Сэвидж встал и подошел к дисплею.

— Господа,— он воспользовался пультом управления, чтобы вывести на экран схемы организаций.— Полк состоит приблизительно из двух тысяч солдат и офицеров. Из них — пятьсот — бывшие Десантники и еще пятьсот — активисты прогрессивной партии, организованных под началом офицеров, назначенных вице-президентом Брэдфордом. Другая тысяча — обычные рекруты. Некоторые из них годятся в наемники, а некоторые — местные молодчики, захотевшие поиграть в солдатики, годятся лишь в национальную гвардию. Все рекруты прошли основную тренировку, сравнимую с основной тренировкой Десантников КД, правда, без обучения полетам и прыжкам. Они показали себя несколько лучше, чем мы могли ожидать от сравнимого числа рекрутов Десантников на службе КД.

Этим утром мистер Брэдфорд приказал полковнику удалить из четвертого батальона последних из наших офицеров и младкомов. И уже с полуночи четвертый батальон будет под контролем офицеров, назначенных вице-президентом Брэдфордом. Он не проинформировал нас о причинах этого приказа.

Фалькенберг кивнул.

— По вашей оценке, майор, войска готовы к выполнению боевого долга?

Фалькенберг, праздно слушая, попивал кофе. Выступление было отрепетировано, и он знал, что ответит Сэвидж. Солдаты были обучены, но еще не представляли боевой части. Фалькенберг ждал, пока Сэвидж не кончил свой доклад.

— Рекомендации?

— Рекомендуется интегрировать второй батальон с первым, сэр. Нормальная практика — формировать каждый манипул одним рекрутом, тремя рядовыми и монитором во главе. При равном числе новичков и ветеранов у нас будет более высокая пропорция рекрутов, но это даст нам два батальона солдат под командованием наших ветеранов МКС с рядовыми Десантниками для закваски. Таким образом, мы порываем с временной тренировочной организацией и устанавливаем полк с новой постоянной структурой, первый и второй батальоны — для выполнения боевого долга; третий, составленный из местных,— с бывшими офицерами Десантниками — для резерва; а четвертый не будет под нашим командованием.

— Ваши причины для такой организации? — спросил Фалькенберг.

— Повышение боевого духа, сэр. Новые солдаты чувствуют, что против них существует дискриминация. Они находятся под более жесткой дисциплиной, чем бывшие Десантники, и возмущаются этим. Отправка их в один манипул с Десантниками это прекратит.

— Давайте посмотрим новую структуру.

Сэвидж поманипулировал с выключателем ввода, и по экрану поплыли схемы. Административная структура была стандартной, основанная частично на десантных восках КД, а в основном на национальных армиях с Черчилля. Важно было не это, в глаза это не бросалось, но структура требовала, чтобы все ключевые посты занимали наемники Фалькенберга.

Лучшие из рекомендованных Прогрессистов были либо в третьем, либо в четвертом батальоне, и на планете не было никого из местных с должным опытом командования войсками, так что имелось оправдание. Для Фалькенберга все выглядело хорошо, и не было никакой причины, чтобы поставить план под вопрос. Брэдфорд будет столь доволен своим новым контролем над четвертым батальоном, что не посмотрит на остальное, во всяком случае, пока. А у других не хватит военных знаний, чтобы возразить.

«Да,— подумал Фалькенберг,— это должно сработать».

Он подождал, пока Сэвидж не закончил, и поблагодарил его, затем обратился к другим.

— Господа, если у вас есть критические замечания, давайте, выслушаем их сейчас. Я хочу иметь твердый фронт, когда мы будем завтра на заседании кабинета, и я хочу, чтобы каждый из вас был готов ответить на любой вопрос. Мне незачем говорить вам, как важно, чтобы они купили это.

Все кивнули.

— И еще одно,— добавил Фалькенберг.— Главстаршина.

— Сэр?

— Как только Кабинет купит этот новый план организации, я хочу, чтобы в полку была нормальная дисциплина.

— Сэр!

— Вбей им это покрепче, Первый Солдат. Скажи Сорок Второму, что спектакль окончен. Отныне с рекрутами и «стариками» будут обращаться одинаково, и первый, кто причинит мне неприятности, пожалеет, что родился на свет.

— Сэр! — Кальвин счастливо улыбнулся. Последние месяцы были для всех напряженными. Теперь полковник, слава Богу, снова забирал вожжи в свои руки. Солдаты несколько потеряли сноровку, но он снова вложит ее обратно в них. Настало время сбросить маски, и Кальвин был этому рад

Звук кричащих в унисон пятидесяти тысяч человек может быть ужасающим. Он возбуждает страх на инстинктивном уровне, вызывает панику более древнюю, чем страх перед ядерным оружием и всеми достижениями военной технологии. Это неприкрытая голая сила из котла звука.

‘Все во дворце прислушивались к скандирующей толпе. Члены правительства были внешне спокойны, но передвигались по коридорам тихо и говорили на пониженных тонах — или беспричинно кричали. Дворец был наполнен безымянным страхом.

Заседание Кабинета началось на рассвете и шло все утро. Оно все тянулось и тянулось, ничего не решая. Как раз перед полуднем вице-президент Брэдфорд встал со своего места за совещательным столом, твердо сжав губы от ярости. Он ткнул дрожащим пальцем в сторону Джорджа Хамнера.

— Это ваша вина! Теперь техники присоединились к требованию принять новую конституцию, а их контролируете вы. Я всегда говорил, что вы предатель Прогрессивной партии!

— Пожалуйста, господа,— настаивал президент Будро. В его голосе звучала безграничная слабость.— Перестаньте, что это за выражения!

— П-предатель? — переспросил Хамнер.— Если бы ваши проклятые чиновники обращали немного внимания на моих техников, этого бы не случилось. За три месяца вы сумели превратить техников из самых стойких сторонников партии в мятежников, несмотря на все, что я мог сделать.

— Нам нужно сильное правительство,— заявил Брэдфорд. Голос его был пронзительным, и легкая полуулыбка вернулась на место.

Джордж Хамнер сделал огромное усилие, пытаясь сдержать свой гнев.

— Вы не получите его таким способом. Вы гоняли моих техников, как скот, заставляли их работать сверхурочно без дополнительной платы и поставили к ним своих проклятых солдат, когда они запротестовали. Одному человеку стоило жизни то, что ваши жандармы взбеленились на него.

— Сопротивление полиции,— отмахнулся Брэдфорд.— Мы не можем этого допускать.

— Вы не знаете, что значит «править»! — крикнул Хамнер. Его сдержанность исчезла, и он встал, возвышаясь над Брэдфордом. Коротышка отступил на шаг, и его улыбка примерзла к губам.— У вас хватило наглости назвать меня предателем после того, что вы сами сделали! Мне следовало бы свернуть вам шею!

— Господа! — Будро встал со своего места во главе стола.— Прекратите!

Со стадиона донесся рев. Дворец, казалось, завибрировал от криков конституционного съезда. В кабинете на миг воцарилось молчание. Будро устало продолжил.

— Это ни к чему вас не приведет. Я предлагаю сделать перерыв на полчаса, чтобы дать остыть страстям.

Все согласились.

— И я хочу чтобы, когда мы соберемся снова, не было больше этих обвинений и угроз,— добавил президент Будро.— Понятно?

Другие нехотя согласились. Будро ушел один. Затем Брэдфорд с кучкой самых близких сторонников позади. Остальные министры поспешили, показывая что они уходят с ним, словно находиться, по их мнению, в оппозиции к первому министру было опасно.

Джордж Хамнер остался в комнате один. Он пожал плечами и вышел. К Эрнесту Брэдфорду подошел человек в форме. Хамнер узнал в нем подполковника Кордову, командира четвертого батальона и фанатичного сторонника Брэдфорда. Хамнер вспомнил, что он впервые предложил назначить на этот пост Кордову, и каким это казалось тогда неважным. Группа Брэдфорда направилась налево по коридору. Они, казалось, о чем-то перешептывались и подчеркнуто игнорировали второго вице-президента. Хамнер лишь пожал, плечами.

— Вам взять кофе? — раздался сзади голос, заставивший Джорджа вздрогнуть. Он повернулся и увидел Фалькенберга.