Когда Джасинда выходила замуж за Стефана, то приняла этот совет всем сердцем. Как бы ее это ни раздражало, но во все времена внешность имела первостепенное значение. А для нее было важно стоять рядом со своим мужчиной с высоко поднятой головой, зная, что он не получит из-за нее никаких нареканий.

Все это было связано с первыми циклами ее появления в Доме Защиты, когда королева Джоанна, казалось, получала огромное удовольствие, грубо и резко критикуя ее по всякому поводу. Худшей из всех ситуаций была та, когда Джасинда — без всякой задней мысли — надела сережки, подаренные ей родителями на шестнадцатилетие. На них был символ Дома Исцеления, но она не придала этому значения. Зато мать Джотэма тут же обратила на них внимание. И в присутствии большинства жен советников в весьма унизительной форме заставила Джасинду снять их и надеть другие.

Стефан, узнав об этом, пришел в ярость. Придирки королевы Джоанны, а так же письмо короля Кадо, стали последней каплей, заставившей его задуматься: а стоит ли продолжать служить королю и королеве, которые столь мелочны.

Джоанна и Кадо погибли прежде, чем Стефан принял решение, а одним из своих первых указов Джотэм официально утвердил ее союз со Стефаном, дав всем понять, что он их поддерживает. Джасинда сомневалась, что кто-то из них действительно понимал, какое существенное влияние оказал этот поступок на всю их жизнь.

— Джасинда? — вопрос Джотэма, как и его руки, крепче сжавшие ее, помогли ей вернуться в настоящее.

— Когда мы уезжаем и как долго там пробудем?

— Через три дня, — улыбнулся Джотэм, — и пробудем там не меньше.

— Джотэм Тибулл! — она игриво хлопнула его ладошкой по груди, укоризненно качая головой.

— Что? — растерянно спросил он.

— Даже если я попытаюсь тебе это объяснить, не думаю, что ты поймешь меня.

Ведь у него был целый штат служащих, привычных собирать его в подобные поездки, и все, что Джотэму нужно было сделать, это сказать им, что он уезжает. А вот ей, чтобы как следует подготовиться к такому, придется все три последующих дня в спешке складывать свои вещи. Но это будет потом. Прямо сейчас она находилась в его объятиях и собиралась вдоволь насладиться этим.

Потянувшись к нему, Джасинда чмокнула его в губы.

— А скажите-ка мне, Ваше Королевское Высочество, — поддразнила она, — что вам известно о моем новом транспорте, прибывшем на две недели раньше срока?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — вмиг ставший непроницаемым взгляд Джотэма выдал его с головой.

— Неужели? — она слегка приподняла бровь. — Два дня назад я разговаривала с мистером Таггсом, и он предупредил меня, что сможет доставить мне новый транспорт не раннее, чем через две недели.

— И что?

— А то, что сегодня утром он позвонил мне и сообщил, что транспорт уже прибыл.

— Ну, это же хорошо, правда? — Джотэм попытался отвлечь ее поцелуем, но нежные пальчики, прижавшиеся к его губам, не позволили ему этого.

— Что ты сделал, Джотэм? — Джасинда была решительно настроена узнать правду.

— Почему ты думаешь, что я что-то сделал? — не собираясь сдаваться, он нежно поцеловал ее пальчики.

— Потому что транспорт мог быть смонтирован и доставлен в такой короткий срок лишь благодаря твоему вмешательству.

— Ты отказалась воспользоваться одним из моих лимизинов, а я не мог позволить тебе так долго обходиться без подобающего автомобиля.

— Так ты хочешь сказать, что это была моя вина? — ее подергивающиеся губы смягчили резкость ее тона.

— Нет, твоей вины в этом нет, но ты все усложнила. Все, что от тебя требовалось, это позволить мне назначить тебе водителя.

— Ну и зачем мне это нужно, Джотэм Тибулл? — Джасинда хотела, чтобы ее вопрос прозвучал шутливо, но Джотэм отнесся к нему очень серьезно.

— Потому что тебя чуть не убили! — руки Джотэма вмиг обхватили ее плечи, и он приподнял ее так, что она оказалась с ним лицом к лицу. — А в лимизине ты была бы в полной безопасности!

— Джотэм! — от прозвучавшей в его голосе безудержной ярости ее глаза потрясенно расширились, а руки тут же обхватили его плечи. — Он бы все равно врезался в меня, — как можно мягче сказала она, пытаясь успокоить его.

— Но ты бы находилась сзади, и тебе не пришлось бы испытать на себе всю тяжесть этой атаки.

— Это не было нападением! Это был несчастный случай.

— Ты действительно считаешь, что это имело бы значение, если бы ты погибла?!! — в сердцах выкрикнул Джотэм.

— Джотэм, — обхватив его лицо руками, она впилась в него обеспокоенным взглядом. Никогда прежде она не видела его таким расстроенным. — Все в порядке. Я здесь, и я в безопасности.

— Я не могу потерять тебя, — его губы с торопливой жадностью набросились на ее рот, а язык, не теряя ни секунды, проник внутрь, как бы утверждая свои права на нее.

Джасинда принадлежала ему, и он жаждал обнимать ее, защищать и любить. Нет, он ни за что не потеряет ее. Джотэм понимал, что ведет себя неразумно, но не мог остановиться. Он знал, что не сможет вновь пережить потерю той, которую так сильно любит. Почувствовав, как руки Джасинды обвились вокруг его шеи, он наклонился и, подхватив ее на руки, понес в свою спальню.

Он хотел ее.

Нуждался в ней.

В своей постели.

Единственная женщина, которая будет там после Латы.

* * *

Джотэм положил Джасинду на середину кровати и, прервав поцелуй, отстранился. Возвышаясь над ней, он окинул ее жадным взглядом, и от увиденного у него буквально перехватило дыхание.

Когда Джасинда приехала к нему, ее волосы были зачесаны в небрежный пучок. Но во время его объятий тот растрепался, и теперь ее длинные каштановые волосы шелковистым веером рассыпались по ее спине и плечам, поражая своим великолепием.

Наклонившись, Джотэм не спеша высвободил из сшитых на заказ брюк ее блузку свободного кроя, открыв своему взору ее «неинтересный» шрам, историю которого она недавно поведала ему. Склонившись, он с благоговением поцеловал его, благодаря предков за то, что Джасинда выжила, и понимая, что в своем рассказе она преуменьшила связанные с этим страдания.

— Джотэм… — запустив пальцы в его густые, пышные волосы, Джасинда попыталась притянуть его губы к своим.

Джотэм прекрасно видел, чего она хочет, но прежде, чем прикоснуться к этому чуду, его губы намеревались исследовать другие, не менее важные участки. Которым он, к сожалению, до сих пор не уделял должного внимания.

Например, плавные изгибы ее талии. Нет, это была далеко не тоненькая и изящная талия юной девы, только что окончившей Академию, с упругими и твердыми мышцами. Это была талия зрелой женщины, которая в свое время успешно выносила троих детей. Чуть помягче. Чуть пошире. С поперечными растяжками, оставшимися от тех переживаний.

Это его неимоверно возбуждало.

Поцеловав ее изгибы, Джотэм двинулся выше. Туда, где он прежде обнаружил россыпь милых веснушек, но не обратил на них внимания. Сейчас же их расположение казалось ему продуманной стратегией, так как он не мог не последовать за ними в предусмотренном ими направлении. Джотэм, не раздумывая, подчинился, но только после того, как убедился, что оценил каждую из них по достоинству.

В благодарность те, желая показать ему что-то очень важное и интимное, привели его в долину с двумя неприступными вершинами, которым он так любил поклоняться. Там, между ее пышными грудями, еще недавно покрытыми синяками, находилось неяркое изображение трех, расположенных на спирали, небольших солнц.

Первое из них покоилось на нижней внутренней части ее левой груди.

Второе пряталось между ее холмиками.

А третье красовалось в верхней части ее правой груди.

Это был королевский символ Дома Исцеления!

Нет, погоди-ка. Что они делали на теле Джасинды?

— Джасинда… — с сожалением оторвав свои губы от первого символа, Джотэм вопросительно посмотрел на нее.

— Хм-м-м? — она взглянула на него полными желания очами.