— Ты права в том, что я предпочла бы не иметь никакого отношения к политике. Если бы я не полюбила твоего отца, то держалась бы от нее подальше. Но сейчас я ни о чем не жалею. Правда, немного сожалею о том, что позволила ему служить так долго.

— О чем ты говоришь?

— В нашей со Стефаном жизни было много того, о чем ты не знаешь, Стефания. Ты всегда смотрела на нас глазами ребенка, как на своих идеальных родителей. Ты думала, что цель нашей жизни — посветить себя тебе и твоим братьям. И только теперь, когда ты стала старше, ты можешь понять, что наша жизнь — это нечто большее. Ты видишь во мне женщину, которая отказалась от своей мечты ради мужчины. Но ты не понимаешь… именно он был моей мечтой! Был ли он идеальной мечтой? Нет! Но именно это делало ее особенной. А самое главное — нашей общей! Твой отец прекрасно понимал, о чем он просит меня, когда предложил стать его женой. Поэтому он обещал мне, что оставит службу в шестьдесят пять циклов, если еще будет в полном здравии.

— Но… — Стефания в шоке посмотрела на нее. Она точно знала, что в свои семьдесят циклов ее отец все еще занимал свой пост.

— Это единственное обещание, которое он не сдержал, — Джасинда грустно улыбнулась ей, — и это была моя вина. Мне следовало надавить сильнее. Я видела, что он начал слишком быстро уставать. Но он был так счастлив от возможности служить нашему народу, участвовать в процветании мира, в котором будут жить его дети и внуки. Возможно, если бы я настояла…

— Мама, — протянув руку, Стефания крепко сжала ладошку матери. — Это не твоя вина.

— Знаю, но мне следовало больше думать о его здоровье. Я должна была убедить его, что пора притормозить.

— Папа никогда не сбавлял скорость.

— Нет. Он всегда утверждал, что в жизни надо выкладываться по полной.

— О да, он действительно так говорил. Это были его последние напутственные слова перед моим отлетом в тур. Прямо перед его смертью. Он сказал: «Стефания, жизнь — удивительная штука. Проживи ее в полноте. Не бойся рисковать собой. Не бойся чужого осуждения. Не бойся идти по пути, даже если кому-то покажется, что его вообще не стоило избирать. Но когда ты это сделаешь, то обнаружишь, что находишься именно там, где тебе суждено было быть. И только тогда это будет жизнь, Стефи, а не простое существование».

Джасинда, никого не стесняясь, позволила себе заплакать. Крупные слезинки стекали по ее щекам, пока она слушала последние слова, сказанные ее спутником жизни. Обращенные к частичке его души — его дочери.

— Замечательные слова, — Джасинда слабо улыбнулась ей. — Я надеюсь, что ты последуешь им, Стефания. Ведь отец приоткрыл тебе тайну своей жизни, когда она была весьма непростой. Но у него всегда были потрясающие идеи.

— Да, благодаря тебе и твоей поддержке.

— Но он, безусловно, дал мне не меньше. Возможно, сейчас ты не видишь этого, но правда в том, что твой отец был именно тем человеком, кто помог мне обрести и пройти тот путь, который я отвергала. Именно благодаря Стефану я обрела настоящую семью, дорогих моему сердцу детей и удивительную жизнь с любимым человеком. Я стала тем, кем и должна была быть. А не той, за кого себя принимала.

— Прости меня, мама. Я должна была догадаться…

— Все в порядке, Стефи, — Джасинда использовала то ласкательное имя, которым Стефан всегда с нежностью называл дочь. Этим она дала понять, что та прощена. — То, что ты мне сейчас сказала, в свое время я высказала своей матери. Единственное, тогда я была намного моложе тебя. И была еще более категорична.

— Неужели?

— Да, я сделала это перед тем, как я уехала в Академию. Моя мама хотела, чтобы я училась в школе при Доме Исцеления. Там бы на меня, по ее мнению, обратил внимание «достойный» ее дочери молодой человек.

— Не может быть!.. Так у нее уже был кто-то на примете? — неожиданно для самой себя выпалила Стефания.

— К сожалению, — поморщилась Джасинда, вспомнив тот момент.

— И кто же это? — глаза девушки загорелись любопытством, когда она увидела реакцию матери.

— О-о-о, это было просто смешно. Я имею в виду, что он был еще ребенком и к тому же большой плаксой. Что могло натолкнуть ее на мысль, что я вообще когда-нибудь заинтересуюсь им?..

— Кем, мама!

— Принцем Юсуфом, — прошептала Джасинда.

— Принцем Юсуфом?! — вскрикнула Стефания и едва не привлекла к ним внимание сидевших за соседними столиками посетителей.

— Стефания! — прошипела Джасинда. — Говори потише.

— Прости, мама, — она тут же понизила голос. — Но принц Юсуф? Это, очевидно, нынешний король Юсуф?

— Да, — при этом воспоминании Джасинда, облокотившись об стол, подперла лоб рукой. — И о чем только думала моя мать? Ведь он на целых девять циклов моложе меня!

— А папа был на двадцать циклов старше тебя, — напомнила ей Стефания.

— Да, но тогда все было по-другому, — выпалила Джасинда.

— Неужели? — Стефания улыбнулась на защитную реакцию матери. Это была большая редкость — увидеть ту взволнованной. — И в чем же разница?

— Когда мы познакомились с твоим отцом, то были уже взрослыми. А вот Юсуфу было всего лишь пять циклов, когда моя мать начала строить свои матримониальные планы. У меня это в голове не укладывалось. Принц еще даже не закончил школу, когда я встретила Стефана. Как бы ты отреагировала, если бы я в твои четырнадцать попыталась заинтересовать тебя Атолом Аллардом?

— Фу-у, мама! Атол Аллард?! Он же настоящий сосед-террорист! — девушка наклонилась через стол и прошептала. — А еще он постоянно ковырялся в носу!

— Ну, тогда ты понимаешь меня!

— Ты хочешь сказать… — глаза Стефании широко раскрылись.

— Нет! Я бы никогда не посмела сказать такое, Стефания Энн! Юсуф — король Дома Исцеления. И он заслуживает моего уважения.

— О, боже, мама… — Стефания взглянула на нее полными восхищения глазами. — Да ты, оказывается, у нас не такая уж и добрая…

— Спасибо, моя дорогая, — Джасинда ласково улыбнулась дочери. — А теперь давай насладимся этим удивительным тортом. К тому же нас ждут великие дела — мы же еще не все скупили в Печоре!

Глава 10

— Да здравствует Его Величество, король Джотэм! Да здравствует король Джотэм!

Войдя в зал Ассамблеи для проведения первого заседания нового Совета, Джотэм немного рассеянно махал рукой приветствующим его. Охранники Ассамблеи с трудом сдерживали возбужденную толпу, скандирующую его имя. Во время своего правления, Джотэм отказался ежедневно носить королевскую мантию. Как правило, он делал это лишь в особых случаях — при официальных встречах с королями и королевами других Домов.

Пройдя через зал, он на мгновение задержался перед закрытыми дверями, которые отделяли его от членов нового Совета. Сейчас ему предстояло официально открыть новый цикл в законодательной и административной деятельности Ассамблеи. Джотэм проделывал это уже в сороковой раз — неудивительно, что это давно вошло у него в привычку.

Он до сих пор помнил, как ужасно волновался, когда впервые после гибели отца ему пришлось выступать перед умудренными жизнью советниками. Ведь тогда ему было всего лишь двадцать. Он совсем недавно вернулся из своего второго тура на корабле флота Коалиции и только что женился. Джотэм — совсем еще мальчишка — стоял перед Советом и открыто читал в глазах каждого присутствующего терзаемые их в этот момент сомнения. Сомнения, что он сможет принять и с честью понести такую сложнейшую даже для зрелого человека роль, к тому же так внезапно навязанную ему. Сомнения, что он вообще способен взять на себя руководство всей Ассамблеей и сможет оправдать ожидания тех, кто с достоинством занимался этим до него.

Да он и сам-то, если быть честным, сомневался тогда, что справится со всем этим.

В тот первый раз в зал Ассамблеи он вошел под руку с Латой, которая шествовала рядом с ним с гордо поднятой головой. Джотэм помнил, как его сердце переполняла неимоверная гордость всякий раз, когда он смотрел на нее — сидевшую с царственным видом посреди почтеннейшего собрания. Она сразу же дала всем понять, что никому не позволит себя запугать. Лата во всех смыслах этого слова была ЕГО КОРОЛЕВОЙ! Хотя на тот момент ей было всего восемнадцать циклов.