– Марген, тебя обманывают.

Вилка, уже занесенная над вафлей с ягодами и взбитыми сливками, замерла в воздухе. Подняв взгляд на незваного соседа, я выразительно выгнула бровь, надеясь, что тот поймет намек и найдет другую компанию вместо того, чтобы портить мне день и аппетит.

Не помогло. Джай Виллер, мой бывший одногруппник и известный на весь Грифдейлский Университет Техномагии разгильдяй и заноза в профессорских задницах, остался сидеть где сидел, не сводя с меня внимательных синих глаз.

– Эйр Виллер, не уверена, что понимаю вас.

– Вас? – Джай бросил наигранно удивленный взгляд через свое плечо. – Вас? Марген, у тебя от расстройства в глазах двоится? Видишь где-то второго Виллера?

Я поморщилась. Куда уж два? И от одного-то непонятно как избавиться.

«И зачем только из дома вышла? – мелькнула в голове тоскливая мысль. – Осталась бы тихо и спокойно доводить до идеала текст доклада перед презентацией, раз Ронал все равно занят и не может встретиться вечером. Но нет. Захотелось впервые за полгода позволить себе небольшой выходной. Расслабиться, прогуляться по городу, заказать кофе с десертом в кондитерской Виссена, как все нормальные люди. Отметить, так сказать, начало новой жизни, в которой не нужно будет совмещать репетиторство с подработкой и экономить каждый рен».

Ну что ж…

Расслабилась.

Отметила.

– Чего ты хочешь? – буркнула сердито.

– Открыть тебе глаза на Ронала Ксандра. Он собирается через твою голову получить грант и место в университете.

– С чего ты это взял?

– У меня есть доказательства.

Сунув руку в карман куртки, Виллер извлек оттуда нечто мятое, неприглядное и грязно-белое, пахнущее яблоками и кофе.

– Нашел в мусорной корзине у кофейного автоматона, – похвастался он. – На днях был по делам в нашей альма-матер и решил испытать желудок на прочность, взяв местный кофе. А когда выбрасывал стаканчик, заметил под завалами настоящее сокровище. И сразу подумал, что тебе просто необходимо на это взглянуть.

Заметив, как дернулся в брезгливой гримасе мой нос, Джай осторожно потрогал пальцем бурое кофейное пятно на уголке и, убедившись, что оно сухое, перегнулся через стол и распрямил передо мной жутковатого вида лист бумаги, избавив от необходимости прикасаться к нему руками.

– Вот.

Я сглотнула.

Признавать предательство Ронала не хотелось, но и не верить своим глазам я не могла. Доказательства смотрели прямо на меня – мятые, с налипшими яблочными семечками и совершенно неоспоримые.

«Заявление ректору Грифдейлского Университета Техномагии Оуэну Брэдфорду от эйры Марген Улер. Прошу допустить меня до вступительных испытаний в аспирантуру кафедры магической механики. Сведения о дипломе и научных изысканиях… Дата… Подпись».

Эти самые бумаги, выуженные Виллером из мусорного ведра, Ронал Ксандр должен был отнести в университетскую администрацию в целости и сохранности и подать вместе со своим заявлением в аспирантуру. Мы планировали поступать вместе, чтобы получить доступ к лаборатории и ресурсам кафедры, а завтрашняя презентация должна была обеспечить нам бюджетные места, продемонстрировать научный потенциал и выбить под проект по созданию оптомагического генератора необходимое финансирование.

В висках закололо. Немедленно захотелось кофе – не стоявшего передо мной модного сливочного латте, щеголявшего густой шапкой молочной пены, на которой бариста с помощью какао-порошка нарисовал легкомысленное сердечко, а того, что я готовила сама, густого, черного, с отчетливым металлическим привкусом из-за дурной привычки размешивать сахар отверткой. Эстет Ронал, конечно, при виде него неизменно кривился, зато усталость и головную боль ядреный напиток снимал на ура, возвращая способность к критическому ясному мышлению.

Сливочный латте, в котором от кофе было одно лишь название, ясности в жизнь не добавлял. Даже наоборот – вносил еще больше путаницы.

– Я ради интереса спросил о тебе на кафедре, – как сквозь туман донесся до меня голос Джая. – И секретарша сказала, что никаких заявок от девушек не получала. Зато милейший эйр Ксандр, по ее словам, наконец-то подался в аспирантуру и собирается презентовать свой уникальный оптомагический генератор. Твой оптомагический генератор. «Огненный цветок».

Мой…

Шесть лет жизни, десятки тетрадей, сотни сломанных накопителей, одна дыра в стене общежития, старательно замазанная гипсом, пара обожженных пальцев и целое состояние, потраченное на покупку нужных деталей, ради чего пришлось подрабатывать по вечерам и не спать ночами, чтобы не отстать от учебной программы – вот чем был для меня оптомагический генератор. Слово «мой» не описывало и десятой части того, что я вложила в этот проект.

Лежащая в основе идея была проста – объединение магических потоков в кристалле путем создания системы отражателей. Источник излучения в центре, гиперболические линзы по кругу и тонкий сверхмощный луч на выходе. Получалось что-то вроде цветка со светящейся сердцевиной.

«Огненный цветок».

Потенциал изобретения был высок. Даже самые слабые тесты и приблизительные расчеты показывали, что области применения «цветка» были почти безграничны. Сварка и резка металлов, горнопроходческие машины, тонкие медицинские процедуры. Я самоуверенно полагала, что стоит только рассказать о своей идее нужному человеку, и научный грант в комплекте с местом в исследовательской лаборатории мне гарантирован.

Как же я ошибалась!

Половина преподавателей из тех, кому я приносила смелую концепцию «Огненного цветка», подняла меня на смех, призывая не забивать хорошенькую девичью головку всякими глупостями. В Грифдейлский Университет Техномагии только-только начали принимать девушек, и к первой студентке факультета магической механики мало кто относился всерьез.

«Женщины, – покровительственно сказал декан, когда я принесла заявление на поступление в аспирантуру, – не предназначены для занятий наукой. У вас было шесть лет и двенадцать одногруппников, Марген, на вас одну. Неужели этого оказалось недостаточно, чтобы найти подходящего мужа, и теперь вы хотите потратить еще три года, чтобы к кому-нибудь присмотреться? Если так нужно, могу взять вас на место секретарши, Меган как раз уходит в декрет».

Разумеется, я отказалась. И на получение диплома, в пику декану, пришла в мужских брюках, выделяясь среди удивленных одногруппников только ростом и собранными на затылке светлыми косами. Шепотки за спиной и хихиканье разодетых в лучшие, едва ли не свадебные платья сокурсниц с теоретического старательно игнорировала.

Кажется, именно на выпускном балу я в последний раз видела Виллера. Он единственный – не иначе как на спор – осмелился пригласить меня на танец и все четыре минуты без умолка острил на тему того, как хорошо на мне сидит пиджак и как удобно наступать партнерше на ноги, когда нет мешающегося подола юбки.

А дальше начался форменный кошмар.

На работу – даже с прекрасным дипломом – молодую женщину брать не хотели. В исследовательские отделы при фабриках – тоже. Аргумент всегда был один – выйдешь замуж, уйдешь с головой в семью и материнство, а нам потом искать и обучать нового специалиста – с той лишь разницей, что более прямолинейные руководители говорили это в лицо, а остальные ограничивались деликатными намеками. А после шли предложения устроиться ассистенткой или секретаршей и советы надеть юбку покороче.

Я не сдавалась. Продолжала исследования в крохотной съемной конуре на окраине Грифдейла, утром и днем подрабатывала, а вечерами натаскивала для поступления нерадивых студентов.

А потом появился Ронал Ксандр. Внимательный, обходительный и, что уж скрывать, крайне привлекательный молодой мужчина, так же, как и я, стремившийся к научной карьере. Он единственный всерьез заинтересовался идеей «Огненного цветка». И, на удивление, не только проектом, но и мной.