– Пожелай мне удачи. – Она тихо обратилась к женщине на портрете, и немедля, вышла из комнаты.
Спустившись на первый этаж Ханна заглянула в лавку. Там было тихо и пусто. Свет проникал через большие окна и играл жёлтыми красками на летавшей в помещении пыли. Приятный аромат, развешанных по всюду пучков с сушёными травами заполнял помещение.
– Опять он забыл.
В ответ на её слова, где-то в глубине дома, раздался глухой хлопок. Ханна направилась к одной из дверей, за которой обнаружилась лестница в подвал. Она быстро спустилась и открыла ещё одну дверь, обитую железом. В помещении она и обнаружила отца, на полу у каменного монолита, который служил главным столом для проведения опасных экспериментов. Лысый человек с седой короткой бородой, приходил в себя и не уверенно пытался встать. Ханна подбежала к отцу, и помогла подняться на ноги. Она сморщила нос, когда учуяла неприятный кислый запах исходивший от дымящейся тёмной лужи, разлитой на каменном столе. Девушка выпрямилась и огляделась, оценивая беспорядок, творящийся в лаборатории и прикидывала, сколько времени ей понадобиться на то, чтобы привести в порядок этот бардак и сколько колб и пробирок ей придётся отмыть сегодня.
Помещение под домом напоминало собой коробку из каменных плит, хорошо освещённую диковинными, лампами, подвешенными на цепях к потолку. На металлических блюдах, лежали несколько флюоритов, светящихся, при нагревании камней, которые при надлежащей алхимической обработке могли испускать много яркого света, очень удобного в работе требующей сосредоточенности и предельной точности. Утренний свет проникал и через маленькие зарешеченные окошки под самым потолком, но они освещали только дальнюю часть помещения. Там расположилось несколько столов, заваленных алхимическим инвентарём: весы разного размера, стеклянные, металлические, и фарфоровые тигели, различные ступки, реторты, колбы и пробирки в штативах, песочные и водяные часы. Баночки всевозможных размеров и форм с сомнительного вида содержимым, заполняли не только столы, но и стеллажи, расставленные вдоль стен. В углу, стоял атанор, специальная печь алхимиков из кирпича, цилиндрической формы. И ещё куча разных приборов и устройств, о назначении которых девушка даже не догадывалась.
Маркос закончил отряхивать лицо, опалённые брови и бороду, и кожаный фартук поверх голого торса, от жёлто-коричневой пыли. Он первый заговорил с дочерью:
– Почему ты не спишь? – хрипловатый, мягкий голос выражал искреннее удивление.
– Вообще-то, уже утро, давно пора открываться.
– Пора открываться? Уже утро? – в голосе его появилось ещё больше удивления, хотя казалось это уже невозможно. Он отвернулся к столу монолиту и наклонившись начал изучать получившуюся коричневую лужу, продолжив говорить. – Не успел заказ закончить, много дел на сегодня, мне бы понадобилась твоя помощь… – Он оборвал себя, и пристально посмотрел на дочь. – Как ты себя чувствуешь?
– Да всё в порядке, – беззаботным голосом ответила Ханна, – и хватит спрашивать, последние пару дней я слышу этот вопрос, чаще чем хотелось бы. Я прекрасно себя чувствую и всё благодаря тебе, лекарство действует и теперь всё будет хорошо.
– Мне бы твою уверенность. – серьёзным тоном заговорил Маркос, вернувшись к изучению коричневой лужи. – Всё ещё проверить надо, чтобы делать такие утверждения. Препарат не завершённый, он избавляет на время, лечит симптомы, но не устраняет проблему. Впереди ещё много работы и пусть мы на правильном пути, это только его начало.
В серьёзном тоне отца, ели уловимо она различила напряжение и беспокойство.
–Что-то не очень-то ты рад, мог бы порадоваться за меня. – ответила она.
– Я рад. Просто устал за последние несколько дней. Послушай, солнышко, ты же знаешь я переживаю за тебя. Ты самое дорогое, что у меня есть. – он снова посмотрел на дочь оторвавшись от созерцания результата своей работы и на его лице, как показалось Ханне, мелькнула вселенская усталость, всего на мгновение, как тень при вспышке молнии в ночи.
– Я всё понимаю, – заботливо ответила она, – я всего лишь, хотела, чтобы ты порадовался вместе со мной, всё это благодаря тебе. Я думала, что ты порадуешься за меня, за нас обоих.
Маркос не долго смотрел на дочь, а когда заговорил, подошел к одному из столов и начал там что-то искать:
– Ты права, у нас есть повод для радости. Здесь не только моя заслуга, без тебя бы я не справился! – он поднял голову, улыбнулся дочери и снова вернулся к своему занятию.
Она было поддержала улыбку отца, но неожиданные и такие до боли знакомые печальные мысли, тут же стёрли её с веснушчатого лица.
– Жаль, что мама не дожила до этого дня. – Только и проговорила Ханна.
– Да, мне тоже. – Он снова прервал поиски и посмотрел на дочь. – Я сожалею о том, что не могу исправить прошлого, не меньше твоего. Могу сказать, что Урсула порадовалась бы за нас, но это, к сожалению, всё, что я могу.
Он наконец-то нашёл, то что искал. В руке Маркос держал шприц из стекла и металла, с ним подошёл к каменному столу и с одного раза собрал почти всю жидкость.
– Сойдёт. – констатировал он, и ещё раз взглянул на Ханну, – У меня сегодня много работы, мне нужна твоя помощь в лавке.
– Да, я помогу. – Взгляд девушки опустился на каменный пол, вся её поза выдавала, что она волнуется. Это не укрылось от отца, он подозрительно и пристально посмотрел на дочь:
– Что с тобой?
– Всё хорошо, я просто хотела поговорить. Сегодня ведь начало фестиваля огней. – Ответила Ханна, не глядя в глаза.
– А-а. К которому весь город готовится. Мы приехали сюда позже прошлогоднего фестиваля и не застали дня празднества, говорят, это было то ещё событие.
– Да ничего себе событие, – оживилась Ханна, – да это самый крупный праздник за всё лето. Я бы хотела пойти сегодня на этот фестиваль, сначала будут моления в храмах, за тем люди зажгут огни и пройдут по центральным улицам…
– Подожди – подожди, если я не ошибаюсь это первое шествие проходит…
– Всё начнётся после заката, я смогу помогать тебе пока ты не закроешься.
– Что? На закате? Ты хоть слушала меня? Говорю же, всё ещё проверять и перепроверять надо. А если что-то случится? – Говорил он спокойно, но всё равно, было видно, как он возбуждён. – А что если у тебя припадок случится посреди улицы?
– А что случиться, папа? Если бы ты верил в это, то не стал бы рисковать, оставляя меня спать в моей комнате. Что-то ты не боялся припадка и ушёл работать. Как только я стала принимать твоё лекарство, всё пришло в норму. – Она говорила твёрдо, но создавалось впечатление, что девушка решила побить все рекорды по скоростным монологам, тем самым выдав своё беспокойство.
– Я ушёл сразу как понял, что припадка не случится, и пик вероятности миновал. Я ушёл, когда понял, что тебе больше ничего не угрожает.
– Вот видишь, папа, ты сам говоришь, что мне ничего не угрожает. Пожалуйста, это самый грандиозный праздник за всё лето, тем более прошлогодний мы пропустили. – Ханна говорила и не смотрела в глаза, но, когда закончила, всё же взглянула, в ожидании реакции.
Отец молчал, сурово глядя на неё. Девушка чувствовала, исходившее от него напряжение. Казалось, что время остановило свой ход, а секунды растянулись до бесконечности:
«Неужели откажет?».
Что делать в таком случае, Ханна не знала. Когда она обдумывала этот разговор, то была полностью уверена в том, что отец её отпустит. А теперь, червь сомнения пробрался в её сознание, вгрызаясь, как в свежий грунт, в переполненные верой мысли девушки. Она конечно же, уже была достаточно взрослой, для того, чтобы не спрашивать разрешения, но всё равно сделала это. Маркос заботился о ней с детских лет, и она полностью доверяла ему. Ханна не знала сколько прошло времени, может десять секунд, а может целая минута, мысли отца для неё были закрыты, но вот суровое выражение лица сменилась задумчивым с тенью всё той же вселенской усталости.
– Ладно, иди на праздник. Мы оба устали, тебе необходимо передохнуть. Но днём ты помогаешь мне, и я всё ещё раз перепроверю, возьму анализ крови и проверю реакцию.
