На следующий день, после четырехчасового перелёта, самолёт приземлился в международном аэропорту Шарль-де-Голль. Трансфер уже был заказан, и через короткое время мы подъехали к отелю. На сайте, где происходило бронирование, отель значился как четырёхзвёздочный, находящийся недалеко от самого центра Парижа. О его расположении информация была правдива, но вот о звёздности – слегка преувеличена: над входом сияли две звезды. Почти весь крошечный номер занимала большая кровать, туалет, он же душ, представлял собой унылое зрелище: на потолке из душевой лейки просачивались капли воды, монотонно стучавшие по крышке унитаза. Ещё нужно было понять, как принимать душ в таких условиях. Искать другой отель уже не было времени, и единственный положительный момент – это расположение близко к центру, что повлияло на наше решение остаться. Телефонный звонок напомнил, что у входа в отель нас ждёт русскоговорящий гид, с которым была предварительная договорённость на этот час. Время и план экскурсий тоже были оговорены Кирой заранее по интернету, когда ещё мы находились в Москве. Никто не предполагал, что российские пробки внесут изменения в расписание первого дня в Париже.

До вечернего стартового совещания в рамках кардиологического конгресса ещё было достаточно времени, чтобы побывать на обзорной экскурсии по городу. На ресепшен в деликатной форме дочь сообщила дежурному об ошибке на сайте отеля по поводу количества звёзд, на что получила ответ, что это не его дело. Догадавшись, что человек плохо понимает по-английски, Кира медленно, вставляя в текст французские слова, попросила заменить в номере покрывало в пятнах непонятного происхождения, на что получила тот же ответ. На вопрос: «А чьё же это дело?» – дежурный окончательно обиделся, отвернулся к ячейкам с ключами и, как капризный ребёнок, так и остался там стоять. Вот это фокус! Он, наверное, забыл, что находится на работе, а не у себя на кухне! Где европейский сервис? Где правила этикета? Где безукоризненно работающий персонал отеля, находящегося в самом центре Парижа? При таком потоке туристов со всего мира, казалось, тактичное поведение и знание английского языка, особенно дежурным на ресепшен, просто необходимы! Но нам это только казалось. Кстати, об английском языке: на территории Франции этот язык не в почёте. В международном аэропорту Шарля-де-Голля мы не видели ни одного указателя, продублированного на английском. Та же история с рекламными плакатами, с указателями на улицах и в метро – на них только французский текст. В этом случае я уважаю французов! Вспоминая нашу рекламу, которая пестрит иностранными словами и выражениями, зачастую непонятными, особенно людям старшего поколения, задаёшься вопросом: «Неужели наш «великий и могучий русский язык» недостаточно велик и могуч для выражения чувств, для описания тех или иных событий и действий?» Заменяя без особой нужды русские слова иностранными, можем потерять суть и значимость сказанного! Рассуждая на тему бережного отношения французов к своему языку, мы пришли к выводу, что «собака зарыта» глубже, чем кажется. И тянется эта нелюбовь ещё со времён столетней войны между Англией и Францией. Вот такое историческое злопамятство…

Наш гид – молодая симпатичная русская женщина родом из Санкт-Петербурга по имени Лариса. Выйдя замуж за француза, она уже много лет живёт в Париже, совместно с мужем владеет экскурсионным агентством и работает исключительно с русскими туристами. Спокойная, доброжелательная, она сразу расположила нас к себе. И так как в первый день изменился наш план экскурсии, Лариса предложила прогулку по центру города.

Пешком за короткое время мы добрались до площади Согласия. Эта площадь когда-то носила имя Людовика Пятнадцатого. Она находится между Елисейскими Полями и садом дворца Тюильри. Здесь сразу обращает на себя внимание огромный обелиск, высотой двадцать три метра. Он весь покрыт иероглифами, рассказывающими о великом царствовании Рамзеса Второго. Обелиск был доставлен из Египта во Францию на корабле, специально построенном для этой миссии. Очень странно видеть это нездешнее сооружение в центре Европы. Обелиск смотрится чужим и никак не перекликается с окружающей архитектурой. Какие тщеславные мысли должны были волновать людей, принявших решение водрузить его на центральной площади Парижа? Но приятно радуют глаз два великолепных фонтана, каждый высотой девять метров, они украшены скульптурами мифических персонажей. Фонтаны исполнены в изумрудно-золотистых тонах, и когда струи воды играют на солнце, они приобретают удивительный оттенок! Во время революционных волнений и свержения монархии это место стало называться площадью Революции. Скульптура короля была снесена, а на её место поставлена гильотина. Вначале это жуткое изобретение было испробовано на представителях монаршей династии: таким образом казнили Марию Антуанетту, Людовика Шестнадцатого, потом и тех, кто затеял эту революционную заваруху: Робеспьера, Дантона и других. Как часто бывает в истории, что красота, искусство, высокие благородные помыслы, вдохновенные идеи соседствуют с кровью, безрассудной жестокостью и с самым откровенным варварством. Печально, что из века в век человечество делает одни и те же ошибки, ничему не учится и лишено умения делать выводы.

От площади Согласия прямой линией, как стрела, пролегла самая известная улица Парижа, да, наверное, и всего мира, Елисейские Поля, или, как называют её французы, – Шанз-Элизе. Эта знаменитая улица упирается в площадь Звезды, в центре которой находится Триумфальная арка. В центральном пролёте арки с 1921 года находится Могила Неизвестного Солдата с вечным огнём. Елисейские Поля в разных путеводителях называются по-разному, то улицей, то проспектом. По внешнему виду это скорее проспект, по обе стороны которого простирается прогулочный парк семьсот метров в длину и четыреста метров в ширину. Внушительные размеры не делают его комфортным и уютным, особенно те участки, где вместо старых деревьев высажены молодые и тоненькие саженцы; ощущается какая-то пустота и недосказанность. Здесь находится Елисейский дворец – резиденция президента республики – и отели для дипломатов иностранных государств. Сотни тысяч туристов посещают Елисейские Поля, любуются множеством скульптур и фонтанов. Шанз-Элизе – это многочисленные офисы и магазины, принадлежащие известным во всём мире фирмам.

Луксорский обелиск из Египта

Триумфальная арка

Елисейские Поля

Итак, первый парижский день был отмечен долгой пешей прогулкой. Наспех перекусив, каждый отправился по своим делам: Кира уехала на совещание, я – в отель, отдыхать и приводить свои мысли и записи в порядок. Когда я путешествую, то делаю для себя путевые заметки, которые помогают мне не растерять впечатления о событиях во время поездок. Потом, через некоторое время, может быть, даже через долгое время, я пользуюсь этими записями. Один замечательный мальчик по имени Илья, находящийся со мной в очень близком родстве, называет путевые заметки путеводными записками. Раньше по этому поводу я делала ему замечание, по-доброму посмеиваясь над забавной неточностью. Но со временем поняла, что в этом и есть смысл сделанных мной записей, что они помогают вести меня по пути моей памяти! Дети, сами не ведая того, своеобразно выражая свои мысли, бывают, по сути, более точными, чем мы, взрослые!

Утро следующего дня оказалось неожиданно шумным. Услышав звук барабанов и громкое пение на непонятном языке, мы захотели узнать источник и причину такого бурного утреннего веселья. Открыв балконную дверь, которая таковой не оказалась (балкона здесь не было и в помине, за этой дверью, преграждая путь в никуда, была закреплена кованая решётка высотой в половину человеческого роста), за окном мы увидели странную и неожиданную для этих мест, как нам казалось, картину. По узкой улице шествовала толпа чернокожих людей в пёстрых нарядах, в невероятных головных уборах. Процессия состояла из женщин, которые громко пели и на ходу пританцовывали, мужчин, бьющих в узкие длинные барабаны, и детей-подростков, которые по извлечению звуков не уступали взрослым участникам шествия. По ощущениям это была нездешняя картина, она выпадала из французской реальности. Впечатление такое же, как от египетского обелиска на площади Согласия. Тогда мы ещё не знали, что подобные шествия и митинги будут встречаться нам ежедневно и даже по несколько раз в день. Ситуацию на этот счёт разъяснила Лариса, когда мы ехали в машине на очередную экскурсию. За рулём был её муж, человек в возрасте, с крупными чертами лица, с короткопалыми руками, которые двумя большими плюшками мощно лежали на руле. Оливье, так звали мужа Ларисы, производил впечатление человека замкнутого и угрюмого. При взгляде на него у нас совершенно менялось представление о французских мужчинах, обладающих элегантным шармом, бесконечным обаянием и безукоризненным вкусом, – здесь этого ничего не было! Иногда он поднимал взгляд на жену и недовольным голосом что-то бурчал себе под нос. Можно было подумать, что перед нами человек, занимающийся грубой физической работой, а не совладелец экскурсионного бюро, да ещё имя у него такое же, как название традиционного новогоднего салата; всё вышесказанное не располагало к взаимному общению. Проезжая на машине через центр города, мы увидели большую группу людей, которые собрались вокруг человека, возвышающегося над толпой. Человек размахивал руками, можно было понять, что он произносит пламенную речь. Митингующие африканцы (а они точно были африканцами) бурно реагировали на слова выступающего, кричали, прыгали, активно жестикулировали. Мне как-то стало не по себе, я вопросительно посмотрела на Ларису, и она поспешила меня успокоить, объяснив, что такие митинги – это ежедневные реалии парижской жизни. Митингуют выходцы из бывших французских колоний, требующие помощи и содействия своим странам, в такие ситуации не вмешивается даже полиция. В Париже есть кварталы, где живут исключительно эмигранты, там тоже полиция старается не появляться. Приличное пособие на всех членов семьи и обеспеченность жильём дают возможность этим господам не работать, а неработающий человек или митингует, или занимается противоправными действиями. Разрешая по ежегодной квоте въезд в свою страну жителям бывших колоний и предоставляя им гражданство, Франция таким образом как бы просит прощения за многовековое колониальное прошлое. После Ларисиных комментариев ситуация немного прояснилась. Она также объяснила утреннее шествие под окнами нашего отеля. Оказывается, там проходит дорога, по которой африканская община (точно нельзя сказать, из какой именно страны), с ритуальным пением и танцами, держит путь на место совершения религиозных обрядов.