– Вы слышали, друг мой, – продолжал он, – о древних алхимиках?

Я зевнул и кивнул.

– Каково ваше мнение о них? – спросил он.

Я сказал ему, что считаю алхимиков средневековья людьми с острым умом и хватким интеллектом, которым помогали лишь тусклые лучи зарождающейся науки, они боролись с проблемами, которые, как показало бы хорошее научное образование, не имели под собой никакой основы, детьми, которые слепо хватались за луну, путешественники, которые при тусклом свете обнаруживали странных гоблинов и призраков леса, которые при полном свете дня превращались в ничто иное, как в искривленные стволы обычных деревьев, люди, чье воображение не было подкреплено опытом, разведчики, чей дух был полон перспективами и возможностями их первого путешествия в неизвестную землю.

– Но, – сказал он, – что бы вы ответили, если бы я сказал вам, что мечта алхимика стала за последние несколько недель свершившимся фактом?

– Я бы сказал, – ответил я, – что вы либо сумасшедший, либо дурак, либо плут, либо, возможно, если отдать вам должное, энтузиаст.

Он ничуть не обиделся, но ответил необыкновенно уверенной и многозначительной улыбкой.

– На чем основаны ваши убеждения? – спросил он.

– На тщательно проведенном химическом анализе, на авторитете лучших металлургов, геологов и физиков эпохи, на неизменном опыте прошлого, на неизменной неспособности самих алхимиков обосновать свои заявления об успехе, когда их подвергали испытанию, наконец, на нехватку самого золота – возможно, лучшее доказательство из всех, ибо если бы метод его производства был открыт, кто может сомневаться, что мир уже был бы наводнен этим сравнительно бесполезным металлом, и что скупость, породившая его, была бы неумолимо отомщена его перепроизводством.

– Ваши аргументы, – ответил он с улыбкой, – хороши лишь в той мере, в какой они хороши, но достаточно ли далеко они заходят? Утверждать, что вещь не может быть сделана, потому что она еще не была сделана, и противоречит нашей оценке точных наук в настоящее время, значит признать невозможность новых комбинаций в различных отделах открытий и претендовать на глубокое научное знакомство со всеми законами природы, в обоих случаях я уверен, что человек с вашим, очевидно, здравым рассудком дважды подумает, прежде чем принять их. Вы находитесь в некотором роде в состоянии короля Сиама, чья вера в догматы определенного миссионера была сильно поколеблена утверждением этого миссионера о существовании страны под названием Голландия, где лошади ходят по воде. Тем не менее, вы не более виновны, чем этот варварский король, который никогда не видел льда и не имел его описания, и поэтому не может быть осужден за то, что было просто его невежеством.

Я скривился от упрека и сделал лучшее, что мог сделать в сложившихся обстоятельствах – выиграл время, сделав заказ официанту в белом фартуке, который ответил со своей обычной готовностью.

– Но, – сказал я, – если предположить, что можно производить золото на заказ в любых желаемых количествах, вы когда-нибудь задумывались о том, какой катастрофический эффект это произведет на человечество в целом? Представляли ли вы себе финансовое землетрясение, которое потрясло бы внутренности торговли до самого ее основания? Мертвый груз, который заставил бы равновесие обменного баланса рухнуть среди воплей и анафем цивилизованного мира? Неудачи торгов, ужас капиталистов, полное недоумение тех бесчисленных единиц, из которых состоит страна – людей с небольшими средствами? Я считаю, сэр, что человек, обладающий властью сделать это, был бы преступником – преступником, если хотите, в том смысле, в каком Наполеон был преступником, в том смысле, что он ниспроверг бы существующие условия общества и принес бы разорение тысячам, даже миллионам, и как преступник, он должен быть безжалостно свергнут и уничтожен.

Я, из-за волнения, несколько вышел из себя, произнося тираду, но был сразу же возвращен в себя моим странным собеседником, который протянул руку через стол, горячо схватил мою и воскликнул:

– Это мои собственные чувства. Вы правы, этого нельзя допустить. Я рад, что встретил нужного человека, я уверен, что вы мне поможете.

– В чем? – спросил я.

– В победе над махинациями группы лиц, которая в настоящее время занимается изготовлением золота, в спасении мира от огромного кризиса, который вот-вот разразится.

Я пристально посмотрел на своего собеседника, чтобы увидеть, могу ли я обнаружить какие-либо признаки сумасшествия в его взгляде или манере поведения. Мне это не удалось, так как он выглядел совершенно спокойным и полным самообладания и пил свое пиво с явным наслаждением – как здравомыслящий человек. Он не был похож на сумасшедшего, его речь точно не была языком дурака. Может ли он быть мошенником? Я решил подождать развития событий, а потом решить.

– Сэр, – сказал я, – я не понимаю, как я могу вам помочь, даже если бы у меня было желание. Я не человек со средствами, и мое время, хотя оно, конечно, принадлежит мне, должно быть использовано привычным образом и для моих обычных целей. Боюсь, что в таком деле я буду плохим помощником.

– Вы ошибаетесь, – сказал он, – то, в чем мне нужна ваша помощь, принесет вам реальную пользу. Вы ведь писатель, не так ли? Так вот, у вас должно быть что-то, о чем можно писать, и я готов вам это предоставить.

Я был вынужден признать, что это был разумный аргумент, обладающий определенным весом.

– Не возражаете ли вы, – сказал я, – раз уж вы предлагаете мне такое соглашение, познакомить меня с вашим именем и родом занятий?

– Меня зовут, – сказал он, – Филипп Холл. Я приехал из штата Нью-Йорк и по профессии инженер-строитель. Я провел много лет на этом побережье, и последние три года экспериментировал с другой группой в истинном методе добычи золота.

– Значит, вы действительно верите в возможность трансмутации металлов?

– Простите меня. Но я ничего не говорил о трансмутации металлов. Я не верю ни во что столь глупое – по крайней мере, при нашем нынешнем слабом владении силами природы.

– Что! – воскликнул я и мой разум вернулся к первоначальной идее сумасшествия. – Вы не верите в трансмутацию металлов, и все же уверяете меня, что можете сделать золото! Ах! Я вижу, что вы все это время шутили.

– Нет, – сказал он серьезно и очень нарочито подчеркнутым тоном, – я не шутил. Я повторяю, что я ничего не говорил о трансмутации металлов, и я не говорил, что могу сделать золото.

– Пожалуйста, объяснитесь, – сказал я.

– Факты таковы, – ответил он, – нет никаких сомнений в том, что золото может быть получено естественным путем без преобразования или трансмутации других металлов. Результат этого процесса я наблюдал своими глазами, однако он был осуществлен не мной, а той стороной, чьим замыслам я хочу помешать.

– Я так понимаю, вы хотите сказать, что он был вашим партнером?

– Так и есть.

– Как же так получается, что если вы действительно сделали важное открытие, о котором вы говорите, разве вы не должны приложить все усилия, чтобы сохранить его в тайне и наслаждаться его плодами? Так поступило бы большинство людей. Мне кажется, что вы поступаете так, что мир назвал бы очень глупым, раскрывая эту тему вообще – если, конечно, вы не просто человек науки, работающий только ради науки, а не ради себя, а вы, простите меня за откровенность, таковым не являетесь; или филантроп, работающий на благо своих собратьев и решительно настроенный на то, чтобы у всех было достаточно золота, чтобы гарантировать, что они не будут больше работать до конца своих дней. В таком случае я прощаюсь и имею честь пожелать вам доброго вечера, – и я встал и, взяв шляпу, приготовился уходить.

– Остановитесь, – сказал мой спутник, – подождите несколько минут, и я все объясню.

Какая-то серьезность в его взгляде, какая-то внушительность жеста вернули меня в сидячее положение, и он продолжил.

– Я признаю, что это кажется странным – расстаться с таким огромным секретом. Я признаю, что это более чем странно – это кажется невероятно глупым. Я признаю, что публикация этой тайны погубит интересы горнодобывающей промышленности этого побережья и на время парализует промышленность и торговлю всего мира. Есть только одна причина, которая может побудить меня к столь странному решению, но, когда я назову ее, вы поймете ее силу.