– Кать, отец дома?
– Нет, в кружке своем, мастерит с пацанами что-то. Тебе он зачем?
– Да вакансия у меня ностальгическая. Вертолетчик нужен в приличную компанию, возить директора по краю. А я даже не представляю, где его брать.
– Вечно ты что-то эдакое ищешь. Нет, чтобы секретаря там или бухгалтера. Пиши номер, заодно скажи, чтобы обедать шел.
На заднем плане визжала от возмущения Катькина младшая дочка, шумела вода, и подруга, перекрикивая эту какофонию, диктовала мне дяди-Лешин номер.
– Дерзай, Соколова, с тебя шоколадка, если закроешь.
– Да хоть две. И куда только в тебя лезет, ведьма?
До дяди Леши я дозвонилась с первого раза. Услышала его «здравствуй, Пална» и удивилась, откуда у него мой номер? После «приседаний» и разговоров о здоровье, рассказала о проблеме. Дядя Леша был, как всегда, немногословен. Поскреб бороду (да-да, я услышала) и пообещал перезвонить через час. Мой звонок оказался по адресу, вскоре у меня было три контакта молодых, в понимании пенсионера, вертолетчиков, которым можно было позвонить. Уже легче, начало положено. Один предложения не рассматривал, второй закатил такие требования по зарплате, что мне даже стало на минуточку завидно, а вот третий был вполне себе ничего. Спрашиваю, резюме есть? Нет, а что это?
И то верно, какое может быть резюме у вертолетчика? Когда родился, где учился и сколько часов налету. Все. Записала, попросила прислать фото на электронку и отправила резюме клиенту буквально через двадцать минут. Да, я снова не встретилась с кандидатом. Но рекомендациям дяди Леши я доверяю как самой себе, звучит парень отлично, выглядит и того лучше, судя по фотографии. Зачем я его сюда потащу?
Чую, можно уже идти за шоколадкой моей Катерине. Даже если вакансия не закроется, кандидата я нашла благодаря ей.
Снова зазвонил телефон, это Герман.
– Веселого дядьку ты мне прислала. Анекдот рассказал смешной.
– Про чайку?
– Про чайку.
– Мне тоже его с утра рассказал. Как он вам?
– Неплох. Опыт хороший, но возраст смущает, пограничный. Будет ли шустрить, в таможню и порт бегать? Надо третью завтра посмотреть, потом подумаю.
– Ну хорошо, тогда завтра и созвонимся.
Что там еще на сегодня? Точно, администратор из аптечной сети. Узнать бы, что творится с девчонкой.
– Жанна? Здравствуйте, это Ольга, можем поговорить?
– Конечно, Ольга, я как раз свободна.
Разговаривали мы долго. Судя по потоку информации, работа ей очень нравилась, и Зоя Ивановна такая хорошая, помогает. А дома как? А вот дома плохо. Мама болеет, никак не получается устроить ее в нормальную больницу, для обследования. Бегает хорошая дочь с мамой по врачам то в одно место, то в другое. Спрашиваю, почему Зое Ивановне не сказала. Да, говорит, неудобно как-то, только пришла и уже проблемы. Вот дает народ! Поговорить не могут, тут делов на десять минут. Договорились, что завтра же подойдет к руководителю и попросит пару дней за свой счет, чтобы уладить вопрос с мамой. А заодно расскажет Зое Ивановне все как есть.
Пришло сообщение от заказчика на вертолетчика. С удовольствием посмотрит парня, можно завтра. Смело написала, что кандидата лично не видела, но рекомендателю доверяю – «не страшно», пишет. «Владивосток – город маленький, все про него узнаем». Фух, прокатило.
Ох ты, сколько писем нападало в почту. Есть несколько приличных резюме на логистов, надо бы посмотреть, вдруг еще придется кого-то искать для Германа, если с этими не получится. Погружаюсь в автобиографии незнакомых мне людей. Через десять минут выныриваю из очередного резюме и ловлю себя на мысли, что нормально поработать мне сегодня не удастся. Звонок телефона звучал очень недовольно и крайне нетерпеливо, по-моему, уже в третий раз. Так настойчиво звонила только моя мама. Ее решимость непременно мне дозвониться порой была невыносимой. Не отстанет…
– Да, мам (в голос вложила максимум торопливости, мол, занята)?
– Видела сейчас твою Лильку, болтается во дворе под дождем, правда, в сапогах и под зонтом. Но без кофты, хвост с петухами, поди, голодная. Сразу видно, сама собиралась на улицу. Ты ей хоть звонила? Или совсем забыла про ребенка?
– Она сама звонила, мам. Ну пусть лужи померяет, дома-то скучно весь день сидеть.
– Отдай ее в какой-нибудь кружок. В художку, например! И по улице болтаться не будет, и рисовать научится. А то как курица лапой.
– Мам, а возить кто будет? Там две остановки топать, а я во Владивостоке. Да и нет у нее особого таланта к этому, ты же знаешь. Ну если только наша бабушка захочет…
– Ну на бабушку не рассчитывай. Ты у меня сама ходила по кружкам и ничего, выучилась.
Распрощались сухо. Бабушкой, которая видела внуков исключительно набегами, я была недовольна. Впрочем, как и она своей безалаберной дочерью, которая занята лишь работой. Позвонила Лильке. Восьмилетка отчиталась по привычным пунктам: ей не холодно, ноги сухие, брат накормил бутербродом. На вопрос, хочет ли она ходить в художественную школу, дочь заявила, что петь ей нравится больше. Ну, вроде все неплохо, можно работать дальше.
К пяти вечера у меня уже болит рот от постоянного общения, а глаза – от пристального взгляда в монитор, хотя я не сделала и половины от запланированного. Мой обычный рабочий день мало когда проходит по-другому.
Пришла смс от мужа – писал, что купил мое любимое шампанское, И следом – сердечко. Вспоминаю, что обещала мужу. Собираюсь с духом, иду к директору.
– Майя Филипповна, вы на месте?
– Чего тебе?
– Майя Филипповна, я решила уволиться.
Я так долго готовилась к разговору, что выпалила фразу очень быстро и чересчур уверенно. Директор оторвалась от своего письма, взглядом оценила серьезность моих намерений и медленно потянулась к шкафу. Долго ковырялась на полке, потом достала начатую бутылку коньяка, пару бокалов для вина и конфеты «Рафаэлло», принесенные кем-то из благодарных клиентов. Молча разлила на донышки, пододвинула мне мой бокал и конфетку:
– Если ты из-за утреннего происшествия, то я все уладила.
– Нет, Хоменко тут ни при чем.
– Ну тогда пей. И рассказывай.
Я выпила, успев подумать, что вообще-то я за рулем, а такое количество сладкого добьет остатки моей фигуры. Через минуту потеплело в желудке, глаза защипало, и я разревелась.
Через час, уже сидя в любимом кресле, я вспоминала наш разговор и пыталась понять, приняла ли я решение? Наверное, нет, по крайней мере, не на текущий момент. Не зря же проницательная Майя Филипповна отправила меня подумать.
А причина смятения была проста. Недавно мужу предложили хорошую работу, с командировками и сложным графиком за очень приличные деньги. А это значит, что кто-то должен быть с детьми вместо него – возить их по кружкам, врачам, циркам, кормить, в конце концов. И это точно не наша бабушка, которая видит их мимоходом, хотя и живем в одном дворе. Мишка ждал моего решения, подгонял и, конечно, надеялся, что я дам ему возможность поработать в полную силу на благо семьи, а не на временных проектах. Он так давно этого хотел, а я все просила дать мне еще немного времени и взять пока детей на себя. Эгоистка. А с другой стороны, страшно представить себя вне этой суеты, соискателей, клиентов. Этим я живу целых пятнадцать лет. Нет, как вариант, можно сократить количество клиентов и работать полдня из дома, думаю, Майя на это бы пошла. Но надо знать работу рекрутера – либо ты в строю, пашешь как пони, и тебя знают, помнят и дают отличные заказы, либо ты дома, в забвении, и за тебя пашут другие.
С трудом я открыла тяжеленный верхний ящик, в котором хранила свои личные вещи. Моя старенькая фотография, на шее медаль с синей лентой, там я только-только пришла в профессию. Худая, всего пятьдесят два кг, одни глаза и волосы. Медаль давно утеряна, вес прибавился, а фото храню, уголок, правда, загнулся. Такой хрупкой я больше никогда не была. Да, были времена. Закинув фотографию обратно, потерла засохшее кофейное пятно на розовой кожаной юбке – так и не оттерла. Некогда было.
