— Прости, что поздно, — сказал он смущённо, — можно с тобой поговорить?

— Я вообще-то уже спать ложусь.

— Я недолго! Пожалуйста! Это очень важно!

— Ну ладно, заходи.

Василиса уселась на край кровати и показала ему на стул.

— Красиво тут у тебя… — парень оглядел роскошную вип-каюту.

— Слишком вычурно, как по мне, — возразила Васька. — Ты пришёл поговорить о дизайне интерьеров?

— Нет, прости, нервничаю. — Он сел на стул, неловко пристроив на ковёр металлическую ступню.

— Ну, в чём дело? — поторопила его Василиса.

— Я сделал ужасную глупость. Мы с Мири повздорили, я наговорил ей гадостей, мне ужасно стыдно.

— Иногда помогает попросить прощения, — подсказала девочка. — И даже если не помогает, всё равно лучше попросить. Но не у меня, а у неё. Ко мне-то какие вопросы?

— Я пытался. Она меня выгнала и слушать не стала. А ты её лучшая — да что там, единственная — подруга. Она тебя уважает и к тебе прислушивается, я же вижу.

— И что я, по-твоему, должна сделать?

— Попросить, чтобы она меня выслушала. Я не прошу, чтобы ты за меня заступалась. Я просто хочу с ней поговорить!

— А тебе есть, что ей сказать? Или опять будешь бубнить про свои великие планы, в которых ты любезно нашёл место для неё?

— Она рассказала, да?

— Мы лучшие подруги, — напомнила Василиса.

— Она всё не так поняла!

— Точно? — скептически прищурилась девочка.

— Ну… Ладно, кое-что так. Но всё не так просто. Я же хочу её защитить!

— Мири не похожа на человека, нуждающегося в защите.

— Ну да, конечно, она крутая сталкерша. Круче неё только горы. Но то, во что она ввязалась… Пойми, всё изменилось. Я утром был на рынке, он бурлит слухами. Мины частью отключены, частью дистанционно подорваны, это, разумеется, заметили. Впервые не было ночного посева — беспилотники не вылетели. Вчера в горах был воздушный бой, его многие видели, потом за горами грохотало и дымило. Люди уже сложили два и два — Завод взят. Пока никто не знает, кем именно, но это дело пары дней. Вычислить несложно, впрочем, Брэн и не думает скрываться. Уверен, он уже завтра объявит всему миру, что Завод под ним. Ты понимаешь, что это значит?

— Что Мири больше не помойная крыса, а совладелица самого крутого ресурса этого среза?

Керта аж перекосило.

— Я никогда её так не называл!

— Некоторые вещи и не надо произносить вслух!

— Да пойми ты, дело не в этом! Уже сейчас народ кучкуется и размышляет, что если Завод перешёл под кого-то, то почему не под него? Послезавтра вернётся Бадман, и угадай, что он первым делом подумает?

— Что?

— Как бы ловчее его отжать! И не он один. Слухи по Дороге разлетаются моментально. И это ещё про маяк никто не знает! А ведь узнают рано или поздно, его не спрячешь. Брэн разминировал подходы и отключил турели — как только это дойдёт до сталкеров, они ломанутся в горы бегом. Ведь столько богатых локаций открылось! И уже через неделю они будут стучать в ворота Завода и спрашивать, какого чёрта они должны перебиваться сдачей мусора, когда вы там жируете. А самые решительные молча полезут в каждую щель, чтобы выкинуть Брэна и занять его место.

— Ты серьёзно?

— Если бы я не знал, что случилось, то сам бы, подпрыгивая от нетерпения, ждал Бадмана, чтобы устроить рейд для захвата Завода. И так думает каждый первый, не сомневайся, просто не у всех есть возможности.

— А что же они раньше сидели на попе ровно?

— Пока Завод непонятная мистическая сверхсила — это одно, а когда он принадлежит «таким же как мы, просто им повезло» — совсем другое. Все сейчас думают: «Какого чёрта? Чем они лучше нас?» А когда Брэн объявит о себе официально, у всех просто задницы запылают: «Как, этот безногий неудачник? Да мы просто обязаны забрать у него всё! Разве он сможет правильно распорядиться?»

— Так, может, ему не объявлять?

— Я ему говорил: «Не отключай турели! Не спеши разминировать подходы! Восстанови защиту вокруг маяка! Верни на дежурство ударные дроны! Никому не говори, что Завод ваш!»

— А он?

— А он твердит: «И чем мы тогда будем отличаться от башки на тумбочке?»

— Хм, логично.

— Да ни черта не логично! Нельзя быть таким идеалистом! Но ему уже за полтинник, он ветеран и всё такое, а я кто? Пацан с рынка? Чёрта с два он меня послушал. Поэтому я хотел Мири оттуда выдернуть. Но облажался по полной. Что на неё нашло вдруг?

— На неё нашло? — рассердилась Василиса. — Ты себя вообще слышишь сейчас?

— Да что я сделал не так?

— Представь себе, подходит к тебе на рынке Мири и говорит: «Так, Керт. Бросай ту ерунду, которой ты тут занимаешься и бегом на Завод. У нас там полы не мыты, сортиры не чищены, головам на тумбочке некому перхоть вычёсывать». Ты такой в ответ: «Но у меня же свой бизнес, я годами ждал шанса, добивался, учился, готовился, и вот, только-только начало что-то получаться…» А она этак снисходительно: «Да что там твой бизнес, мелочёвка эта… У меня большие планы! Ты со мной или пойдёшь к чёрту? Решай прямо сейчас, я ждать не стану! А, кстати, чуть не забыла — ты, конечно, пару раз прогоревший в ноль мелкий коммерсантишка без ноги и руки, и вообще весь такой невдалый, но я тебя всё равно люблю. Цени это. Ну что, ты ещё здесь? Почему не бежишь собирать вещи?» Как бы ты отреагировал?

— Мири это вот так восприняла?

— А как ещё она могла это воспринять?

— Но я ничего такого не имел в виду! Я её люблю!

— Чёрта с два! Ну, то есть, может, и любишь, конечно, я не эксперт по любви. Но даже когда мы только познакомились, и я ничего про вас не знала, то сразу заметила, что ты с ней разговариваешь, как с ребёнком. Покровительственно и снисходительно. «Ах, какие милые смешные глупости бормочет эта малышка! Какое ми-ми-ми!»

— Не было такого!

— Ещё как было! И ты всё время давал понять, что выбрал её, и она будет твоей. Как будто её мнение значения не имеет. Ведь ты же её любишь, ага! Как будто это автоматически даёт тебе на неё какие-то права.

— Но я её правда люблю!

— Это, блин, твои проблемы, а не её! Она хоть раз сказала, что любит?

— Нет. Но, и что не любит, тоже не сказала!

— Слушай, я тебя всего полчаса слушаю, и уже готова ударить чем-нибудь тяжёлым. Не представляю, как она это годами терпела.

— Вась, помоги мне! Чёрт с ними, с отношениями, пусть не любит и даже ненавидит пускай. Но я должен с ней поговорить! Рассказать то, что рассказал тебе. Да, я накосячил, надо было сначала всё рассказать, а потом требовать решения. Нельзя было давить, и права требовать у меня нет, всё так. Но она же в опасности!

— А ты уверен, что это не потому, что тебе просто нужен доступ к Заводу?

— Вот так ты про меня думаешь, да? «Керт коммерсант, он родную маму бы продал, будь у него мама». Я же вижу, твои именно так ко мне относятся. И папа твой, и механик. Вида не подают, но осторожничают. Брэн для них хороший, он же не за деньги, он для всех старается. А Керт плохой, он только о прибыли думает! Скажешь, не так?

Василиса припомнила разговор в рубке и неопределенно пожала плечами.

— Но я тебе вот что скажу — даже будь я такой жадный засранец, каким они меня видят, Завод мне нафиг не сдался. Это крутой актив, но дико токсичный. Знаешь, что с ним дальше будет? Его попытаются отжать одни, если у них не получится — другие, потом третьи будут отжимать уже отжатое у вторых, в процессе всё разнесут к чертям, по итогам разграбят руины и сдохнут от голода на награбленном, потому что его некому будет продать. Ты правда думаешь, что я хочу в эту безнадежную историю инвестировать?

— И что, никаких вариантов?

— Ну, может быть, сразу придёт кто-то настолько крутой, что отжимать у него уже никто не рыпнется. Тогда, может, Завод и останется. Но ни Брэна, ни тем более меня, в этой истории уже не будет. Брэн сам себе голова, а Мири я хочу из этого вытащить. Ладно, признаюсь — я и не хотел ничего ей объяснять.

— Почему?

— Потому что, если я скажу правду: «Мири, ваш Завод отожмут, твоего упрямого деда грохнут, весь срез в процессе зачистят так, что десять лет войны будут вспоминать как пикник. Поэтому давай ты свалишь со мной, чтобы при всём этом не присутствовать», — она просто пошлёт меня подальше и останется с дедом. Она тоже упрямая.