И потом, кто-нибудь разве слышал, что в воздушном шаре можно находиться внутри?
Впрочем, существ, выскакивающих из этой штуки и впрыгивающих в нее обратно, обычными людьми назвать было трудно. Первое, что мне пришло в голову, — может, все это как-то связано с цирком? У них же там куча всяких жутких уродцев, зверей — ну и странных приспособлений вроде этого шара. Только я никак не мог разобрать, кто передо мной — уродцы или животные. Наверное, что-то среднее.
Как бы там ни было, эти существа выскакивали из того, что я посчитал поначалу воздушным шаром, и вбегали обратно, кто на задних лапах — или ногах? — а кто на всех четырех сразу. Те, что перемещались на двух конечностях, ростом достигали где-то четырех футов, те, что на четырех, были едва по колено телке. Они таскали всякие диковинные устройства и устанавливали их прямо здесь, в пустыне, примерно на полпути между мной и этой шарообразной штуковиной. Трое из них собирали то, что приносили другие.
Тут я заметил Блинчика. Он стоял совсем рядом с ними и вовсе не казался испуганным. Просто любопытным, как и полагается ослиной породе.
Я собрал все свое мужество и поплелся туда, чтобы посмотреть, что же они там собирают. И ничего не понял. Я сказал им: «Привет!» — но они не ответили и обратили на меня не больше внимания, чем если б я был койотом.
Держась на расстоянии, я обогнул стороной их компанию, приблизился к шару и потрогал его рукой. Святая мамалыга! Он был сделан из гладкого, твердого металла, что твое дуло кольта, а размером был с двухэтажный дом.
Одно из низеньких забавных существ подбежало и прогнало меня, размахивая чем-то вроде фонарика. Я вообще-то подозревал, что это был совсем не фонарик. Но не горел особым желанием проверить, так ли это на самом деле. Поэтому отошел от шара на двадцать футов и продолжал наблюдать оттуда.
Довольно скоро они вроде бы закончили собирать ту штуку, над которой трудились. Блинчик стоял от нее всего в каких-нибудь пяти футах. Я тоже начал подбираться поближе, но один из них снова взмахнул «фонариком», и я отступил.
Двое стояли возле возведенной штуковины, оттягивая рычаги и крутя какие-то ручки. На самом верху устройства имелось что-то вроде громкоговорителя — ну, знаете, наподобие тех, что использовали в старинных граммофонах. Внезапно из него раздалось:
— Теперь все настроено правильно, Мэнду.
Меня словно кипятком окатили. Это что же получается? Какие-то непонятно откуда взявшиеся в пустыне типы, к тому же выглядящие так, будто сбежали из зоопарка, и у них — говорящая машина! Я сел на землю и уставился на громкоговоритель.
— Да, похоже на то, — продолжал голос. — Теперь мы сможем установить с ним связь. Разумеется, если тип интеллекта этого землянина соответствует нашему.
Тут все они отошли от устройства, остался только один. Он посмотрел на моего Блинчика и сказал:
— Приветствую тебя.
— Приветствую и тебя тоже, — ответил я. — Блинчик осел. Как насчет того, чтобы поговорить не с ним, а со мной?
— Эй, кто-нибудь! — заявил громкоговоритель. — Пожалуйста, сделайте так, чтобы прирученное создание прекратило издавать этот чудовищный шум!
Насколько я мог слышать, Блинчик не издавал вообще никакого шума. Тем временем кто-то из этой чудной компании уже махал фонариком в мою сторону. Понятно, я замолчал и стал глядеть, что же будет дальше.
— Позволю себе предположить, — продолжал громкоговоритель, — что ты — представитель преобладающей формы разумной жизни на этой планете. Приветствую тебя от лица обитателей Марса.
Забавная штука с этим их говорящим устройством: каким-то образом оно заставило меня запомнить каждое слово — и те, что слышались из него, и те, которые говорились вокруг, даже если не все эти слова мне были понятны.
Я пытался придумать, что бы такое сказать в ответ, и тут, чтоб мне провалиться, Блинчик опередил меня. Он открыл рот, обнажил зубы и издал громогласный рев.
— Спасибо, — отозвался громкоговоритель. — Отвечаю на твой вопрос. Это акустический телепатор. Он, грубо говоря, озвучивает мои мысли, и они воспроизводятся в сознании слушателя на его языке. Звуки, которые ты якобы слышишь, не в точности соответствуют тем, что он издает; телепатор испускает некое сочетание звуков, а уж твое подсознание, с помощью несущих колебаний, воспринимает их как произнесенные на твоем родном языке. Он действует неизбирательно, то есть разные создания, говорящие на разных языках, способны понимать мои мысли. Мы лишь регулируем настройку приемной части устройства — вот она-то носит избирательный характер, соответствующий модели твоего разума.
— Это безумие! — завопил я. — Почему вы не настроили свой проклятый аппарат так, чтобы он понимал мою речь?
— Пожалуйста, уйми это животное, Ягарл, — сказал громкоговоритель.
Блинчик бросил на меня укоризненный взгляд. Да плевал я на него. Другое дело, что одно из существ снова замахало «фонариком». К тому же громкоговоритель снова затарахтел, и я был не прочь послушать.
— У нас на Марсе с этим тоже трудности, — говорил он. — По счастью, мы сумели решить проблему, заменив прирученных животных роботами. У вас, однако, явно другая ситуация. Не имея ни рук, ни щупальцев, вы сочли нужным приручить представителя низшей расы, обладающего пригодными для работы конечностями.
Блинчик коротко взревел, и громкоговоритель ответил:
— Понятно твое желание знать, какова цель нашего визита. Нам нужен ваш совет в разрешении жизненно важной для нас проблемы. Марс — умирающая планета. Вода, атмосфера, полезные ископаемые — все практически на исходе. Если бы мы могли совершать межзвездные путешествия, то где-нибудь в галактике нашли бы свободную планету. К несчастью, это не так: наши корабли способны покрывать расстояние лишь до других планет этой системы. Только открытие абсолютно нового принципа перемещения помогло бы нам достичь звезд, но пока у нас нет даже никаких догадок на этот счет.
В Солнечной системе ваша планета единственная — кроме самого Марса, — где могли бы жить марсиане. На Меркурии слишком жарко, на Венере вообще невозможно высадиться, и атмосфера там для нас ядовита. На Юпитере сила тяжести просто раздавит нас, а все его луны — как и ваша — лишены атмосферы. На внешних же планетах царит невыносимый холод.
Поэтому, если мы хотим выжить, нам нужно переселиться на Землю. Мирно, если вы не станете оказывать сопротивление; с применением силы, если вы вынудите нас ее использовать. И учтите — мы располагаем оружием, способным всего за несколько дней уничтожить население вашей планеты.
— Погодите! — заорал я. — Если вы хоть на мгновение воображаете, что сможете…
Существо, нацелившее на меня свой «фонарик», опустило его до уровня моих ног и, едва я сделал шаг к тому, кто работал с их говорящим устройством, нажало на кнопку. Колени у меня сделались как резиновые, и я рухнул на землю. Говорить я тоже не мог.
Ноги вообще не работали, и только с помощью рук у меня получилось сесть, чтобы видеть, что будет дальше.
Блинчик взревел.
— Благодарю вас, — ответил громкоговоритель. — Гениальная идея! Даже представить себе не могу, почему мы сами до этого не додумались. Наша благодарность не имеет границ. Мы улетаем с надеждой в наших сердцах. Больше мы не вернемся.
Ноги у меня заработали снова, я поднялся, но не мог сдвинуться с места. Это продолжалось, наверно, с минуту. Я подумал, если бы этот гад нацелил свой «фонарик» немного выше и у меня на время остановилось сердце, о коленях мне больше беспокоиться уже не пришлось бы.
Блинчик взревел еще раз, на этот раз очень коротко. Существа принялись разбирать свое устройство на части и таскать их обратно в шар.
Через десять минут вся их компания уже скрылась в воздушном шаре, который не был воздушным шаром, и дверь за ними захлопнулась. Из днища снова показался огонь, и я отступил к палатке. Их машина со свистом взлетела вверх и растаяла в небе.
Блинчик приковылял ко мне, но смотреть в мои глаза вроде как избегал.
