Annotation
В этой живо написанной книге известный журналист и переводчик Людмила Черная (род. 1918) вспоминает о детстве в Москве, учебе в школе и знаменитом ИФЛИ (Институте философии, литературы и истории), о службе в годы войны в редакции дезинформации и контрпропаганды ТАСС, о сотрудничестве в газетах, о запрете написанной ею книги о Гитлере «Преступник номер 1*, готовившейся к публикации в «Новом мире», о работе над переводом книг Г. Белля и дружбе с ним, о своем сыне-художнике А. Мелами де — участнике бульдозерной выставки 1974 года, одном из основателей отечественного соц-арта, и о многом другом.
ЛЮДМИЛА ЧЕРНАЯ
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ, ИЛИ ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ НА МАРСЕ?
Глава I. ВРЕМЯ И МЕСТО
1. Почти по Буало
2. Малиновый звон
3. Маяковский ошибался
4. Моя «Лениниана»
5. Dolce vita
6. Родители
Глава II. ВСПОМИНАЯ ШКОЛУ
1. Дальтон-план
2. Ваня Николаев
3. Другая школа
4. Шурочка
Глава III. «ЛИЦЕЙ В СОКОЛЬНИКАХ», ИЛИ «КУЗНИЦА КАДРОВ»
1. Моя alma mater
2. Сказка в духе Шарля Перро, но с очень плохим концом
3. Экзорцизм по-сталински
4. Борис. Наш короткий брак
Глава IV. ВЫПУСКНИКИ. РАЗНЫЕ СУДЬБЫ
1. «Железный Шурик» — аппаратчик из ИФЛИ
2. Дочь наркома и ее… гены
3. Ася Берзер
4. Принцесса на горошине. Сказочка на советский лад
5. Те, другие. Павел Улитин
Глава V. ВОЙНА ВСЁ СПИШЕТ. ТАСС И Я, «КРЕМЛЕВСКАЯ ВЕДЬМА»
1. Военные странствия
2. ТАСС. Редакция контрпропаганды
Глава VI. ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Глава VII. СРАЗУ И НЕ СРАЗУ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
1. Сразу после войны
2. Я учусь…
3. Фальстарт
4. «Назови жида космополитом…» Тихие аресты
5. Я — изгой
6. Красная головка
7. Домашнее аутодафе
8. В «Литгазете»
9. Незарегистрированные рекорды
10. Засекреченное землетрясение
11. Страсти по документам
Глава VIII. НОВЫЕ ВРЕМЕНА — ВРЕМЕНА БОЛЬШИХ И МАЛЫХ «ЧУДЕС»
1. Преферанс у Коротковых
2. Первая весна… Начало «оттепели»
3. Визит молодой дамы
4. Семен Николаевич
5. Мишка из Коминтерна
6. Дональд Маклэйн
Глава IX. ИЗ ИЗГОЕВ В ПЕРЕВОДЧИКИ
1. Акафисты чужими устами. «Восточные переводы»
2. Советская школа перевода
3. На Ново-Алексеевской…
4. Золотая пора
5. «Прошу принять меня…»
Глава X. ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ С БЁЛЛЕМ
1. Первые встречи
2. «Бильярд в половине десятого»
3. Обманчивое взаимопонимание
4. Печальный финал
5. «Триумф» Худлита
Глава XI. ГЛАВНАЯ КНИГА
1. Верность профессии
2. Похоже, похоже…
3. Хождение по мукам
4. Время надежд
5. «14 лет без права на помилование»
Глава XII. НЕКОНТРОЛИРУЕМАЯ ЗЛОБА
1. Некрич и «дело Некрича»
2. В Комиссии партийного контроля
Глава XIII. СЫН МОИМИ ГЛАЗАМИ
1. Детство и юность будущего художника
2. Алик — подросток. Потом — студент
3. Под колпаком
4. Первое свидание
5. Размышления на тему «Сын и его искусство»
ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКТОРА
ЛЮДМИЛА ЧЕРНАЯ
КОСОЙ ДОЖДЬ
Россия в мемуарах
Новое Литературное Обозрение
Москва 2015
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ, ИЛИ ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ НА МАРСЕ?
Людей моего, как говорили в старину, почтенного возраста иногда спрашивают: «А как вам жилось при Сталине? А при Брежневе?»
Большинство, впрочем, интересуют всякие бытовые подробности. А гусиными перьями вы уже не писали? А чем заправляли вечные ручки? А чернила из «невыливаек» и впрямь не выливались? А что подавали гостям до того, как начали делать салат оливье?
Спрашивают охотно, но, когда начинаешь отвечать, понимаешь, что вопросы заданы из вежливости. Заданы, чтобы показать: мол, старушка знает такое, что даже я со своим планшетом не знаю.
Молодых не интересует прошлое. Они живут в другом веке, в своей буче, боевой, кипучей. Не станете же вы всерьез волноваться на тему: «Есть ли жизнь на Марсе?» Классический вопрос, на который никогда не ждут ответа…
А между тем эта книга не что иное, как попытка рассказать о прошлом, наверное, столь же бессмысленная, сколь бессмыслен ответ на вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе?»
А теперь пора представиться. Мне 97 лет. Меня зовут Людмила Борисовна Черная, лет до 70 я отзывалась только на Люсю или на Люсю Черную — поколение так называемых ровесников Октября, то есть людей, родившихся в 1917 году, было инфантильно.
Коренная москвичка.
Родители мои принадлежали к давно вымершему племени интеллигентов, которые были не приспособлены к жизни и, может быть, поэтому прошли весь свой путь в «белых одеждах», не запятнав их ничем.
Отец закончил Политехникум в Берлине, а также получил диплом в Харьковском технологическом институте. Был милым чудаком, в 56 лет вышел на пенсию, а лет в 75 стал самостоятельно учить английский язык — неизвестно почему и зачем.
Мать на одни пятерки закончила филологический факультет знаменитого в России университета в городе Тарту, который, впрочем, назывался в мамино время Юрьевом. А в маминых воспоминаниях и вовсе фигурировал под своим немецким названием — Дерпт. В том университете и лекции читались на немецком. Подчеркиваю, мама закончила не Высшие женские курсы, а университет, что было для женщины до Октябрьской революции редким исключением. В жизни мама была, пожалуй, еще более беспомощной, чем отец. Но, благодаря своему таланту, работоспособности и образованности, на протяжении многих лет плодотворно трудилась и содержала всю семью.
Сама я закончила, как оказалось, тоже знаменитый Институт философии, истории и литературы (ИФЛИ), литфак: его открыли в 1934 году, а в годы войны он стал филфаком — филологическим факультетом МГУ.
Ученых степеней и званий не имею, орденов и медалей за заслуги — увы, тоже.
Мужа, с которым мы прожили без малого полвека, до самой его кончины в 1993 году, звали Даниил Ефимович Меламид, он был историк-международник, доктор наук, профессор1. На этих страницах фигурирует как Тэк (гимназическая кличка, полученная в Германии, где муж жил с родителями лет до 14–15), как Д.Е. и как Д. Мельников — псевдоним, взятый не по своей воле еще в конце Второй мировой войны, ибо еврейская фамилия Меламид оскорбляла слух начальства.
Мой единственный сын — Александр Меламид. Но в этих воспоминаниях он все без малого 70 лет своей жизни пребывает Аликом. Хотя в последние 35 лет из Алика превратился в Алекса и даже в «мистера Меламида». Так его величают в США, куда Алика, художника андеграунда, советская власть вытолкнула уже в 1977 году. Вытолкнула после «бульдозерной» выставки, после долгих гласных поношений и разных негласных гадостей (обыска, слежки и т. д.). Упоминается он и как создатель соц-арта, и как участник тандема Комар и Меламид, и как автор многих акций и выставок. Ныне, насколько я понимаю, сын — известный российский художник конца XX века.
Есть у меня и очаровательный внук Даня — Дэн, Данил Меламид, и еще двухгодовалая правнучка. Подозреваю, что они оба даны мне судьбой как награда, как бонус за мою долгую и не очень складную жизнь.
О том, чем я занималась на протяжении многих десятилетий, наверняка будет написано сзади на обложке. Да и в книге я об этом подробно пишу.
Остается только объяснить, почему я вообще взялась за эти воспоминания.
Цель моя была чисто прагматическая: попытаться внести хотя бы каплю ясности в то, что представляла собой жизнь простого человека при советской власти, то есть в обществе, которое подверглось невиданному в истории эксперименту, строилось и управлялось по невиданным законам, было лишено частной собственности, классов, общепризнанной морали.
Чем я могу обосновать свое право рассказывать о том времени?
