Тогда вазу берет в руки секретарь парткома и через полминуты чуть со стула не валится от хохота. Ваза переходит из рук в руки, и весь президиум начинает верещать на разные голоса.

Тут юбиляр, не понимая, что происходит, вырывает вазу из рук председателя месткома, водружает на нос очки…

Нет, он не смеется, он багровеет, он ищет глазами Колобродова, а Колобродов, скромно потупив взор, сидит на краю стола и, судя по всему, мечтает о повышении.

Юбилейный вечер прошел очень весело и непринужденно. Только юбиляр почему-то ушел раньше времени, сославшись на головную боль. Серебряную вазу он от расстройства забыл на столе президиума.

Едва окончилась официальная часть, мы окружили Сергея Сергеича и потребовали объяснений.

На первый взгляд дело обстояло весьма просто. Колобродов решил сделать юбиляру ценный подарок. За консультацией он обратился к Сергею Сергеичу. Тот, как бессменный первый помощник, несомненно, знал вкусы второго заместителя.

Сергей Сергеич порекомендовал купить серебряную вазу и выгравировать на ней трогательную надпись, что-нибудь в таком духе: «Дорогому юбиляру на память о сотруднике, растущем под его руководством».

Колобродов записал это в свои блокнот. Сергей Сергеич уголком глаза прочитал, что записал Колобродов, и дал ему еще один решающий совет:

— Для большей задушевности напишите это карандашом на вазе, и пусть надпись выгравируют прямо по вашему тексту. Получится очень эффектно: будто надпись выгравирована вашей рукой.

Тут мы начали кое-что понимать и бросились к столу, где стояла забытая ваза. Наискосок на ней было выгравировано почерком Колобродова:

«Дарогому юбеляру на паметь о сатруднике, ростушим под его рукавоцтвом. С увожением Калобродов»…

На другой день второй заместитель велел Сергею Сергеичу подготовить приказ об увольнении Колобродова по собственному желанию.

— Как! — удивился Сергей Сергеич. — Вы хотите уволить такого грамотного мужика?

— Безграмотная дубина! — закричал второй заместитель и в сердцах добавил: — Такую вазу испортил!..

ЗАГАДКА Г. Б. С

Эта история может показаться неправдоподобной, однако, по свидетельству очевидцев, все происходило именно так.

Недавно в нашем городке развернулось строительство почтамта. До сих пор письма часто запаздывали. С возведением почтамта ненормальное явление, конечно, должно было прекратиться.

Когда строители начали рыть котлован под фундамент, они обнаружили глубоко в земле водочную бутылку.

Сам этот факт не мог вызвать удивления, водка не вчера изобретена, наши предки, надо думать, тоже с нею были знакомы. Необычным было содержимое бутылки. Вместо всем известной жидкости в ней находилась какая-то бумага.

Возник спор: в какую организацию следует отправить находку. Письмо в закупоренной бутылке — это признак кораблекрушения; в нашем же городке, как и поблизости, нет такого водоема, в котором мог бы потерпеть аварию корабль. До недавнего времени имелись солидные лужи, но перед выборами горсовет их ликвидировал.

Решили отправить письмо в отдел археологических раскопок.

Таким образом бутылка попала к нашему известному ученому Василию Васильевичу Семибулатову. Вскрытие сосуда состоялось в присутствии авторитетной комиссии. Товарищ Семибулатов извлек бумагу при помощи специального приспособления, именуемого пинцетом. Для прочтения бумаги никаких приспособлений не понадобилось. Чернила хорошо сохранились.

Ознакомившись с текстом, товарищ Семибулатов оглядел членов комиссии непонимающим взглядом и произнес:

— Честное слово, я этого не писал и в бутылку из-под водки не запечатывал.

Между тем под письмом стояла подпись: «Василий Семи-Булатов».

Правда, фамилия в подписи была разделена дефисом, но это ничего не означало. Всем было известно, что дефис из своей фамилии выбросил сам товарищ Семибулатов при перемене паспорта. Ему надоели остряки из стенгазеты, в каждом фельетоне снижавшие ценность его фамилии — сперва до Шести-Булатова, потом до Пяти-Булатова — и угрожавшие в ближайшем будущем совсем свести ученого на нет, доведя его до Нуля-Булатова.

Письмо, найденное в бутылке, было отправлено из некоего села Блины-Съедены и адресовано некоему приезжему ученому. Автор сообщал о своих научных открытиях.

Одно из этих открытий, озаглавленное «Отчего зимою день короткий, а ночь длинная, а летом наоборот», заставило членов авторитетной комиссии призадуматься.

«День зимою оттого короткий, — разъяснял автор, — что, подобно всем прочим предметам, видимым и невидимым, от холода сжимается… а ночь от возжжения светильников и фонарей расширяется, ибо согревается».

Именно на этом месте один из членов комиссии укоризненно заметил нашему Семибулатову:

— И вы хотите убедить нас, что это не ваш почерк!

Однако графолог, специально вызванный из областного центра, подтвердил, что почерк в письме не нашего археолога.

Другой специалист, присланный областным уголовным розыском, едва только взглянул на бутылку, сразу определил, что письмо было послано еще до революции.

— Этикетка не наша, — сказал он. — Слова «россiйская» и «монополiя» написаны через «и с точкой».

Это приблизило нас на один шаг к открытию тайны, но как сделать все остальные шаги, мы не знали. Кто-то предложил переотправить бутылку Ираклию Андроникову, но местное отделение Союза писателей полезло в бутылку, заявив, что нельзя надеяться только на центр, нужно выдвигать местные таланты.

Не знаю, как долго тянулось бы это дело, если бы не Сергей Сергеич. Как-то вечером, делая за сына урок по литературе, он напал на след. В первом томе полного собрания сочинений Антона Павловича Чехова Сергей Сергеич обнаружил «Письмо к ученому соседу», подписанное «Василий Семи-Булатов». Наш первый помощник второго заместителя сразу сообразил, что в бутылке находился оригинал этого письма. Оставалось выяснить, каким образом оригинал попал в бутылку, а его содержание — к Чехову. Почему бутылка оказалась зарытой в центре нашего города и какое отношение к В. В. Семи-Булатову из села Блины-Съедены имеет В. В. Семибулатов из нашего городка?

Здесь надо отметить, что Сергей Сергеич был самой подходящей личностью для расследования этого дела. У нас в городке он считался крупнейшим специалистом по разрешению бюрократических загадок, а здесь налицо был явный бюрократизм: письмо пролежало без движения самое малое пятьдесят лет.

Вчитываясь в текст, опубликованный Чеховым, Сергей Сергеич обратил внимание на следующие строки:

«Это письмо должен Вам доставить мой ключник Трофим ровно в 8 часов вечера. Если же привезет его позже, то, значит, в кабак анафема заходил».

Видимо, ключник Трофим не удержался от соблазна. Завернул в кабак. Там, несомненно, он приложился к бутылке, да так сильно, что позабыл, куда следует доставить письмо. Зная крутой нрав своего хозяина, он справедливо посчитал себя потерпевшим кораблекрушение и поступил соответственно: запечатал письмо в бутылку из-под выпитой монопольки и опустил ее в первую попавшуюся лужу.

За восемьдесят пять лет здесь образовались такие напластования, что бутылка оказалась зарытой глубоко в землю.

Теперь осталось разрешить последний вопрос, который Сергей Сергеич назвал «Г. Б. С.», а именно «Где Блины-Съедены». Ведь ни на одной географической карте села с подобным названием нет.

Эту тайну раскрыл наш знаменитый археолог В. В. Семибулатов. Он вызвал бурные аплодисменты, когда на ученом совете объявил результаты своей исследовательской работы: «В прошлом столетии село Блины-Съедены находилось на том месте, где теперь стоит наш город».

Таким образом, «Загадка Г. Б. С.» была разрешена местными силами. Это говорит о том, что настоящие таланты встречаются на местах, хотя могут и не состоять в Союзе писателей.