Заперто. Я постучала в дверь и крикнула ей:

— Открой, Джесс! Нам нужно поговорить.

Спустя долгие секунды музыка стала громче. Боже мой, неужели она действительно это делает? Я думала, что моя голова взорвется, столько противоречивых эмоций бурлило внутри. С меня хватит. Я прошла через кухню и вышла через боковую дверь. Электрический щиток был закреплен на стене рядом с ней. Я распахнула маленькую металлическую дверцу, вырубив все рубильники. Мгновенно в доме стало темно. И тихо.

Ха!

Возможно, мне не стоило так радоваться, но это было первое и единственное событие за вечер, которое пошло по моему плану. Затем я протопала обратно, ударившись бедром о плиту.

Ай.

Я потирала ушибленное место, открывая ящик для хлама. Небольшой просчет, поняла я, вглядываясь в него в темноте. Мне следовало захватить маленькую плоскую отвертку, которая понадобится, чтобы открыть замок Джессики, прежде чем отключать электричество. Я вытащила свой телефон из кармана и включила приложение для фонарика.

Вот оно.

Я выхватила инструмент и протопала обратно к комнате Джессики.

— Ты собираешься впустить меня? — спросила я.

— Нет! — крикнула она. — Ты можешь идти к черту! Ты не имеешь права указывать мне, что делать! Я взрослая!

Мое кровяное давление поднялось.

— Мой дом, мои правила. Открой эту чертову дверь.

— Пошла ты!

Я зарычала, вставляя крошечную отвертку в отверстие в ручке и достаточно легко открывая ее.

Не в первый раз мне приходилось вламываться в ее комнату.

Открыв дверь, я увидела, что Джесс, смотрит на меня при свете свечи.

— Я просила тебя не зажигать здесь ничего, — сказала я, еще более расстроенная, чем раньше. Пару месяцев назад она чуть не подожгла это место. — Я не хочу умереть во сне, потому что тебе нравятся свечи.

— Иди. Ко всем. Чертям.

— Нет, это ты иди ко всем чертям, — огрызнулась я в ответ. Джесс замерла, потому что я не ругалась. Не то чтобы не могла, я просто приняла сознательное решение, когда впервые взяла над ней опеку, не подавать плохой пример своим языком. Вот и все. — Мне осточертело твое дерьмо, Джессика. Ты считаешь себя взрослой? Отлично. Начиная с этого месяца, ты платишь арендную плату. Ты следуешь правилам или твою задницу вышвырнут. Как тебе такое отношение, как ко взрослой?

Она уставилась на меня, затем быстро, словно змея, схватила с комода фоторамку и швырнула ее в меня. Я увернулась, а она начала кричать и выбежала из комнаты и захлопнула за собой дверь в комнату матери.

Что, черт возьми, только что произошло?

За моей спиной раздался еще один удар по дереву, а затем еще один. Должно быть, ребенок разгромил ее комнату. Я услышала еще один вопль, затем дверь распахнулась. Джесс стояла там, с сумкой в одной руке и телефоном в другой.

— Можешь идти к черту, — шипела она, проталкиваясь мимо меня и топая по коридору. — Ты мне не нужна.

Я последовала за ней, отстраненная часть моего мозга отметила, что ей действительно нужно расширить свой словарный запас.

— И как именно, по-твоему, это будет происходить? — спросила я, решительно скрестив руки.

Джесс проигнорировала меня, рывком открыла входную дверь и вышла на крыльцо. Затем она направилась вниз по подъездной дорожке, судорожно набирая смс, пиная случайные камни со своего пути.

«Прямо как ее мать», — подумала я. Я должна пойти за ней, заставить ее остановиться.

Нет.

Я должна убедиться, что свеча погасла, а потом пойти спать. Зачем продолжать борьбу? Рано или поздно она вернется домой. Она хочет быть взрослой? Пусть сама разбирается. Она только что была у врача, она должна быть в безопасности…

Так что вместо того, чтобы гоняться за девчонкой, которую растила последние шесть лет, я налила себе бокал вина и выпила его, размышляя о том, как я потеряла контроль над своей жизнью.

Нейт. Риз. Джессика и Эмбер.

Сейчас я не хотела ни видеть, ни разговаривать ни с кем из них.

Я решительно налила второй бокал, затем третий. Затем, чувствуя тепло, головокружение и расслабленность впервые за целую вечность, я позвонила своей соседке по комнате в колледже, Дон, и мы проговорили два часа, смеясь, как будто нам все еще было по двадцать лет. К трем часам утра я все еще ничего не слышала от Джесс, но в кои-то веки мне было все равно. Я просто рухнула в кровать, наслаждаясь тишиной и покоем.

Это было потрясающе.

Знаете, я уже играла в одну игру для вечеринок, где люди пытаются решить, куда бы они пошли или что бы они сделали, если бы могли отправиться в прошлое. Некоторые люди говорят, что они бы вернулись назад и встретились с Иисусом, или убили Гитлера, или поговорили с Альбертом Эйнштейном… Но, если бы я могла вернуться назад и изменить что-то одно, то это было бы не ложиться спать прошлой ночью, не найдя сначала свою девочку.

Вместо этого я бы использовала свою машину времени, чтобы разбить эту проклятую бутылку вина и погнаться за Джессикой по дороге. Остановить ее. Найти способ убедить ее, что она заслуживает большего, чем следовать путем своей матери.

Но сделала ли я это?

Нет, я легла спать и не вставала почти до полудня в субботу. Затем я пошла в спортзал, а после тренировки сделала педикюр. Я чувствовала себя всесильной, потому что знала, что она вернется.

Только Джессика так и не вернулась.

Риз

Я провел свои выходные неудовлетворенным и рассерженным.

Рот Лондон, ее запах, эти потрясающие сиськи. Я хотел, чтобы эти губы обхватили мой член, я хотел, чтобы эти руки зарылись в мои волосы, и я хотел, чтобы мой член был в ее киске. Может быть и в заднице. Черт возьми, да. А потом я бы трахнул ее сиськи, потому что мне бы не хотелось, чтобы они чувствовали себя обделенными, не так ли?

Вместо этого я дрочил и пытался напомнить себе обо всех причинах, по которым связываться с ней было бы огромной ошибкой. Потом я представил, как она прикасается к Нейту Эвансу. Это чуть не вывело меня из себя, потому что я действительно учуял его запах на ней в пятницу вечером. Это как гангрена.

Я всерьез подумывал о том, чтобы убить его за то, что он прикоснулся к тому, что принадлежало мне. Но Лондон не была моей. Эта мысль сводила меня с ума, потому что у меня не было никакого желания требовать, чтобы женщина оставалась больше, чем на ночь. Тем не менее, мое чутье подсказывало, что она должна принадлежать мне, что пугало меня до усрачки. Желание обладать кем-то подобным приводит к потребности в нем, а любовь к нему приводит к… аду.

Хизер умирала медленно. Я помнил все о том дне, худшие гребаные часы в моей жизни. Ее измученное тело — не более чем бледная кожа, туго натянутая на кости, ставшие хрупкими.

Наши дочери входили и выходили из комнаты, плакали и молились, в то время, как свет в ее глазах угасал. Затем прекрасная девушка, в которую я безумно влюбился в выпускном классе средней школы, покинула меня. Я всегда желал быть только с одной женщиной, а тут мне пришлось положить ее в землю, холодную и одинокую. В тот день я поклялся, что больше никогда не буду проходить через это.

Я не мог пойти на такой риск.

Но Лондон завладела всеми моими мыслями до такой степени, что я едва мог ясно мыслить.

По-видимому, до такой степени, что в воскресенье днем парни вышвырнули меня из Оружейной. Сказав, что я смогу вернуться, когда перестану быть засранцем, а ситуация не выглядела многообещающей.

Я топтался по двору, кричал на проспектов, пока Болт не сжалился надо мной и не потащил меня в лес за зданием клуба, чтобы заготовить дрова.

Мы бы могли заставить проспектов расколоть и сложить их для сушки, как только вернемся, но есть что-то первобытное и удовлетворяющее в рубке дерева и разрезании его бензопилой. Обожаю инструменты и разрушения. В этом нет столько удовольствия, сколько в сексе, но все же лучше так, чем терять рассудок, представляя, как очень недоступная киска сжимает член другого мужчины.