НА голову Юрия посыпались размеренные залпы, один щза другим. А мы готовились к следующему финту. Противник воплне логично предполагал, что мы сейчас выпустим в него оставшуюся тысячу ракет, и только тогда пойдем на сближение. К этому моменту в его роботе уже точно появится не одна брешь, и можно будет прицельно повергнуть его. Вот только я так не собираюсь делать. Макс получает команду, и наш мех стремительно ускоряясь, рвется вперед, сближаясь на расстояние альфа-удара из всего вооружения. При этом — не прекращая плотный обстрел, не позволяющий оппоненту нормально целится.
Есть засечка. Все маркеры орудий горят зеленым — можно открывать огонь. Я стреляю единым залпом из всего, включая средние лазеры, в одну точку, в орудийную спарку импульсных лазеров. Противник тоже открывает огонь в ответ, но как только я зажимаю триггеры, макс немедленно активирует прыжковые двигатели, и мы уходим с траектории полета большей части снарядов.
Все же один рельсотрон зацепляет нам ногу, и десяток лазерных импульсов в разнобой ударяют в кокпит, левый бок торса. Один даже попадает в ракетную пусковую, по счастью в этот миг находящуюся на перезарядке. Залп плазменного бластера прошел ниже, как и восемь из десяти лучей импульсника. А вот наш удар был точен. Оружейную связку вырывает из активаторов, оставляя в броне дымящуюся воронку, искрящую поврежденными кабелями. Перелетев через голову оппонента, мы удаляемся на полной скорости, напоследок я успеваю еще раз пальнуть в него из обеих гаусс-пушек и лазеров. К сожалению, на бегу и в такой проекции — попадаю нормально только одним снарядом. Оба луча лазеров лишь слегка оплавили броню, а второй снаряд рельсы прошел мимо и зарылся в пыль метрах в двадцати за спиной Юрия.
Выходим из зоны действия оружия Лесного волка, получив всего то еще одно попадание в спину. Противник опять стрелял нам в ракетную установку, и в этот раз даже повредил ее. Хвала богам, детонации не произошло. Но теперь можно вести огонь только из правой, в левой оказались повреждены и не могли вылететь из пусковых труб восемь ракет. Жаль, что у меха не предусмотрен сброс всей системы пуска ракет. С сожалением нажимаю кнопку экстракции, и оставшиеся целыми двенадцать ракет выпадают на землю. Если уже произойдёт детонация — то хочется минимизировать ущерб от нее. Пока что размен ударами явно в нашу пользу, но запасы дальнобойного оружия исчерпаны практически, так что теперь все решит навык пилотов и то, насколько мы сумели истрепать более бронированную машину нашими ракетами
Макс разворачивает нашего робота, и по ломанной траектории возвращаемся. Я жму постоянно на пуск ракетных установок, спеша отстрелить боезапас до того, как мы войдем в активный бой. Так противник может потратить лишние выстрелы на попытку уничтожения пустых ракетных, а я не получу лишнего урона от подрыва их боекомплекта. Да и чем черт не шутит, вдруг где-то пробьем остатки брони.
Прям как в воду глядел — предпоследний пакет ракет не взрывается привычно на поверхности брони Лесного Волка, а внезапно пробивает ее, проникая внутрь и вщрываясь там. Последняя пачка летит уже туда же, расширяя повреждения и создавая брешь в прежде монолитной броне. В эту секунду я уже верю в близкую победу, и тут вражеский робот с немыслимой для этого класса машин скоростью оборачиваемся и выпускает альфа-удар в нашу кабину. Взрывы и плазменные снаряды сотрясают меха, отбрасывая меня на привязных ремнях назад. И мы начинаем заваливаться, а все датчики орут о критическом повреждении левой ноги. Да блин, ну что ж за невезение то…
Глава 19. Мистика и договоры
Тяжелейший удар об землю чуть не выбивает меня из сознания, и вышвыривает Макса на пол, впрочем, не обрывая его коннект с боевой машиной. Мы даже не пытаемся встать, Макс делает неожиданное— прям из положения лежа активирует прыжковые двигатели, отправляя нас в продольный полет вдоль земли. Очень неприятно воет ветер. Стоп. Ветер? Вот черт. Последний выстрел сорвал полностью и бронирование, и армостекло с рубки, и теперь хватит любого выстрела, чтобы нас просто испарило — мощности оружия боевого робота несопоставимы с мощностью пехотного.
Что делать то*? Покинуть меха? Но это не город, в чистом поле я долго не проживу. Да, если повезет и сумею добраться до его брони — сделать мне этот гигант не сможет ничего, рук то у него нету. Пока я раздумываю, прием Макса доносит нас прямо до цели. Метров за двадцать он вырубает один из двух двигателей, так что нас закручивает. И стотонная машина делает “подсечку” второй такой же, отправляя ее на землю. Броня на нашей левой ноге прогнулась, —часть мимомерных мышц порвалась. Но это уже не важно. Враг ошеломлен падением. И у него нет рук. Прыгая на погнутой ноге и подволакивая неисправную вторую, я наконец то нависаю над кабиной чужого робота над рубкой противника. А после — начинаю мерно долбить рукой с излучателями перед собой, срывая броню с колпака перед командной башней.
Трех ударов хватает, чтобы рассчитанная не на один десяток попаданий оружием броня треснула, а еще два удара окончательно отрывают лист, и уже мой ствол смотрит прям в лицо врагу. В этот миг рубка боевой машины вскрывается и в огненном всполохе спасательная капсула отлетает строну. Летит она правда совсем недалеко, принудительно падая на землю. Навожу стволы двух лазеров на нее, и жду.
Через пару мгновений капсула вскрывается, и с поднятыми руками из нее появляется Юрий. Все. Дело сделано. Благодаря мастерству второго, да нет, какого второго — основного пилота-киберпса и просчету противника мы победили. Осталось понять, что делать с поверженным врагом. Понятное дело. Что его мех и этот теперь мои, было бы еще хоть сколько-то проку от этого.
Выстрелить что ли? Вот честно, я на эту оборону потерял просто кучу времени, при том что ценность для миссии — ноль. Ладно, посмотрим, что предложит бывший генерал, помимо своей сомнительной верности мне в качестве компенсации за сохранение своей жизни. Я конечно же с ним договорился, но соблазн случайного замыкания в поверженной руке слишком велик.
Вылезаю из ставшей ненадежной защитой кабины Лесного Волка, причем прыжком прямо вниз, на лету облачаясь в “Хускарл”, и приземляюсь, гася инерцию полусогнутыми ногами. Юрий впечатлен. Подозреваю, что так он точно не умеет. Широко шагая, подхожу к нему, не сводя, впрочем, ствола пистолета-пулемета с фигуры с поднятыми руками.
Когда я оказываюсь в трех шагах, Юрий опускается на одно колено и произносит формулу признания поражения и предложения верности. Хм, видимо таков ритуал. Ладно. С сомнением смотрю на него.
— Скажите, генерал, в сами вы как оцениваете свою верность, высоко?
— Гм. Интересный вопрос. В полтора батальона солдат, еще два копья боевых роботов и четыре завода по производству боевых машин старого образца. Полностью работоспособных и с линейками производства. Вот так я ее оцениваю.
Ого. А неплохо. Мне же кажется нужны были силы на штурм цитадели, если все пойдет совсем плохо? Что ж, вот и они. Да еще мои ребята с Блюкрейна, и Иган с его флоро-фауной. Да уж, уел. Не убью я его. Но все-таки надо бы хоть что-то еще получить, для миссии.
— Весомый вклад в верность. Вопрос — когда эти силы смогут оказаться тут — тыкаю на своем запястье кнопку голопроектора, и показываю ему на карте точку.
— О, какая интересная цель. Вы собираетесь полностью покончить с правлением Триады, да? Что ж, амбициозно. Там мы сможем быть через четыре дня. Через три, если бросить пехоту.
— Ну, положим, пехоты я туда нагоню и так много, это не проблема. Ладно, я понял все. Скажите мне, мой верный вассал, а что вы знаете о Страннике?
— А что конкретно вас интересует? Я честно скажу, я этого зазнайку недолюбливаю, и считаю его репутацию изрядно дутой. Но что знаю — расскажу, кое-что я про возможных врагов всегда знаю.
— Что ж, тогда у меня нет выбора.
Я принимаю пафосную позу, и, используя подсказки Макса в внутреннем чате, произношу формулу принятия верности.
