В зал входит наряд милиции, сурово озирает происходящее. На сцену вылезает худенький паренек и орет в микрофон: "Мы хулиганим?" — Зал вопит: "Нет!" — "Мы пьем водку?" — "Нет!" — "Нам Горбачев разрешил слушать рок?" — "ДА!!!" — "И мы будем его слушать!" Милиция, видя такой поворот дела, уходит. Публика приободряется.

Следующая группа — никому не известная "Сексуальная оппозиция". Черные очки, черные куртки, бритые ежиком волосы. Все — взрослые дяди, и их маскарад раздражает молодежь. Задергались и заколотили. Вокалист, трясущийся как кукла-марионетка, засовывает микрофон между ног, демонстрируя, вероятно, свою сексуальную агрессивность. Песни про Афганистан, про несчастную любовь на фоне вечных пьянок, про ценность независимых суждений. Музыка манерна и вяла. Общее мнение: это не панк, а расслабуха и дрянь. Публика рада, когда группа уходит. Вокалист, хватаясь за рекламную соломинку, кричит: "Мы — сексуальная оппозиция!" Из зала ему заявляют: "У нас секса нет".

На сцену выносят женский манекен в форме милиционера. Жирный ерничающий тип читает в микрофон статью против рока из газеты "Правда". Публика добродушно смеется. Это начинает свое выступление "НИИ косметики" — сверхпопулярная группа неофициального панк-рока. Зал просыпается, депрессия сменяется маниакальной оживленностью. На сцене — некто в широком клетчатом пиджаке, узких и коротких брюках, волосы стоят дыбом, глаза и губы накрашены. На шее висит с дюжину каких-то предметов, весь пиджак покрыт значками. Это лидер группы панк Мефодий. Музыканты, прилично и со вкусом одетые, кто в советский флаг, кто в белогвардейский китель с аксельбантами, производят впечатление людей интеллигентных и культурных, собранных и спокойных, делающих свое дело профессионально, без кривлянья и заигрывания с публикой.

СПИД, СПИД, СПИД, СПИД в Москве.

Я, ты, он, она — СПИДом вся больна страна.

Резкий, упруго-резиновый ритм рваная гитарная партия, сильный и наглый голос, рвущий барабанные перепонки. Группа хорошо сыграна, гитары и клавишные не отстают от ударника. Композиции идут почти без перерыва, зал впадает в экстаз, всех трясет. На сцене мелькают слайды то с частями обнаженного женского тела, то с портретом Брежнева. Длинный узкий зрительный зал погружен в темноту, сцена залита неярким красным светом, в глаза зрителям бьет софит. Много песен со сценами насилия, ужаса, абсурда и секса. "Сексуальный дезертир" — о бедном солдате, которому службу приходится отбывать в форме сексуальной повинности. "Куртизанский кооператив" — о публичном доме на кооперативных началах, и о стоящих перед ним проблемах. Песня в защиту животных, навеянная воспоминаниями о сбитой автомобилем собачке и о ее раздавленных внутренностях, которые стали для героя песни символом гуманизма. Песня о красивом десантнике, которого ждет одинокая женщина в далеком городке. Исполняя эту песню-танго, Мефодий в женском платье подходит к огромному портрету Брежнева в маршальском облачении и прижимается к нему телом, гладит нежно его лицо и пронзительным голосом верещит: "Где ты, мой десантник?"

На сцене все время танцуют две полуголые девицы. Мефодий раздевает манекен милиционера, издевается над ним, потом отламывает ему ноги. Музыка не прекращается ни на минуту. Плотный ритм, кажется, застыл в пространстве, упершись в стены и в головы фанов. Многие танцуют. В публике время от времени раздается мощный вопль, покрывающий железный грохот инструментов.

Отыграв минут сорок, "НИИ косметики" уходит. Наконец, после пяти часов музыки объявляют перерыв. Публика с ощущением исполненного долга вываливается из зала покурить и подышать воздухом. После перерыва будут "Чудо-юдо", "Веселые картинки" и что-то еще. Но у нас уже нет сил, и мы вместе с большой командой фанов уезжаем в Москву.

Музыкальный стандарт панк-рока

В панк-роке музыка не имеет большого значения, целиком подчиняясь тексту. Основная масса панковых рок-групп в качестве музыкального фона использует набор общеупотребимых, общеизвестных и общедоступных штампов.

Мелодии нет, она заменена интонацией, особой манерой произносить слова. Как правило, вокалисты гласных не тянут, интервалов между словами и фразами не оставляют, отчего их партия превращается в скороговорку с повизгиванием под плотный и резкий ритм. Панк-рок — это быстрое, невыразительное, лишенное драматизма, проговаривание панк-стихов под однообразно-рваное чавкание гитары и резкий без вариаций и орнамента стук ударных. Энергичное лязгание и скрежет — результат воспроизведения однрго и того же изолированного звукового элемента, чаще всего комбинации одного-двух аккордов, точно попадающих в ритм ударных. Все вместе создает фактуру, неизменную, тоскливую и тупую, как рисунок обоев, как кладка грязной кирпичной стены или как стук в неисправном двигателе внутреннего сгорания.

Практически все панк-группы играют в этом монотонножестком, но все-таки "камерном" (по сравнению с космическими хеви-металл и электро-поп) стиле панк-стандарта. Это "Автоматический удовлетворитель", "Алиса", "Объект насмешек" из Ленинграда, "НИИ косметики" и "Тупые" из Москвы, "Бомж" из Новосибирска и многие другие.

Отсутствие внутренней музыкальной и ритмической структуры в панк-роке приводит к тому, что разные композиции отличаются только темпом: очень быстро, оживленно или полутрупно. В последнем случае характер музыки становится рыхлым, заторможенным, каким-то расслабленным и сонным. Чтобы преодолеть эту вялость, музыкантам, которые не могут обогатить звучание, дабы не выйти из стиля, приходится растягивать свои "баллады", доводя публику до исступления медленным высасыванием из нее энергии и воли к жизни.

Пренебрежение музыкальными формами приводит к крайней неразвитости и однообразию панк-музыки, лишает музыкантов творческого роста. Они замирают на том уровне, на котором начали свою работу в панк-группе. Это одна из причин появления множества безобразных в музыкальном отношении групп. Но если музыканты желают играть богатую и сочную музыку, они прорывают границу жесткого стиля грубой и суровой молотилки.

Покидая андерграунд и приобретая "хороший вкус", панк-рок попадает либо в рок-стандарт ("Ва-банкъ", "Зоопарк", "Центр"), либо в "новую волну" ("Кино", "Аукцион", "Це мент", "Удафф", "Телевизор"). В таких случаях речь идет уже не о радикальном выражении ненависти и боли, а об "интересе к социальным проблемам", как пишет комсомольская пресса, отпуская комплименты безобидному "колбасному"^[58] року.

Сдвиг в "новую волну" генетически должен приводить к интеллектуальной концепции музыки и текста, на что бывшие панки оказываются неспособны. Группы становятся скучными жертвами конформизма, который выхолащивает их тексты, и уже мало чем отличаются от западных и советских образцов массовой культуры.

Стандарт панк-шоу

Панк, как антисоциальное и антикультурное явление, не способен законченно, ясно и убедительно выразить свое видение мира. Поэтому на вооружении у панков набор стандартных средств и приемов, которые помогают ему проявлять публично свою сущность, радуя своих и пугая чужих.

Чтобы музыканты могли считать себя панк-группой, им необходимо особо причесаться, все время щуриться, словно от яркого света, часто открывать рот, выворачивая губы наружу и высовывая язык как можно дальше. Вокалист должен плеваться, делать резкие жесты руками (лучше непристойные), изредка судорожно дергаться. Осклабившись и при-щурясь, изображать из себя подонка, дебила и циника со слюнявым ртом. Демонстрировать свою голую задницу не обязательно, но можно. В текстах песен необходимы заявления о том, что "все — дерьмо" и "все — гады", а также пожелания быстрого и насильственного исчезновения всего наличного бытия.