Корвер, шофер, бросился помочь выбраться Гранту из Кадиллака. Хэпвуд ждал его в большой библиотеке со стаканом «шерри» в руке. Князь Бисмарк, дрожа в присутствии своего бога, положил на колени Гранту свою доберманскую морду, готовый прыгнуть по команде хоть в огонь. '
Была своеобразная ирония в том, что дома он наслаждался властью феодального рладыки, но она была ограничена тем, сколь сильно слуги хотели оставаться вне Острова Благополучия. Но ему нужно было только поднять трубку телефона безопасности в углу, и его настоящая власть, совершенно невидимая и ограниченная только тем, что хотел выяснить Президент, придет в действие. Деньги давали ему видимую власть, наследственность давала ему власть над собакой, а вот что давала ему власть телефона безопасности?
— В какое время вы хотели бы пообедать, сэр? — спросил Хэпвуд.— А мисс Шарон здесь с гостем.
— С гостем?
— Да, сэр. Молодой человек, мистер Аллан Торри, сэр.
— Они обедали?
— Да, сэр, мисс Экридж позвонила и сказала, что вы опоздаете к обеду.
— Хорошо, Хэпвуд. Я пообедаю сейчас и встречусь с мисс Грант и ее гостем после.
— Отлично, сэр. Я уведомлю повара.— Хэпвуд незаметно покинул комнату.
Грант снова улыбнулся. Хэпвуд был еще одной фигурой с Острова Безопасности и вырос он, говорят, на диалекте, которого Грант никогда бы не понял. По какой-то причине на него произвели впечатление английские дворецкие, коих он видел по трилевидению, и он культивировал их манеры и был теперь известен по всему округу как превосходный управляющий домохозяйством.
Хэпвуд этого не знал, но у Гранта был записан каждый цент, принятый его дворецким: подарки от бакалейщиков и поставщиков, взносы от садовников и удивительно хорошо управляемый портфель вкладов. Хэпвуд мог легко уйти на покой со своим домом и жить жизнью вкладчика налогоплательщика. «Почему? — праздно гадал Грант.— Почему он остается? Это делает жизнь легче для меня, но почему?»
Это достаточно заинтриговало Гранта, чтобы он велел своим агентам приглядеться к Хэпвуду, но у него не было никаких политических взглядов, кроме стойкой поддержки Объединенной Партии. Единственным подозрительным пунктом в его контактах была утонченность, с которой он выжимал деньги из каждой сделки, вовлекавший дом Гранта. Детей у Хэпвуда не было, а его сексуальные потребности удовлетворялись нечастыми визитами на окраинные районы вокруг Острова Благополучия.
Грант ел механически, спеша закончить и увидеться с дочерью, и все же он боялся встретиться с парнем, которого она привела в дом. На миг он подумал было воспользоваться телефоном безопасности и выяснить о нем побольше, но тут же сердито покачал головой. Слишком много думанья о безопасности не к добру. На сей раз он будет родителем, встречающимся с суженым своей дочери, и ничего более.
Он оставил свой обед незаконченным, не думая о том, сколько будут стоить остатки жареного мяса, ни о том, что Хэпвуд, вероятно, их где-нибудь продаст, и прошел в библиотеку.
Сев за массивный стол восточного дерева он взял бренди. За ним, по обеим сторонам от него, стены были простроченны книжными полками, безупречно чистыми от пыли отчетами о мертвых империях, но он уже много лет ни одной книги не читал. Теперь все его чтения было отдано рапортам в ярко-красных обложках. Они рассказывали живые повести о живых людях, но иногда поздно ночью Грант спрашивал себя, не такая же мертвая страна его, как и империя в книжках?
Грант любил свою страну, но ненавидел народ, всех их: Каринза и эту новую породу: транквилизированных Граждан в их Островах Благополучия, надменных налогоплательщиков, мрачно держащихся за свои привилегии.
«Что же тогда я люблю? — спрашивал он себя.— Только нашу историю и то величие, коим некогда были Соединенные Штаты? И которое находилось в этих книгах и в древних зданиях, но никогда в рапортах безопасности. Где патриоты? Все они стали Патриотами, глупцами, следующими за вожаком к ничему. Даже не к славе...»
Тут вошла Шарон. Она была впечатляющая девушка, намного красивее, чем когда-либо бывала ее мать,, но у нее отсутствовала материнская осанка. Она привела высокого парня, лет двадцати с небольшим.
Грант изучал новоприбывшего, пока они подходили к нему. Симпатичный мальчик, аккуратно подстриженные длинные волосы, консервативные для нынешних времен усы. Сине-фиолетовый френч, красный шарф, немножко щеголевато, но даже Джон-младший одевался щегольски, когда выбирался из формы Кодоминиума.
Паренек шел колеблясь, почти робко, и Грант гадал, было ли это от страха перед ним и его положения в Правительстве или же лишь от естественной нервозности молодого человека, собравшегося встретиться с богатым отцом своей невесты. На руке Шарон, в желтом свете камина искрился крошечный бриллиант и она держала руку в неестественном положении.
— Папа... я так много рассказывала о нем, это Аллан. Он только что попросил меня выйти за него замуж! — Она вся светилась,. Грант видел, и говорила доверчиво, уверенная в его одобрении, никак не думая, что он может быть против. Грант иногда хотел знать, не была ли Шарон единственным человеком в стране, не испытывавшим страха перед ним. За исключением Джона-младшего, которому незачем было его бояться. Он был вне досягаемости гранатового телефона безопасности. Флот КД заботился о своих.
По крайней мере, он попросил ее выйти за него замуж. Он мог бы просто переселиться к ней. Или уже переселился? Грант встал и протянул руку.
— Хэлло, Аллан.
Рукопожатие Торри было твердым, но глаза его избегали встретиться с глазами Гранта.
— Так, значит, вы хотите жениться на моей дочери? — Грант указующе взглянул на ее руку.— Похоже, что она одобряет эту идею.
— Да, сэр. Э-э, сэр, она хотела подождать и спросить у вас, но я настоял. Это моя вина, сэр. — На этот раз он посмотрел ему в глаза почти вызывающе.
— Да.— Грант снова сел.— Ну, Шарон, раз уж ты дома этим вечером, я желал бы, чтобы ты поговорила с Хэпвудом насчет князя Бисмарка. По-моему, животное неправильно кормят.
— Ты хочешь сказать, прямо сейчас? — надула она губы.— В самом деле, папа, это уже викторианство! Высылать меня из комнаты, пока ты говоришь с моим женихом!
— Да, действительно, не так ли? — Грант не сказал больше ничего, и она, наконец, повернулась к двери.
— Не давай ему себя запугать, Аллан. Он примерно так же опасен, как та мышиная голова в комнате охотничьих трофеев! — и выскочила, прежде чем мог быть какой-нибудь ответ.
4
Они уселись, испытывая неловкость. Грант оставил стол и сел рядом с Торри у камина. Бренди, предложение курить и все обычные любезности — он их все выполнил; но наконец Хэпвуд принес им освежающее и дверь закрылась.
— Ладно, Аллан,— начал Джон Грант.— Давайте будем банальными и покончим с этим. Как вы намерены ее содержать?
На этот раз Торри посмотрел ему прямо в глаза. В его глазах плясало то, что было — /Грант был в этом уверен/ скрытым весельем.
— Я ожидаю, что меня назначат на хороший пост в Министерстве Внутренних Дел. Я по образованию — инженер.
— Внутренних Дел? — Грант задумался. Такой ответ удивил его — он как-то не думал, что такой парень был еще одним искателем теплого местечка.— Я полагаю, что это можно будет устроить.
Торри улыбнулся. Это была замечательная улыбка и Гранту она понравилась.
— Ну, сэр, это уже устроено. Я не прошу работы.
— О? — Грант пожал плечами.— Я что-то не слышал.
— Заместителем помощника секретаря по природным ресурсам. У меня диплом магистра по экологии.
— Это интересно, но я думаю, что слышал бы о вашем предстоящем назначении.
— Оно еще не является официальным, сэр. И не будет, пока министра Бертрана не изберут Президентом. В данный момент я в его штабе.-— Улыбка по-прежнему играла на его губах и она была дружелюбной, а не враждебной. Парень думал, что политика — это игра. Он хотел победить, но это была только игра. И он видел настоящие опросы, подумал Грант.