Он всплыл у берега, залитого ярким солнечным светом, и, сделав несколько шагов по дну, остановился по пояс в аквамариновой воде. Сверкающие капли стекали по его золотистому от загара телу, крохотными звездочками мерцали в темных волосах, покрывающих широкую мускулистую грудь.

Тропическое солнце, нежное и теплое, как женская ласка, приятно согревало кожу. Зажмурив глаза от нестерпимого блеска, Рорк подставил лицо солнечным лучам и сразу почувствовал, как спадает напряжение трудной рабочей недели и все тело начинает сладостно расслабляться.

Море и солнце были для него безотказным лекарством, избавлявшим от усталости. Но не только по этой причине он снова и снова возвращался сюда, в этот первозданный, не тронутый цивилизацией утолок. Он скрывался здесь от повседневных забот и проблем, от назойливой людской суеты, от любых напоминаний о мире, в котором он жил, которым управлял и который в остальные дни поглощал его целиком.

Здесь не было никого, кто бы ждал его приказов и распоряжений, кто тотчас бросался бы исполнять их, здесь не было подхалимов, всегда готовых поддакивать ему, с подобострастием ловя и разнося повсюду все сказанные им слова, – здесь никто не раздражал его и никто ему не мешал.

Первозданная тишина этого места, где, казалось, понятие времени отсутствует, была сама по себе редкой роскошью. Ни рычащих моторных катеров, ни пронзительно орущего радио, ни мерцающих телевизионных экранов. Только шум прибоя, набегавшего на белый песок. Необходимость вынудила установить здесь телефон, но те немногие, кто знал этот номер, пользовались им лишь в экстренных случаях.

Маленький скалистый островок с уютными песчаными пляжами и высокими пальмами, расположенный в Карибском бассейне неподалеку от Пуэрто-Рико, был собственностью Рорка. Остров принадлежал ему, ему одному, и здесь не было иных правил, кроме тех, которые устанавливал он сам.

Приобрести этот остров было не так-то легко, но ведь и все, чего он в жизни добился, давалось ему непросто. К тому же он не привык отступать.

– Да, сеньор, мы понимаем, что вы хотите купить остров Пантеры, – разводя руками, говорил ему каждый очередной правительственный чиновник. – Но остров не продается.

Разумеется, в конце концов сделка состоялась. Все на свете можно купить за свою, пусть и высокую, цену. Если в его жизни и было какое-то правило, то оно звучало именно так. Купить можно все что угодно, если имеешь достаточно денег.

– Сеньор Кемпбелл!

Рорк открыл глаза, услышав, как его окликнули. На мгновение солнечный свет ослепил его, но затем мягкая улыбка разлилась по его лицу, когда он увидел перед собой женщину с ребенком на руках.

– Ваша дочь проснулась, – произнесла она по-испански. – Я сказала ей, что вы уже приехали, но она захотела убедиться в этом сама.

Его улыбка становилась все шире, смягчая суровые черты лица. Рорк вышел на берег. Дочурка радостно засмеялась, бросившись в его объятия.

– Папочка здесь! – закричала она, обвивая ручонками его шею.

– Я всегда здесь, – сказал он, и на мгновение его глаза увлажнились. – Всегда с тобой, сердечко мое.

Девчушка завизжала от восторга, когда он поднял и посадил ее себе на плечи. Чуть отдающее горечью счастье заполнило его душу, когда своими крохотными пальчиками она вцепилась в его влажные темные волосы.

Как он мог забыть об этом? Было все-таки в жизни то, что не купишь ни за какие деньги.

Любовь ребенка.

Его дочери.

Улыбка Рорка померкла. Любую другую любовь купить было можно – как все на свете, как, положим, этот остров Пантеры.

Он знал это по собственному опыту. Этот горький урок он усвоил.

Самолет, на котором летела Виктория из Чикаго, взмыл в небо как раз в тот самый момент, когда из Канады налетел зимний шторм. Она успела увидеть под крылом побелевшую от снега землю, и вслед за тем небо затянулось облаками. Все стало серовато-белым, как если бы чья-то гигантская рука неожиданно завернула самолет в хлопковую вату.

Всякий раз, когда самолет проваливался в воздушную яму, женщина, сидевшая по другую сторону прохода, издавала нервный смешок.

– Ничего себе! Хорошенький денек для полета, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Виктория расслабленно откинулась на спинку кресла и сложила руки на коленях. В самом деле, что за день для ее первого полета, подумала она. Но главное, она все-таки летит. Этот рейс в Сан-Хуан раз за разом откладывался, так что в конце концов вероятность того, что он не состоится вообще, пугала больше, чем метель и хмурое небо.

– Отвратительная погодка, не правда ли? Приятный мужской голос заставил ее вздрогнуть и поднять глаза. Она мельком бросила взгляд на человека, легко опустившегося в кресло рядом с ней, и ничего не ответила. Он был молод, недурен собой, а улыбка, обнажавшая два ряда крепких белых зубов, выдавала непринужденность в общении и мужскую самоуверенность.

Виктория искоса взглянула на горящую на табло надпись, призывающую пристегнуть ремни, и его улыбка стала еще обаятельней.

– Знаю, знаю. Мне следовало оставаться на месте до тех пор, пока самолет не наберет высоту.

Мужчина поудобнее устроился в кресле и чуть склонился в ее сторону.

– Увидел это пустое кресло возле вас и подумал: я один и вы одна, а впереди у нас тысячи миль.

– Я хорошо знаю, что вы подумали. – Синие глаза Виктории были так же холодны, как и ее голос. – Но боюсь, вы напрасно тратите время.

Улыбка молодого человека несколько утратила свою самоуверенность.

– Извините, я не хотел… Но ведь нам предстоит долгий перелет, и…

– Вот именно. – Она опустила руку в свою дорожную сумку и достала роман в мягкой обложке. – Для этого я прихватила с собой книгу.

Он мягко рассмеялся.

– Книга не заменит хорошей компании, – сказал он. – Вы выглядите такой одинокой, немного грустной, и я подумал…

Он замолчал, когда Виктория открыла книгу и перевернула первую страницу. Ее черные как вороново крыло волосы свесились на лицо, образовав некое подобие ширмы. Но буквы прыгали у нее перед глазами. Сейчас перед ней могло быть что угодно, хоть текст на санскрите – она понимала бы его с тем же успехом. Однако она старательно водила глазами по строчкам, и в конце концов ее общительный сосед, тихо пробормотав что-то извиняющимся тоном, встал и ушел. Когда она подняла голову от книги, он уже затерялся среди других пассажиров.

Виктория закрыла книгу и опустила на колени. Ее пальцы дрожали, что было довольно нелепо. А сердце сильно стучало, что было еще глупей… Мужчина подсел к ней, хотел познакомиться – с чего она так разволновалась?

Ничего особенного не произошло, она это понимала. Но когда он сказал, что она выглядит одинокой, память внезапно перенесла ее на четыре года назад. Она увидела себя на сиденье «кадиллака», припаркованного под деревьями в Боулдер-Хилл, и Крейга Стивенса рядом с собой. Невольная дрожь охватила ее. Она вспомнила его руки, ласкающие ее, губы…

– Леди и джентльмены, с вами говорит командир корабля. Я думаю, вам будет приятно услышать, что погода в Сан-Хуане теплая и солнечная, температура воздуха двадцать семь градусов по шкале Цельсия. – (Общий вздох удовлетворения пронесся по салону.) – Дует сильный попутный ветер, а значит, мы должны приземлиться на двадцать минут раньше назначенного времени…

– Двадцать минут, – хмыкнул кто-то за спиной Виктории. – Какое счастье! Приятно провести на солнышке лишнюю треть часа, не правда ли?

Лишняя треть часа. Виктория глубоко вздохнула, откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Для нее это и в самом деле немало. Когда у тебя только сто двадцать часов на то, чтобы круто изменить свою жизнь, дорога каждая минута. Сто двадцать часов. Всего лишь пять суток, чтобы найти ребенка, которому ты дала жизнь и которого с тех пор больше не видела.