— А Кассандра стала королевой Дома Знания и вступила в союз с одним из лучших мужчин, которых я когда-либо знала, и родила ему прекрасных детей.

— Да.

— И ты теперь точно знаешь, что Джейкоб, — Джасинда бросила сочувственный взгляд на надгробную плиту, — не собирался жить в том бункере.

— Да, это так.

— Тогда перестань винить себя. Как бы ужасно это ни звучало, но для вас это был единственный способ выжить. И хотя я никогда не видела Джейкоба Чемберлена, я уверена — он бы хотел, чтобы ты себя простила.

— Он бы хотел… — прошептала Синди.

— Так прости же себя. Только ты можешь сделать это. У тебя еще вся жизнь впереди, Синди, — Джасинда помолчала, а потом задала вопрос, который обычно считала довольно бестактным. — Кстати, а сколько тебе циклов? Я знаю, что Виктории восемнадцать, но ты выглядишь не старше тридцати.

Синди на мгновение ошеломленно уставилась на нее, а потом вдруг рассмеялась. С таким облегчением… и так неудержимо, что у нее из глаз потекли слезы. Она даже схватилась за живот, сотрясавшийся от ее мелодичного смеха.

— Мне тридцать девять, — наконец смогла выдавить она.

— Серьезно? — глаза Джасинды сузились. — Похоже, я начинаю тебя ненавидеть.

— В самом деле? — удивилась Синди, вытиравшая слезы. — Но за что? По правде говоря, я никогда не видела столь красивой женщины, как ты. Когда вы с Джотэмом вошли сегодня утром, у меня буквально перехватило дыхание. Вы вместе… боже, вы смотритесь вместе просто потрясающе.

— Я… спасибо. Мы впервые появились на публике вместе. Мы только начали притираться друг к другу.

— Как все мы когда-то, верно? — слова Синди натолкнули Джасинду на мысль.

— Синди, я хочу задать тебе один вопрос, если ты, конечно же, не возражаешь. Но я ни в коей мере не хочу задеть твои чувства.

— Спрашивай.

— Чем ты занималась на Земле? Вела лишь домашнее хозяйство, будучи женой и матерью, или же занималась какой-то профессиональной деятельностью? Я не считаю, что женщине унизительно быть домохозяйкой. Я сама посвятила этому свою жизнь.

— За завтраком я услышала нечто иное, — возразила Синди, вновь усаживаясь на скамью. — Как я поняла, во время службы на флоте ты сыграла важную роль в обеспечении безопасности членов королевской семьи.

— На корабле, находящемся в космосе, никто не бывает в безопасности.

— И тем не менее ты сделала все, что было в твоих силах. А это означает, что мои племянники в еще большей безопасности. Так что, в любом случае, спасибо.

Джасинда зарделась от вполне заслуженного комплимента.

— А что насчет тебя? Расскажи мне о Синди Чемберлен.

— Синди Чемберлен… — расслабленно откинувшись на спинку скамьи и закинув на нее руки, она закрыла глаза. Затем запрокинула голову, подставив лицо ласковым лучам каринианского солнца. Казалось, этим она никогда не насытится. — Ну, я родилась как Синди Гриффин. Обыкновенная девчонка из маленького городка, но с большой мечтой.

— И о чем же ты мечтала?

— Стать певицей. И петь так проникновенно и так красиво, чтобы весь мир замирал, слушая меня, — она усмехнулась, вспомнив свою дерзкую честолюбивую мечту. — Тогда я была слишком молодой и чересчур наивной.

— Сколько тебе тогда было циклов?

— Пять.

— Что?! — Джасинда не могла в это поверить, ведь в свои пять циклов она мечтала лишь о том, как бы съесть еще одну печеньку.

— Хм-м-м, сколько себя помню, я всегда пела. С самого утра, стоило мне лишь открыть глаза, и до позднего вечера, когда нужно было ложиться спать. Это сводило моих родителей с ума, и они в конце концов решили нанять мне учителя. Надеялись, что если меня будут заставлять заниматься пением, то мне это быстро надоест. Они ошиблись. Я просто стала петь еще больше. К десяти годам я выиграла несколько конкурсов. А в двенадцать у меня уже был контракт на запись.

— Контракт на запись?..

— На Земле этот термин означал юридическое соглашение, позволявшее мне записывать свои песни и получать за это гонорар.

— В двенадцать?!

— Хм-м-м, меня считали восходящей звездой эстрады. Я начала гастролировать по стране, петь в огромных концертных залах перед больших количеством публики и зарабатывать много-много денег… кредитов. Из-за этого главным образом и распалась моя семья.

— Я не понимаю? Ты и Питер?..

— Прежняя семья, моих родителей, — Синди шумно вздохнула. — Видишь ли, на Земле до восемнадцати лет ребенок считается несовершеннолетним, неспособным принимать самостоятельные решения.

— На Кариниане также, хотя, конечно, бывают исключения.

— Вот и на Земле бывали исключительные случаи. В шестнадцать лет я обнаружила, что мои родители, отвечавшие за мои финансы, тратили каждый заработанный мною пенни. На моем счету в банке должны были лежать миллионы, а их там не было. Я обратилась в суд и стала так называемым «эмансипированным несовершеннолетним». С этого момента я считалась взрослой и могла сама распоряжаться как своей жизнью, так и своими финансами. С тех пор мои родители со мной не разговаривали. Ну, если только им не нужны были деньги.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. Но тут ничего не поделаешь, что было — то было. В общем, я продолжала гастролировать и однажды, участвуя в концерте для Вооруженных сил, военнослужащих вроде вашей Коалиции, познакомилась с Питером.

— Сколько тебе было циклов?

— Только что исполнилось двадцать. Он просто стоял перед сценой и не сводил с меня глаз. Не подпевал мне, не улюлюкал, не кричал. Просто смотрел на меня так, словно я была единственным человеком в этом зале. Я привыкла, что люди, в особенности парни, стараются привлечь мое внимание, бурно выражая свое восхищение. А вот Питер… я почувствовала себя особенной.

— Ты влюбилась в него.

— С того самого момента, как наши взгляды встретились. Но мы с ним были из совершенно разных миров. Я постоянно гастролировала, а он не имел права покидать свою базу. Когда я вырывалась к нему, его могли в срочном порядке отправить на задание. Мы с Питером почти не виделись.

— И все же вы вместе.

— Да, но пришлось пережить несколько лет сердечной боли и душевных страданий. Забеременев Тори, я перестала гастролировать. Предполагалось, что всего лишь на пару лет. Но после того, как мятежники похитили мою малышку, ее психика была слишком травмирована… Спустя какое-то время ее состояние улучшилось, и я начала подумывать о возвращении на эстраду. Но тут они опять вернулись.

— Мятежники?

— Да. Остальное ты знаешь.

— Синди, у тебя необыкновенная жизнь.

— Я бы обозначила ее одним словом.

— И каким же?

— Никчемная.

— Что?!! — Джасинда была потрясена до глубины души. — Как ты можешь так говорить? У тебя двое прекрасных детей, обожающий тебя муж… и ты смогла пережить нападение мятежников на твою семью, заметь, не один раз, а дважды! Как ты можешь говорить, что твоя жизнь никчемная?

— Потому что здесь я ничего не значу.

— Я…

— Моя дочь давно выросла и счастлива со своим супругом. Я ей уже не нужна. Мой сын растет и познает вещи, о которых я вообще ничего не знаю. Я даже не могу помочь ему в учебе. А мой муж… что ж, он вернулся к тому, в чем всегда преуспевал, — к тренировкам и обучению спецов. Все члены моей семьи нашли свое место здесь, на Кариниане. А вот я… каждый день сижу в Саду Памяти и таращусь на надгробную плиту.

— Так найди себе дело по душе.

— Какое? Не похоже, что я обладаю каким-то нужным здесь умением.

— А ты все еще можешь петь, так ведь?

— Ну, в общем… не так хорошо, как раньше, что тут скажешь, но я абсолютно уверена, что ни один житель Кариниана не захочет это слушать.

— Пойдем, — решительно поднявшись, Джасинда протянула ей руку.

Минуту поколебавшись, Синди приняла ее.

— И куда мы направляемся?

— К счастью, я знаю человека, который нам точно скажет, захочет ли кто-нибудь «это слушать».

* * *