А самым удивительным открытием явилось то, что эспер высшего уровня, к тому же бывший мастером-исследователем в какой-то из областей знаний, специально настраиваясь и выводя себя на высшие уровни концентрации, на высокоморфной, а при очень высоком уровне эспер-способностей и на среднеморфной планете мог представить и воплотить (материализовать) объект, обладающий достаточно сложными свойствами. Например, компьютер, или наномолекулярный синтезатор пищи. Правда, воспроизвестись тот мог в виде некоего совсем не похожего на привычный компьютер или синтезатор предмета типа браслета, камня, ожерелья, тарелки, скатерти и т.п., или даже живого существа15, но обладавшего свойствами и качествами того исходного предмета, который представляли эсперы.
При этом оказалось, что повлиять на свои организмы, или организмы других репер-планеты не позволяли. Естественно, что провести такие эксперименты попытались, но сделать это ни разу не удалось. Хотя удавались вещи, казалось бы, более сложные – так, однажды у специально отправившегося в такую экспедицию на открытую ранее высокоморфную планету главы Эспер Лиги при попытке создать ГИМП получился восьминогий дымчатый липициан16. Который обладал свойствами ГИМП! И хорошо, что эспер, решивший на нём прокатиться, прислушался к возникшему у него предчувствию (или предзнанию) и перед тем, как забраться на это странное существо, облачился в скафандр высшей защиты. В котором он и оказался спустя буквально десяток секунд с начала выездки в открытом космосе в пяти астрономических единицах от планетоида. Где его и подобрал курсировавший у планетоида корабль.
Жаль только, что эти обладавшие столь необычными свойствами объекты существовали только в пределах планетоидов и все попытки вывезти их оттуда закончились неудачей – при выходе шлюпки, на борт которой их помещали, из подпространства, или при перемещении в подпространстве от гравитонного «сгустка» больше, чем на парсек в обычном пространстве, они просто исчезали. Тем не менее подобные свойства этих аномальных планет активно изучались в надежде, что удастся-таки придумать способ создания «волшебных» предметов, которые удастся сохранить при возвращении на Землю. И был разработан большой план проведения экспериментов на этих объектах. Благо было выяснено, что не смотря на очень странные свойства объектов, организмы побывавших на них людей никаких изменений не претерпели – даже на атомарном уровне.
Но исполнение этого плана было прервано начавшейся войной с фаэтами. И практически все эсперы были мобилизованы на корабли флотов, а Исследовательский Корпус Космогаторов временно преобразовали в Дипломатический Корпус, поручив его офицерам попытаться находить и обменивать (или – что уж там греха таить – похищать) у тех, пусть пока и немногочисленных найденных космогаторами-исследователями высокоразвитых цивилизаций, с которыми удалось установить контакты, технологии, потенциально применимые для военных целей.
После того, как Гидо посетил душевую капсулу, оделся в полётный комбинезон и поел (как показали приборы биореактора, его внутренние органы функционировали так, как и должны были функционировать с учётом адаптации к невесомости), Латона сразу же завела с ним разговор о необходимости получить доступ к управлению шлюпкой. Все устройства для прямой нейронной связи с борта перед отправкой убрали и поэтому вести беседу приходилось голосом.
– Гидо, ты освоил знания всех курсов эспер-академии? – спросила Латона.
Висевший в центре рубки сын кивнул.
– Как ты сам оцениваешь свой эспер-уровень?
– Тестер биореактора показал 6 из 7, – с улыбкой ответил Гидо, продемонстрировав, что эти данные из бортового компьютера он мысленно считать смог.
– А сам ты как ощущаешь?
– Я ещё не полностью осознал все свои возможности. Часть из навыков и способностей ещё только «протаивает» в сфере осознания.
– Сколько времени может потребоваться для достижения полноты осознания?
– Думаю, ещё около 10 часов.
– А если ты прибегнешь к медитации?
– Мне это не поможет, т.к. фактически я и так пребываю в дельта-состоянии с разделёнными потоками мышления. Это я уже освоил и могу думать сразу 16-ю параллельными потоками. А уже через час-полтора смогу думать 64-ю потоками.
– То есть попробовать проникнуть на уровень восприятия, с которого можно обойти блокировку нашего навигационного компьютера, ты сможешь не раньше, чем через 10 часов?
– Увы, да. И я вообще сомневаюсь, получится ли это. Ведь, насколько мне известно, попытки использовать эспер-способности в подпространстве в основном заканчивались неудачами. Подпространство создает сильные помехи эсперам.
– Но были и успехи. И согласно статистике, частота успешных попыток применения эспер-способностей зависит от уровня эспера. Поэтому я и спросила тебя про то, на каком уровне ощущаешь себя ты.
– Через 10 часов узнаем. А сейчас я хочу попробовать переоборудовать нейросенсорные шлемы пилотских ложементов, разу уж у нас нет иных нейронных интерфейсов. Думаю сделать из них эмиттеры для транскраниальной высокочастотной магнитной и ультразвуковой нейромодуляции и стимуляции мозга. Это позволит усилить эспер-потенциал. Думаю, что нам стоит попробовать взаимный гипноз, перед этим вызвав у обоих изменённые состояния сознания с помощью транскринальных воздействий.
– Я думаю, что эффект можно ещё больше усилить, если мы оба примем психоделик, который я изготовила из имевшихся в бортовой аптеке лекарств. Получился, конечно, не самый мощный препарат, ну да выбирать не приходится.
– Хорошо.
Сказав это, Гибо подлетел к потолку (в невесомости принято считать стенами поверхности, на которых расположены иллюминаторы или имитирующие их обзорные экраны, полом – поверхность, к которой прикреплены пилотажные ложементы и пульты управления, а потолком, соответственно, противоположную поверхность) и открыл люк, за которым хранился набор инструментов для ремонта бортовой аппаратуры. Немного покопавшись в нём, он набрал несколько приборов и вместе с ними полетел к ложементам. Примагнитившись коленями комбинезона к одному из ложементов, он вскрыл боковую стенку и стал возиться в эго оптоэлектронной начинке.
Латона же пролетела в небольшой кухонный блок, где свернула из фольги две конически расширяющиеся трубочки. После чего достала из бортового комплекта выживания две газовые горелки и соорудив из имевшейся в этом же наборе проволоки два держателя, опробовала, как в них крепятся к горелкам сделанные ею трубочки. После чего настроила минимальный режим горения и посмотрела, что трубочки не плавятся. Выключив горелки и дав трубочкам остыть, она поместила в закрытые концы трубочек заранее изготовленный ею из имевшихся в бортовой аптеке лекарств сухой экстракт, содержащий высокую концентрацию 5-метоксидиметилтриптамина17. Сделав эти приготовления, Латона вылетела обратно в рубку управления и увидела, что Гидо работает уже со вторым ложементом.
– Получается? – спросила она.
– Ну, до специализированных клинических стим-генераторов им далеко, однако по моим расчётам, усиление нейронной активности и смещение её в нужные диапазоны они усилят процентов на тридцать-сорок. А заодно и ускорят вхождение в изменёнку, – ответил Гидо, не отрываясь от своей работы.
Поскольку помочь ему Латона ничем не могла, она отплыла к правой стене и ввела себя в состояние транса.
Спустя два часа Гидо, подлетев к ней, взял её руки в свои и слегка встряхнул. Латона вышла из транса и сын сказал:
– У меня всё готово. Думаю, что теперь нам надо поспать.
После этого он вытянулся вдоль той же стены, у которой висела его мать, и мгновенно уснул. Вздохнув, Латона тоже приказала себе спать – и провалилась в глубокий сон без сновидений.
Проснулись они спустя шесть часов практически одновременно. И Гидо, не дожидаясь вопроса матери, на несколько минут вошёл в транс, вынырнув из которого, сказал:
