Шалико знал наверняка: с помощью приставам навсегда покончено. Однако он также понимал, что, копнув в этот омут однажды, он обязательно нырнет в него ещё раз, но теперь… будет гораздо дальновиднее. Без каких-либо сомнений ему стоило вернуть расположение Вано, но тайны Пето Гочаевича наверняка не ограничивались одним социализмом! Да и Нино недавно писала о ссоре между отцом и средней сестрой. Кажется, под этой крышей каждый хранил свои секреты!.. Но коль действовать напрямую было уже нельзя, оставалось лишь хитрить и изворачиваться. И усидеть на двух стульях во что бы то ни стало!..

Шалико поправил воротник и на всякий случай пригладил кудри, вглядываясь в своё отражение в окне. Схожесть с херувимом определённо имелась, но в такие минуты даже шла ему на руку.

Уже через секунду он натянул на лицо приветливую улыбку и без каких-либо колебаний вмешался в разговор двух родственников.

– Вано Георгиевич, Пето Гочаевич! – Юноша по очереди поклонился каждому, наслаждаясь полным замешательством на их лицах. – Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, но, пока наши старики так непринуждённо проводят время, мне бы хотелось поделиться с вами предложением, как разделить с ними эту радость.

Пето ретиво вскинул брови, а его глаза заблестели недобрым, порочным огнём, зато Вано, который, похоже, давно отошёл от ссоры, случившейся на том балу, заинтригованно поджал губы.

– Шалико Константинович, вы не перестаёте удивлять! – с ехидной усмешкой отозвался Ломинадзе. – Сначала водите дружбу с армянскими приставами, потом делаете какие-то странные намёки. Этому ли вас научили в элитной тифлисской гимназии?

Шалико вполне ожидал такого недружелюбного выпада и ничуть им не смутился. Он уже приготовил достойную по колкости фразу, но друг детства всё равно опередил его:

– У нашего дипломата слишком прыткий ум, – вступился добросердечный Вано и тепло ему подмигнул. Как хорошо, что все разногласия остались позади!.. Они по-настоящему терзали обоим душу. – Конечно, он загорелся делом о том трупе, не зная, что ждёт его впереди.

– Но как только понял, – заверил их будущий политик и заговорщически понизил голос, – так сразу же умыл руки, клянусь.

Пето подозрительно сощурился, наверняка не поверив этим заверениям, а его шурин устало вздохнул. За карточным столом Торнике Сосоевич проиграл очередную партию в штосс своему брату, но никак не хотел этого признавать.

– Вы жульничаете, милый дзма! – зацокал языком обер-камергер императора. – Не знаю, как именно, но вы точно жульничаете!..

– Что было, то прошло, генацвале, – похлопал Циклаури-младшего по плечу Вано, отвлёкшись на спор старших. – Кто прошлое помянет…

– И всё же… – виновато потупил взор Шалико.

– Всё же? – Княжеский зять ещё выше вскинул брови.

– Да, я хочу загладить перед вами свою вину.

– Как же вы хотите это сделать, юноша?

Отрок – хотя Пето назвал бы его гораздо более крепким словцом, и он сам об этом догадывался – не сразу нашёлся с ответом и как-то виновато посмотрел себе в ноги. Затем он ненавязчиво кивнул друзьям в сторону карточного стола и сдержанно улыбнулся.

– Знаете, как говорят? Лучший друг грузин – это вино. И вы наверняка не отказались бы, если бы я предложил испробовать его в тесной компании?

Вано присвистнул бы, если бы не местное общество. На радостях он даже подпрыгнул на месте, хотя зять всё ещё не разделял с ним эту радость, считая её чрезмерной.

– Па!.. Неужели наш маленький книжный червь наконец-то вырос? Боюсь подумать, куда ты пригласишь нас в следующий раз…

– Если вы согласитесь, – пропустил он мимо ушей довольно обидное предположение, подделывая лёгкое смущение, – то я даже возьму с собой брата. Думаю, он с удовольствием нас в этом поддержит.

– Когда и куда вы нас зовёте, юное дарование? – Пето всё ещё не терял бдительности. – Можем ли мы быть спокойны, что вы всё оплатите?

– Сидзе!.. – осёк его шурин и осуждающе покачал головой. – Не будь таким злым…

– Завтра в шесть часов, – ощерился Шалико, ничем не выдавая своих переживаний, – в одном из ахалкалакских трактиров – «Ахтамар». Вы же знаете, где он находится?

– Обижаешь!.. – вспыхнул друг и даже пожал ему руку. – Отличный выбор, генацвале! Мы обязательно придём! Правда, сидзе?

«Сидзе» натянуто улыбнулся, но Шалико и не ожидал от него ничего другого. Зато он с большой теплотой обнял Вано перед тем, как тот покинул их, чтобы угодить отцу. Георгий Шакроевич как раз подозвал сына к карточному столу.

– Шалико Константинович, Пето Гочаевич, – старый князь в итоге обратился и к ним. – Вы тоже присоединяйтесь. Чем больше народу, тем лучше играется.

– Сейчас подойдём, ваше сиятельство, – неожиданно встрял Пето, загородив молодому Циклаури путь. – Сейчас подойдём!..

Как только Георгий вернулся к игре, его зять вполне ожидаемо сбросил все маски. В бархатном свете, что исходил от окна, глаза недруга засверкали так яростно, что Шалико даже сглотнул. Никогда раньше он не видел его благородие таким разъярённым!..

– Вы зря думаете, – зашипел он скабрезно, – что вам всё так просто сойдёт с рук! Я не Вано Георгиевич и так просто не прощаю. Если вы ещё раз станете совать свой надоедливый дипломатический нос в мои дела, то…

– То что? – набрался смелости юноша, хотя прекрасно понимал, что играл с огнём. – Что вы мне сделаете?

Повременив с ответом, Пето поправил пуговицу на его жилетке, подойдя ещё ближе, и недобро усмехнулся:

– Вам? С чего вы решили, что мой гнев придётся по вашу душу? – Чудовищная улыбка. – Почему не рассматриваете, что я могу навредить вашей маленькой подруге?

В ушах зазвенело, и Шалико почти перестал дышать. Мысли спутались, а в голове мелькнула только одна мысль: Нино, Нино, Нино!..

– Вы не посмеете! – зашептал он в итоге.

– Вы в этом так уверены? Разве я не самый нечестный человек, с которым вы когда-либо имели дело?

В этих словах сквозила неприкрытая обида на весь человеческий род, но юный князь, слишком занятый своими тревогами, к сожалению, так и не обратил на них внимания.

– Послушайте меня внимательно, юноша, – со вздохом продолжил Пето, так и не дождавшись от оппонента ответа. – Мы друг другу не нравимся, но пусть наше общение сузится до неприязни и только. Не будем расширять её границы.

Добившись всего, чего он только хотел, Ломинадзе-племянник собрался уходить, но внезапно вернулся на пару шагов назад и снова затеребил пуговицу на жилете молодого князя.

– Ах да. Что бы вы ни задумали, приглашая нас в трактир, знайте: я не позволю одурачить себя во второй раз.

Шалико перехватил прощальную улыбку, которой наградил его неприятель, прежде чем уйти, и с ужасом заметил, что и Нино настороженно смотрела в его сторону. Она так удивлённо повела головой, когда зять занял своё место за столом, что сердце парня сжалось от тоски.

«Я доведу до конца то, что начал! – с мрачной решимостью заключил он. – Но её впутывать больше нельзя. Это опасно… Вах, Нино, вах!.. Не думал, что скажу это, но занимайся лучше Сосо!»

– Ты что-то молчалива весь день, – тонко подметила Саломе, обращаясь к сестре. – Что стряслось?

– Шалико, – эхом откликнулась младшая княжна, не сводя настороженного взгляда с окна. – Что-то случилось…

– Так спроси у него, – пожала плечами даико. – В чём же проблема?

– Мы в ссоре, – густо зарумянилась Нино. – Но это так невыносимо, так невыносимо!..

Саломея снисходительно улыбнулась, поразившись пустячностью этой дилеммы, когда Константин Сосоевич, которому сегодня несказанно везло в картах, откинулся на спинку стула, за которым сидел, и выпустил их из рук. Обласканный фортуной, он, похоже, решил, что одержит победу не только в игре в штосс, но и в пари.

– Георгий Шакроевич, – шутливо позвал он друга. – А ты своего Вано никак не женишь?

– Мой дуралей ещё не готов жениться, – открестился от сына Георгий, тоже прерываясь с игрой. – Даже хануму из дома с позором выгнал!