Боже, какой стыд. Может, прав Володя, и я действительно никому не нужна. Глупая клуша, спьяну возомнившая себя роковухой. У Глеба, наверное, каждая первая выглядит как модель с обложки «Пентхаус». А тут я – жена чиновника среднего пошиба.
Слёзы сами накатываются на глаза, смешиваясь с водой. От горьких слов и угроз мужа. От страха за родителей. И снова – от стыда и разочарования в собственной жизни, которая вчера ещё не казалась такой паршивой, как сегодня.
Отъезд Володи пришёлся как нельзя кстати. Хотелось погрузиться в работу. Надеялась, что Катюшка уволится. Но… Она взяла отпуск за свой счёт на две недели. Узнала об этом, сглатывая ком. Очередная пощёчина. Словно Володя меня дрессирует. Проверяет выдержку. Как далеко он может зайти, пока топчет меня.
