Ойкумена разделена на несколько цивилизаций, у которых не может быть никаких мирных и взаимовыгодных отношений и человеческая история это убедительно показала.

Различие цивилизаций было предопределено уже природно-климатическими и другими географическими особенностями того или иного региона планеты, где они возникли. Так историческая граница Русской цивилизации (которую я бы назвал Северной) проходит по изотерме января -8° и большая часть её территории уже около 500 лет находится за изотермой января -20°. Русская цивилизация фактически начиналась там, где заканчивалась цивилизация Западная, которая в античное время не могла преодолеть границу изотермы января 0°, лишь в позднее средневековье пересекла январскую изотерму -4°, и только с индустриализацией, железными дорогами и накоплением огромных средств от эксплуатации колоний стала забираться в пределы изотермы января -8°.

Цивилизация может родиться, может умереть, может быть уничтожена или стать кормом для другой цивилизации. Она может иметь форму единого государства, как например Северная (она же русская), корпоратократии, как Западная (американский гегемон и его вассалы), может быть соединена только культурой и ментальностью, как Восточная (Китай, ЮВА), или даже не осознавать своей принадлежности к одной цивилизации, как Южная (Черная Африка и часть Латинской Америки). Но, тем не менее, от самого начала и до конца своего существования каждая цивилизация имеет то, что ее отличает от других, включая степень агрессивности.

В зонах столкновения цивилизаций образуются разломы, где какие-то пограничные социально-этнические группы могут переходить туда-сюда. Причем эти пограничные группы не обязательно географически находятся на границе  – они могут быть даже в самом центре цивилизации. Как, например, российская либеральная интеллигенция, несмотря на проживание в столицах, не принадлежит к русской Cеверной цивилизации и считает себя частью Западной, доходя в своей ненависти к стране пребывания до самых крайних степеней.

Все попытки – теоретические, конечно, – представить мир единым и однородным, счастливо идущим по одной дороге прогресса и совместно проходящими одни и те же стадии развития (называемые в марксизме общественно-экономическими формациями), успешно провалились.

Формационная теория, созданная на базе некоторых фактов европейской истории, оказалась умозрительной схемой. Византийская империя эпохи расцвета VIII-IX вв., самое развитое государство того времени, многократно превосходящая современный ей Запад  темных веков, должна согласно догме относится к феодальной формации, но господства феодализма в ней как раз не было. То же относится и к Китаю династии Сун X-XIII вв. Сасанидский Иран в III в. н.э. обязан согласно маркcистской догме относиться ещё к рабовладельческой формации, а демонстрировал практически идеальный феодализм, к которому Запад пришел полтысячелетия спустя. Схожая ситуация и с античным эллинистическим государством Селевкидов.  А самые передовые западные страны капиталистической формации XVII-XIX вв., которые обязаны согласно марксистской догме демонстрировать господство «свободного» наемного труда, стали передовыми благодаря применению рабского и принудительного труда, который дал необходимое дешевое сырье и капиталы для промышленной революции. Так что «рабовладельческий способ производства» прекрасно существовал и внутри капиталистической формации. Феодализм вообще не является способом производства, а отражает политическое состояние общества – все экономические уклады, которые существуют при нем, присутствуют и в других формациях. Скажем, фирмы-концессионеры времен европейского колониализма контролировали все ресурсы полученной ими территории, включая людские, прямо как феодальные властители.  Формационный подход ложен, он фактически приводит к апологетике капитализма – некапиталистические общества, включая страны с сильным государственным сектором, которым приписывается «азиатский способ производства», объявляются отсталыми и даже реакционными.

Отсюда и постулат марксистов-догматиков о том, что сперва должен победить капитализм вместе с «буржуазной демократией», а затем уже, как вишенка на торте, в самых передовых странах капиталисты тихо-мирно сдадут пролетариату собственность на средства производства, пролетарии наденут жилетки, штиблеты и котелки, и наступит счастье. У Маркса есть статья с описанием преступлений англичан при колонизации Индии.  (Двухвековой колониальный грабёж этой страны оценивается в 45 трлн. долл. в современных ценах,  обошелся этой стране в десятки миллионов жизней, скошенных регулярными вспышками голода, на порядок сократил долю страны в мировой экономике и почти в полтора раза продолжительность жизни.) Карл Маркс тем не менее подытоживает, что происходящее вполне позитивно, отсталая формация должна быть уничтожена. Неоконы, вышедшие из марксизма-троцкизма, собственно, предложили социалистическими преобразованиями не заморачиваться, а ограничиться построением глобального капитализма за счет уничтожения всех некапиталистических и противостоящих Западу социумов.

Неомарксисты вроде И. Валлерстайна вынуждены были отказаться от плоского единства мира и разделили его по горизонтали: ядро – полупериферия – периферия. Это оказалось довольно продуктивно в практическом плане. Мы всегда можем понять, от кого и кому текут потоки финансовой и технологической ренты, прибылей, роялти и прочих доходов от вложения капитала. Однако и в этой схеме непонятно, как одни страны оказались более развитыми в технологическом и военно-техническом плане, что позволило им оказаться в ядре, а другие нет. 

У либералов же вообще всё очень просто – технологии развиваются быстрее там, где человек свободнее, особенно по части предпринимательства. А свободнее он, дескать, на Западе, и с каждым веком он становится все более свободным. Получается, что одни нации наделены предустановленным качеством свободы, а другие нет, что весьма напоминает расизм. Да и с доказательной базой у этого симулякра слабовато. Почему «свободные» нации жили и живут за счет тех, кого они объявляют «несвободными», более того эту несвободу усиливают.  Почему «свободные» нации всегда прибегали к использованию машины насилия и принуждения для достижения своих целей? «Свободные нации», пересекая моря и океаны, вторгаются в другие социумы, захватывают их торговые пути, разрушают их внутренний рынок и привычный товарообмен, присущие им формы собственности, стирают, словно ластиком, племена и народности, которые не приносят достаточного дохода колонизаторам или снижают стоимость активов. Достаточно вспомнить исчезновение 90% коренного населения Нового Света или Австралии. «Свободные нации» применяют рабский и принудительный труд (используемый с помощью прямого насилия или предварительного полного ограбления) в решающих количествах и никакая совесть при этом у них не свербит. Если надо выкачивают для этого демографический ресурс целых континентов, как например Африки. На каждого доставленного на американские плантации живого африканского раба – а было их всего до 12 млн. – приходилось 3-4 африканцев, погибших при отлове и транспортировке, как сухопутной, так и морской. И это никак не смущало «свободные нации». Разве что написали «интеллектуалы» о том, что рабы сами хотели избавиться от несносной африканской жизни, пусть даже большинство из них оставалась высушенными костями на караванных тропах, попадала за борт в виде корма для акул и в лучшем случае проводила остаток  жизни на плантациях под палящим солнцем.  Однако, если отбросить бесстыжую пропаганду, то получается, что насильственное похищение чужих средств производства и рабочих сил, сопровождаемая уничтожением всех ненужных социальных и культурных институтов – и есть «свобода» у свободных наций.