— А что, если я хочу быть испорченным, мама? — Дантон плавно наклонился и поцеловал тыльную сторону кисти Эвадны.

Когда же он выпрямился, то увидел, что мадам Тервиллигер покраснела.

— Определенно сын своего отца, — ответила та, слегка задыхаясь. — Стефан проделал то же самое на своем первом балу Ассамблеи.

— Эвадна, неужели ты пытаешься заменить меня более молодой версией? — Эвандер Тервиллигер подошел к жене сзади, приобняв ее за талию собственническим жестом.

— Ты же знаешь, что я никогда не покину тебя, Эвандер, но если бы я была… — улыбнувшись мужу, она вновь посмотрела на Дантона.

— Я Дантон Мичелокакис, советник Тервиллигер, — представился тот, протягивая руку старшему члену Ассамблеи.

— Просто Эвандер. При общении, Дантон, нам не нужны титулы, поскольку мы равны.

— Нет, с этим я не могу согласиться, — почтительно возразил молодой мужчина. — Но, советник… Эвандер, я очень надеюсь, что когда-нибудь заслужу это.

Эвандер нескольких секунд молчал, оценивающе разглядывая Дантона, а затем одобрительно кивнул в ответ.

— Ничуть не сомневаюсь в этом, Дантон. Смотри, только не уведи у меня жену. Пока твой отец был одинок, мне приходилось постоянно присматривать за ней.

— О, Эвандер! — Эвадна игриво шлепнула мужа по руке. — Из-за твоих слов у Дантона обо мне сложится ужасное мнение.

— Вы ошибаетесь, мадам Тервиллигер. О такой красивой женщине, как вы, просто невозможно думать плохо.

Эваднер с умилением наблюдал, как его жена, прожившая более пятидесяти циклов, от такого искреннего комплимента покраснела как молодая девушка. И в этот момент он понял, что возвращение Мичелокакиса в Ассамблею будет весьма интересным.

— Определенно сын своего отца, — Эваднер перевел взгляд на его мать. — Джасинда, я очень рад снова видеть тебя здесь. Ты выглядишь просто потрясающе.

— Спасибо, Эвандер, — приблизившись к нему, она поцеловала своего старого друга в щеку. — Вернуться сюда… для меня это просто чудо. Пусть даже на один вечер.

— Хотелось бы, чтобы этого было намного больше. Вы со Стефаном всегда ухитрялись сделать это событие более оживленным.

— Ни за что не соглашусь, что мы делали это в одиночку, — когда Джасинда говорила, ее глаза сверкали. — Насколько я помню, именно на вас с Эвадной ответственность за невероятный танец советника Коута с его женой.

Эвандер расхохотался, привлекая внимание окружающих, но тут же выпрямился, и его лицо стало бесстрастным.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, мадам Мичелокакис. Насколько я помню, я разговаривал с королем Джотэмом, когда это все произошло.

— Конечно, конечно, Эвандер, — Джасинда даже не пыталась скрыть свою иронию.

* * *

— Джасинда? Что ты здесь делаешь?

Дантон увидел, как от прозвучавшего рядом с ними гнусавого голоса изменилась его мать. Весь юмор мгновенно исчез из ее глаз, а лицо застыло сплошной, ничего не выражающей маской. Взглянув на Тервиллигеров, он отметил, что с ними произошло то же самое. Он обернулся, и его внимание привлекла подошедшая к ним худая, очень похожая на хищную птицу женщина. Ее брови были так плотно сдвинуты, что почти соприкасались.

— Привет, Аделаида, — Джасинда повернулась лицом к жене одного из советников, которую она и раньше выносила с большим трудом.

— Что ты здесь делаешь, Джасинда? — снова спросила Аделаида, остановившись в нескольких шагах от них. Она даже не пыталась понизить голос. — Ты ведь уже не жена члена Ассамблеи.

— Да, уже не жена, — с готовностью согласилась Джасинда.

— Дорогая, какие-то проблемы? — советник Паяри подошел к своей жене.

В тех местах, где его жена была худой и угловатой, с резкими чертами лица, Эллиот был мягким и круглым. Но выражение его глаз, когда он оглядывал Джасинду с головы до ног, было таким же отвратительным, как и у его жены.

— Да. Я просто пытаюсь выяснить, каким образом «посторонний» проник на это уважаемое собрание для избранных.

— Сейчас, моя дорогая. Я уверен, что у мадам Мичелокакис имеется разумное объяснение, как она сюда попала.

— Советник Паяри, моя мама здесь лишь потому, что была достаточно любезна, чтобы сопровождать меня на этот бал, — Дантон сердито посмотрел на своего собеседника. Ему не понравился ни его тон, ни то, каким сальным взглядом тот уставился на грудь его матери.

— Твоя мать? — Эллиот нахмурился. Он несколько мгновений переводил недоуменный взгляд с Джасинды на Дантона и обратно. На его лице явно читалось замешательство.

— Да, Эллиот, — ответил Эвандер нейтральным тоном. — Похоже, ты забыл почитать о новых членах Ассамблеи. Снова. Дантон — старший сын Стефана и Джасинды. В Ассамблее он займет место Тернера.

— Должно быть, я пропустил это, — Эллиот окинул Дантона оценивающим взглядом, но не сделал ни малейшего движения, чтобы поприветствовать его как должно.

— Это не имеет никакого значения, — встряла Аделаида и с ехидством добавила: — Это бал для членов Ассамблеи и их жен, а не для матерей.

— Аделаида, каждый член Ассамблеи всегда имел право привести на этот бал любого, кого пожелает, — напомнила ей Эвадна жестким тоном.

— Конечно, так и есть. Но, тем не менее, даже новый член Ассамблеи должен понимать, что это означает кого-то действительно «значительного» в его жизни.

— Моя мама всегда играла значительную роль в моей жизни, мадам Паяри, — процедил сквозь зубы Дантон.

— Да, да, конечно. Но ты, очевидно, слишком молод, чтобы понять, что я имела в виду. Это право лишь для потенциальной жены члена Ассамблеи, а вовсе не для его матери. И она должна была объяснить тебе это. Но, полагаю, Джасинде так отчаянно хотелось, чтобы ее снова считали «важной персоной», что ей было наплевать, как это отразится на тебе.

— Для потенциальной жены? — наконец заговорила Джасинда, и хотя ее слова были вежливыми, в голосе слышался приторно-сладкий оттенок сарказма. — А как же Бебе Бушар? Разве она была потенциальной женой? — переведя взгляд на Эллиота, она отметила, что у того даже шея побагровела.

— Бебе Бушар? — задохнулась Аделаида, и ее лицо побледнело.

— Да, да, Бебе Бушар, — достаточно громко поддакнула Джасинда, привлекая внимание окружающих.

— Я понятия не имею, о ком ты говоришь, — скрепя зубами, ответила та.

— Нет? Как странно. А я была уверена, что Эллиот представил ее как твою племянницу, — Джасинда нахмурилась, словно в замешательстве. — Но подожди, должно быть, я просто что-то неправильно поняла. Ведь прошло уже больше двадцати циклов. Ты же единственный ребенок в семье? Не так ли, Аделаида?

— Да, — выдавила та сквозь сжатые губы. — Так ты видишь…

— Значит, это была твоя племянница, Эллиот. Это так? — взгляд Джасинды был настолько пронзительным, что советник не посмел отвести в сторону глаза.

— Хм… нет, я тоже единственный ребенок, — наконец, признался он.

Жена бросила на него сердитый взгляд.

— В самом деле? Тогда кто же она? И почему была с тобой?

— Как я уже сказала, Джасинда, ты ошиблась.

— О нет, Аделаида, этого не может быть, — уверенно возразила та. — Я слишком отчетливо помню ее. Мы все были удивлены, когда Эллиот пришел с ней, держа ее под руку вместо тебя. Он был настроен весьма игриво, и это сбивало с толку, так как до этого он сообщил, что ты находишься в Атрато, восстанавливаешься после какой-то болезни. Мы все были очень обеспокоены. Разве не так, Эвадна? — взглянув на подругу, Джасинда увидела, что та с трудом сдерживает улыбку.

— Да, — соглашаясь, кивнула Эвадна. — Я хорошо это помню.

Джасинда прекрасно понимала, что только что основательно пошатнула пьедестал почета, на который сама себя возвела Аделаида Паяри, и собиралась окончательно развенчать ее иллюзию. Но «маленькая» дурочка продолжала цепляться за нее.

— Вы абсолютно не знаете, о чем говорите! И я могу лишь надеяться, что у твоего сына память несколько лучше, чем у тебя, и он знает свое место в Совете. Иначе он там долго не задержится.