– Что тебе принести? Чаю со льдом? Кофе глясе? Пирожное? Мороженое?

Он взял поднос и пошел за кофе глясе, которого попросила Минна, а она осталась наедине с Пепи.

Та сказала по-английски:

– Я отчасти знаю вас по фотографиям, а отчасти по рассказам Зигмунта. Он до небес вас превозносит! Читал мне ваши стихи. Очень интересно. Порой я спрашиваю себя, отчего вы расстались. Но жизнь полна причуд. Надеюсь, мы сумеем стать друзьями. Почему бы и нет? Америка – потрясающая страна, и я уверена, здесь Зигмунта ждет успех. Он такой талантливый! Мы привезли очень ценные картины. Всего-то и нужно – сделать первый шаг.

– Да, в Америке вы добьетесь успеха, и я вам от души этого желаю, – сказала Минна.

– Странным образом вы похожи на мою тетю, – сказала Пепи. – Поразительное сходство.

Глава девятая

1

Из гостиницы на Сорок Третьей улице Герц Минскер зашагал прочь от центра, в сторону дома. Шел медленно, то и дело останавливаясь.

«Что я ей скажу? – спрашивал он себя, размышляя о Броне. – Может, лучше сперва позвонить по телефону? Может, пойти туда, когда ее не будет дома?» Хорошо бы съехать из квартиры спокойно, без разговоров с Броней и оправданий перед нею. Но как это сделать? Ведь у него там не только рукописи, но и костюмы, белье и книги, которые он привез из Европы и здесь, в Америке, возместить не сможет. Было также несколько чемоданов старых писем, а также документы, необходимые, чтобы стать гражданином Соединенных Штатов. Кроме того, на этот адрес поступала его корреспонденция – письма и запросы из университетов, где он ходатайствовал о профессорской должности, – а также небольшая стипендия от одной из беженских организаций.

«Ладно, не могу я сбежать, как вор в ночи, – думал Герц. – С другой стороны, раз уж я сбежал, то почему бы не сбежать и от Минны?» Броня, по крайней мере, не дергала его, а вот Минна будет держать на коротком поводке. Потребует отчета за каждую минуту каждого дня. Она хотела увезти его из Нью-Йорка, засадить в Кэтскиллских горах или в Майами-Бич, будто других мест нет.

«Нет, к ней я не вернусь! – решил Герц. – Пусть придет в кафетерий, прождет там час-другой, а потом поймет, что все кончено. Пусть помирится с Моррисом. Пусть едет в Кэтскиллские горы одна. Я не обязан в одиночку заботиться о каждой женщине в Нью-Йорке».

Герц ускорил шаги. Вот и дом, он миновал темный вестибюль. Забавно, после его ухода не прошло и пятнадцати часов, но казалось, будто он не был здесь уже много дней. Чего с ним только не случилось за эти часы! Он разоблачил «духа» и проводил домой, встретился с Минной, провел с ней ночь в гостинице, навсегда порвал с Моррисом. Отношения с Броней и Бесси тоже почти прекращены.

Он открыл дверь своей комнаты, но Брони там не было. На диване по-прежнему постель, как обычно приготовленная ему Броней. Герц заглянул в ящики комода. Все аккуратно разложено – его рубашки, носовые платки, носки.

Рукописи лежали в ящике письменного стола. Может, сесть и поработать часок? Нет, сейчас его мозг не настроен на работу.

От нечего делать Герц зашел в гостиную Бесси, где она устраивала сеансы и где перед ним материализовалась «Фрида».

– Вот и этому тоже конец, – сказал он вслух.

Зазвонил телефон, и на миг Герц задумался, отвечать ли. Снял трубку и услыхал голос Бесси.

– Герц, это вы? – хрипло воскликнула она.

– Да, Бесси, я.

– Что произошло? – секунду помедлив, спросила она полуобиженным, полульстивым тоном брошенной любовницы.

– Да ничего, Бесси, – ответил он.

– Почему вы не ночевали дома? Броня всю ночь не ложилась. Хотела уже звонить в полицию.

– Сумасшедшая! Мне нужно было кое-что уладить в центре, а вернуться я не смог.

– Что же такое вы улаживали среди ночи? Броня дома?

– Нет.

– Куда она подевалась?

– Я только что вошел, дома никого.

– Утром вам пришло письмо, срочное, – сообщила Бесси.

– Где оно?

– Его взяла Броня. Вероятно, положила на стол.

– Я ничего не видел.

– Там оно, там. Не съела же она его. Не хочу никого обвинять, но вы нехорошо с ней поступаете. Она порядочная женщина и ради вас пошла на огромную жертву. Вы причиняете ей ненужные страдания. Она знает, что вы гуляете напропалую с другими женщинами, но не ночевать дома – это уже как пощечина. Вы совсем не боитесь Бога?

– Я же вернулся и все ей объясню.

– Что вы можете объяснить? Она не дурочка. Философы по ночам дома сидят. Броня, может быть, слегка наивна, но не настолько глупа, как вам кажется. Герц, я хочу кое-что вам сказать, дайте слово, что будете со мной честны. В этом вы безусловно не можете мне отказать.

– Что же вы хотите сказать? С чем это связано?

– Герц, вчера, когда я вернулась, задняя дверь была открыта. Обычно я ее запираю. Мне кажется, вы вчера заходили домой, а потом ушли через заднюю дверь. Почему вы так поступили, я понятия не имею. Действуете не как друг, а как шпион.

– О чем вы? С какой стати мне за вами шпионить? Насколько я знаю, контрабандой вы не занимаетесь и на нацистов втайне не работаете.

– Как знать, что творится в чужой голове? Я нашла заднюю дверь открытой, а ведь по Нью-Йорку шастает невесть сколько воров и убийц! Вам известно, как опасно оставлять дверь открытой? Чудо, что меня не обокрали. Да и вас тоже могли обокрасть.

– Миссис Киммел, я не был дома со вчерашнего утра.

– Ваша жена видела вас возле дома, с какой-то женщиной. Значит, вы там были, причем не один. Вышли с ней через заднюю дверь и даже не потрудились запереть за собой. Я вас не корю. Староваты мы оба для укоров. Но можно ли вообще действовать таким манером? Вы приводите домой женщину, потом, опасаясь столкнуться на парадной лестнице со своей женой, уходите с этой особой через заднюю дверь и не запираете квартиру. Затем вы не приходите ночевать, и ваша жена всю ночь с ума сходит. По вашей милости я тоже глаз не сомкнула. У меня и без того нервы ни к черту, а подобные эскапады еще подливают масла в огонь. Нынче мне предстоит целый день работать, но как принимать пациентов, если я всю ночь не спала?

– Поверьте, Бесси, я ни в чем не виноват.

– Так твердят все преступники. Гауптман до самого конца клялся, что не похищал ребенка Линдбергов. Мы с вами когда-то были друзьями. Вы обещали, что мы вместе напишем книгу, и еще много чего сулили. И что вышло из всех ваших посулов?

– О чем вы говорите? Какая книга?

– Уже забыли? Предполагалось, что я расскажу вам о своих опытах, а вы все запишете и добавите свои комментарии. Как видно, вы не придаете данному слову ни малейшего значения. Говорите, только чтобы услышать звук собственного голоса. Не уважаете вы ни других, ни себя самого. Мы ведь даже собирались вместе поехать в Майами. Я бы взяла отпуск на парочку недель, а вы…

– Бесси, мне надо свою работу закончить. Ваши опыты, возможно, очень важны, но научной ценности не имеют. Вы были единственным их свидетелем, а люди вообще склонны к самообману. И порой обманывают других.

– С какой стати мне кого-то обманывать? Я на своих сеансах не зарабатываю. Наоборот, несу расходы. Вы пришли ко мне и сказали, что глубоко заинтересованы в истине, в нашей истине. Иные медиумы зарабатывают массу денег, но я не хотела тратить силы ради наживы. Для меня эти вещи слишком священны, чтобы делать на них бизнес. По восемь часов в день я стою на своих больных ногах, копаясь в чужих гнилых зубах. Какую же цель могли преследовать мои вечерние занятия? Я не брала с вас денег, боже упаси. И вообще-то вы задолжали мне несколько сотен долларов.

– Бесси, Богом клянусь, при первой же возможности я с вами расплачусь!

– Такой возможности не будет никогда, при вашей-то жизни. Вы хотите стать профессором в университете, но профессор должен быть образцом для студентов, а не сумасбродом, который шастает по ночам бог знает с кем. Мне казалось, вы хотя бы веруете в Бога, но судя по тому, что вы говорили вчера…