Обнаружить собрата-пустотника, не утратившего разум и свободу воли, было настолько неожиданно, что Лёхе потребовалось всё самообладание, чтобы не измениться в лице.

На Гарма работает кто-то из земляков? Или это местный? Какой-нибудь полукровка, маскирующийся под графского пустотника? Хорошая, совершенно неприметная личина для телохранителя или убийцы.

Жаль, проверить наличие у незнакомца иммунитета к магии не было никакой возможности.

Эльф тем временем спросил что-то на непонятном языке.

Стриж не понял его, невзирая на татуировку-переводчик, но на всякий случай сделал морду кирпичом, гордо игнорируя вопросы. Чем меньше информации он выдаст своим поведением, тем лучше.

Ушастый, не дождавшись ответа, вновь спросил что-то.

Понимания не прибавилось. Как Лёха ни вслушивался, звучал язык совершенно незнакомо. В речи Мии в день встречи он угадывал испанские и латинские корни, но тут – полный ноль.

– Либо он не понимает истинную речь, либо придётся прибегнуть к услугам твоего палача, чтобы развязать ему язык, – озвучил вывод эльф.

– Палач не понадобится, – голос Гарма сочился злобой, – я лично буду его допрашивать. А вопросов у меня много…

Лёха резко выдохнул сквозь зубы, когда сапог врезался в грудь. Бил граф сильно и умело, выдавая богатый опыт в подобных делах. Острая боль в рёбрах дала понять, что при должном желании сломать можно даже прочные эльфийские кости.

А желания в Гарме хватило бы на десятерых.

– Значит, легко и быстро ты не хочешь… – понял его молчаливый ответ граф, и экипаж на миг осветила холодная вспышка электрического разряда.

Похоже, пленника решили пытать магией.

Лёха бы даже подыграл, вот только не был уверен, что его небогатых актёрских способностей хватит на такое представление, да и изрядно побитое тело не вдохновляло трястись в мнимых судорогах.

– Демон его побери! – удивлённо и одновременно торжествующе воскликнул Змей. – Этот ублюдок каким-то образом защищён от магии! Неужели…

Он наклонился и бесцеремонно ухватил пленника за шею, разглядывая кожу на затылке. Как назло, именно в этот момент экипаж подпрыгнул на ухабе, впечатав Лёху носом в доски пола. По губам растеклась кровавая юшка, но никого этот досадный факт не заинтересовал.

– Связующей печати нет, – констатировал граф, разжав пальцы. – Это не пустотник…

Развеивать его заблуждение не было ни малейшего желания, а потому Стриж молчал, не спеша дарить хоть какую-то информацию врагу.

– Работа артефакта? – неуверенно предположил эльф. – Забытое плетение?

Ответом стал звук вспарываемой материи. Граф снизошёл до грязной работы и лично срезал с пленника всю одежду, обнажая тело. Стриж буквально шкурой ощущал внимательные изучающие взгляды. Так, наверное, учёные рассматривают приготовленное для препарации животное неизвестного вида.

Не церемонясь, Гарм без особых усилий перевернул Лёху. От боли в избитом теле спёрло дыхание, зато появилась возможность нормально наблюдать за пленителями. Можно даже попытаться схватить графа и удавить цепью, но смысла в этом не было. Во-первых, если Стрижа не прикончит эльф, то однозначно убьют воины сопровождения. А во-вторых, наблюдать и слушать сейчас казалось намного важнее, чем убить врага.

– Ничего нет, – разочарованно протянул Гарм, завершив осмотр.

Для верности он попытался поразить пленника световым шаром и опалить огнём.

– Бесполезно, – озвучил очевидное ушастый.

– Сам вижу! – огрызнулся граф, встретившись взглядом с Лёхой.

Взгляд был холодным, как у настоящей змеи.

– Значит, артефакт спрятан внутри тебя, – пришёл Гарм к логичному, в общем-то, выводу. – Выбирай: добровольно расскажешь, кто и как сделал это, или я разрежу тебя на мелкие части и выясню всё сам?

Будь у Стрижа больше информации о местных реалиях, кланах и разборках между ними, он, может, и рискнул бы назвать какое-то имя, просто чтобы оценить реакцию графа и его загадочного приятеля, но…

В сознании возникла идея. Он ведь знает одно подходящее имя. Принц Золотых Тигров, Брэнд! У кого, как не у императорского клана, хватит и ресурсов, и дерзости на засыл подобного агента влияния? Кто так удачно появился на пути Лауры и фактически спас её от притязаний старого Змея?

Идея настолько понравилась Лёхе, что он едва удержал рот закрытым. Агент императорского наследника не выложил бы всё так просто. Зато ему будет чем озадачить Гарма позже, в подземелье. И, возможно, это станет идеальным поводом остаться с ним наедине. Подобную информацию тот захочет узнать без лишних ушей.

– Значит, второе, – зло усмехнулся граф и вытащил из ножен кинжал. – Мне будет непросто объяснить случайному свидетелю, почему я везу скованного полуухого с лицом девчонки. Я сегодня до крайности добр, а потому снова предоставляю тебе выбор: или ты сам принимаешь обычный облик, или я позабочусь о том, чтобы никто ничего не разглядел в кровавом месиве на месте твоего лица.

Больше всего Стрижу хотелось надеть личину покойного графского сына и полюбоваться на рожу Гарма, но он сдержался. Нельзя демонстрировать врагу, с какой скоростью он может менять внешность, как и то, что способен на это скованный хладным железом. Так что придётся немного потерпеть.

– Не скажу, что я разочарован, – ухмылка графа больше напоминала оскал.

Несколькими движениями клинка он срезал приметные золотистые локоны, оставив на голове пленника неаккуратные клоки волос. Затем убрал кинжал в ножны и с нескрываемым наслаждением ударил Лёху в лицо, сломав ему нос. Откинув голову, граф прищурился, словно художник, выискивающий огрехи на полотне. Затем ногой подправил пленнику голову и впечатал кулак уже в челюсть.

Удары сыпались один за другим. Попытка увернуться привела лишь к тому, что ублюдочный эльф зажал голову Стрижа ногами, не позволяя дёргаться.

Затянутые в перчатки кулаки Гарма выбивали на лице и теле чудовищную барабанную дробь. Когда граф утомился махать руками, вновь применил сапоги.

В какой-то момент Лёха прекратил ощущать боль, а потом и вовсе провалился в спасительное забытьё.

В себя он пришёл незадолго до того, как карета остановилась. То было настоящее благословение, поскольку каждый ухаб отдавался болью и в рёбрах, и в голове.

Гарм пинком оттолкнул Стрижа в сторону и вышел из экипажа.

– В темницу эту погань, – раздался его раздражённый голос. – В пыточную. И принесите мой набор инструментов – я лично займусь мразью.

Руки стражников ухватили Лёху за плечи и выдернули наружу. Пришлось прикусить губу до крови, чтобы не охать от боли. Сучий Гарм отделал его, как повар отбивную. Лицо превратилось в один сплошной распухший синяк, перемазанный засохшей кровью. В этой мясной лепёшке вряд ли можно было угадать лицо молодой девушки.

– Шагай давай. – Стражники поставили пленника на ноги, и один из них подтолкнул его древком алебарды.

Лёха, скособочившись, пошёл к замку, дыша сквозь зубы. Разбитый в лепёшку нос был забит сгустками засохшей крови.

Пользуясь моментом, он попытался оглядеться сквозь щёлку на месте левого глаза. Правый полностью скрыл громадный фингал.

Увиденное навело на мысль, что все местные замки строят по некоему типовому проекту. Как панельные дома в его родном мире: видел один – значит, видел все. Небольшие отличия вроде высоты стен или общей площади не в счёт. А так всё одинаковое: башни по углам, центральное здание с донжоном, хозяйственные постройки, прилепившиеся в дальнем уголке двора.

Подобные размышления помогали отвлечься от боли, и Лёха старался осмыслить каждую замеченную деталь.

Количество вооружённых людей удручало. Повсюду лязгала сталь, топотали солдатские сапоги, сверкали на солнце наконечники пик и алебард. На стенах замерли стрелки с арбалетами, контролирующие как пространство снаружи, так и сам двор.