Я слышу шаги. Осторожные, мягкие, достаточно тихие, чтобы запросто потеряться в других звуках, будь в комнате, скажем, оживленный разговор. Пытаюсь встать на колени, лихорадочно соображая, что делать дальше. У меня и под рукой-то ничего нет, чтобы защищаться. То есть вот эти дохлые засранцы, будь они хоть немного внимательнее, могли хотя бы попытаться использовать таум. А у меня даже клыков нет!

Ползать на коленях в каменных сапогах – то еще удовольствие. Но мне не привыкать унижаться. Собственно, меня волнует лишь вопрос моего выживания, все остальное здесь и сейчас не имеет значения. Не настолько я обезумела, чтобы переживать из-за того, будет ли у мня сопливый нос, когда убийца решит меня выпотрошить, или увидит ли он, какого цвета мое нижнее белье.

Я отчаянно ползу в сторону кочерги, смутно представляя, что буду делать, когда заполучу ее в руки. Утешаюсь лишь тем, что если сегодня мой день, чтобы отправиться на тот свет, то, когда меня найдут, я буду хотя бы пристойно выглядеть. В отличие от соседних трупов двух дуралеев.

— Какого беса тут происходит? – раздается знакомый грубоватый голос за секунду до того, как мои пальцы смыкаются на железной ручке. – Йоэль?

— Беги, идиот! – что есть силы ору я, одновременно – желание выжить придает мне силы! – вскакивая на ноги. Как сумасшедшая, не глядя, начинаю колотить кочергой пустоту перед собой. Я не вижу убийцу, но чувствую, что он здесь. – В этой комнате убийца!

В следующую секунду прямо перед моим лицом раздается хлесткий свист вспоровшего воздух лезвия. Инстинкты меня не подводят - я успеваю отклониться. Удар такой сильный, что если бы лезвие попало, скажем, мне в глаз, то запросто пробило бы череп. Интересно, это тот же самый «неудачник», который однажды уже чуть не избавил Шид от моего существования?

Я мысленно ругаю себя за неподходящие мысли и снова замахиваюсь кочергой, на этот раз метя в ту сторону, откуда почувствовала удар моего до сих пор невидимого противника.

Мимо. Кочерга пролетает, не встретив даже намека на сопротивление, но, что куда хуже, меня тянет вслед за ней. Я оступаюсь и, почти не сомневаясь, что вот теперь мне точно не повезет, лечу вперед. Проклятые каменные колодки, чтобы вам пусто было!

— А ну уберись от нее! – грохочет где-то поблизости голос Глера.

А этот парень умеет быть грозным.

Раздается звук короткой борьбы, передо мной мельтешат неясные черные силуэты.

Представьте, что вы подглядываете за кем-то в замочную скважину, и этот кто-то находится в темной комнате и вы понятия не имеете, куда вообще смотреть, чтобы увидеть? Вот примерно то же самое происходит сейчас со мной. Я снова поднимаю кочергу для удара и даже мысленно прошу прощения у Глера, если и ему достанется за компанию, но прежде, чем успеваю опустить свое «орудие возмездия», что-то сильно толкает меня в грудь. Я падаю, и – Взошедшие, за что вы так со мной?! – кочерга улетает куда-то под софу.

Раздается хлесткий удар, влажный звук вошедшего в плоть лезвия – и следом за кочергой за диван улетает библиотекарь. А вместе с кочергой и Глером улетает и моя последняя надежда на спасение. Взошедшие, лучше уж быть прирезанной сразу и без лишних прелюдий, чем вот так – каждую секунду ждать смерти и радоваться, что удалось еще разок вдохнуть.

К сожалению, у меня больше не остается сил на борьбу. Когда убийца идет на меня, я понимаю, что даже загородиться могу только одной рукой, потому что всякая попытка поднять вторую заканчивается вспышкой боли в районе ключицы. Похоже, я буду великолепным покалеченным трупом.

Тень идет на меня. Может, все дело в том, что я смотрю на убийц снизу вверх, а, может он действительно такой огромный, но от страха у меня дрожат колени. Не понимаю, как можно смотреть в лицо смерти и думать о чем-то кроме того, что через мгновение тебя прирежут, как свинью.

На всякий случай издаю громкий вопль. Противно и пронзительно, так, чтобы услышал весь треклятый Аринг-Холл. Может быть, меня уже и не спасти, но праздник-то я им подпорчу!

— Хватит с меня этого маскарада, - разбавляет мой смертный час злой и низкий мужской голос.

Краем глаза ловлю какое-то шевеление за спиной моего убийцы – и в следующую секунду из-за дивана поднимается… милый моему сердце кронпринц Ашес.

Я глупо и счастливо улыбаюсь.

Если это смерть, в которой мы соединились, то я готова умирать снова и снова.

Даже в день нашей первой встречи он не был так прекрасен. Наверное, потому, что вся одежда на нем превратилась в рванье, и даже в темноте я хорошо вижу в дырах тугие крепкие мышцы. То, что было впору тонкому и нескладному Глеру, Ашесу бы и на нос не налезло. В одной руке он держит что-то темное, подозрительно похожее на ошейник.

Ашес брезгливо швыряет его куда-то за спину, раздается короткий металлический лязг. Во второй руке кронпринц взвешивает кочергу, и, судя по хищному оскалу, собирается воспользоваться ею не по назначению.

Стоп.

Кочерга.

Значит, я все-таки не умерла и все, что вижу – не плод моего воображения?

Я слабо стону, скорее от счастья, чем от боли.

— Ты в порядке, эстрани? – требовательно спрашивает Ашес.

— Да, мой принц, - отвечаю я.

Через секунду он рвется вперед, перехватив кочергу второй рукой. Со стороны это выглядит так, будто здоровый дядька пытается упражняться зубочисткой, но и в этой неподобающей своему статусу ситуации кронпринц выглядит самым сильным и воинственным мужчиной во всем Шиде.

Я по-прежнему не вижу убийцу, но не сомневаюсь, что Ашес держит ситуацию под контролем. Просто потому, что, когда рядом такой образчик совершенства, девушке стоит беспокоиться лишь о том, как бы не сойти с ума от восторга и не потерять голову от трепета.

Никогда бы не поверила, что подобная сопливая чушь приключится и со мной, но в ту секунду, когда кочерга с хрустом проламывает невидимке череп, и его мозги вперемешку с осколками костей разлетаются по сторонам, я понимаю, что окончательно и бесповоротно влюбилась.

Безголовое тело грузно падает к моим ногам.

— Идем. Быстрее.

Ашес бросает кочергу и легко, будто я совсем ничего не вешу, подхватывает меня на руки.

Ох, Взошедшие, это слишком. Стоит моим пальцам прикоснуться к его коже, в голове странно шумит – и мир превращается в большую, клокочущую теплом и нежностью пустоту.

Глава двадцать шестая

Когда я медленно и – буду честной! – крайне нехотя выныриваю из теплой неги, то первое, что вижу перед собой – склоненное надо мной лицо Ашеса. Его хрящевидные волосы свисают вдоль лица темным жгутами, глаза лавового цвета мягко сверкают на смуглом лице.

А сама я, судя по всему, валяюсь в постели.

Рассеянно осматриваюсь, чтобы подтвердить догадку.

Так и есть – в этой самой комнате Глер впервые поцеловал меня.

То есть, не Глер, а…

Мои глаза округляются от внезапной догадки и чувства захлестывают с новой силой. Мне следовало доверять своей интуиции, когда она говорила, что в наследнице Старшей крови простой человек не может пробудить и толики тех чувств, что вызвал во мне поцелуй Глера. И теперь причина этого внезапного всплеска сидит прямо передо мной и рассматривает с нескрываемым интересом.

Взошедшие, он же кронпринц!

Моя попытка сесть полна искреннего энтузиазма, но в итоге превращается в невнятное барахтанье на одеяле.

— Мой принц… - бормочу я со всем уважением, на какое только способна. – Я так рада, что вы живы…

— Полежи пару минут спокойно, эстрани. Смею тебя уверить, что, если после реверанса ты снова упадешь в обморок, это не доставит мне радости. Кроме того, я неподобающе одет для таких формальностей.

Пока я валялась без сознания, Ашес успел переодеться. В черной рубашке и черных кожаных штанах он не менее привлекателен, чем в рванье, но для моего воспаленного воображения это, несомненно, большое облегчение. Оказывается, не все, что пишут в романтических книжонках – беспросветная выдумка и абсурд для слабоумных девиц. Можете считать меня Йоэль-идиоткой, но я не сомневаюсь, что, вздумай кронпринц снова поразить меня созерцанием своего совершенного тела, это неминуемо привело бы к новому обмороку.