Вывод напрашивается сам собой- к Машиному ребенку немец не имеет никакого отношения. А это значит…Да, Мальцев, только одно. Будущий папаша- ты. Блин, Маша, за что ж ты так со мной…
Да, я разрушил твой дурацкий брак. Но я не стал бы этого делать, если б до конца не был уверен в твоих чувствах ко мне. Я ЗНАЛ, что ты меня любишь. Так какого хрена я должен был молча сидеть и наблюдать, как ты губишь себя, а заодно и меня? Твой Глебов тот еще му@ак, я понял это сразу. И я ни на йоту не сомневался, что эта продажная скотина всеми руками и ногами уцепится за мое предложение. Так в чем моя вина, Маш? Я всего лишь избавил тебя от этого прилипалы, который еще долго портил бы тебе кровь.
Значит вот так ты решила? На роль мужа и отца я не гожусь. А твой немец, выходит, более подходящая кандидатура?
Конечно, Мальцев запросто мог установить отцовство, добиться совместной опеки над ребенком и на законных основаниях запретить Маше вывозить его за рубеж. Вот только чего он этим добьется? Однажды он уже вмешался в ее жизнь и к чему это привело?
А может пообщаться с этим Майером за жизнь? Ну да, Мальцев, дерзай. Вот только это тебе не Глебов. Если этого гребаного писаку ты сумел замотивировать, то с немцем такой номер уже не пройдет. Он успешный бизнесмен, у которого все есть. Для полного счастья ему не хватает только Маши. Так что ты можешь предложить ему взамен?
Егор впервые в жизни оказался в тупиковой ситуации, из которой не видел выхода. Он привык решать проблемы, полагаясь только на самого себя. Сейчас же от его решений ровным счетом ничего не зависело и это нереально бесило.
Твою ж мать, Мальцев, думай! На все, про все у тебя — неделя.
***
Вылет в Германию планировался ровно через семь дней. Но сначала надо было добраться до Москвы, в N- ске аэропорта не было. До столицы решено было ехать поездом. На машине было бы конечно быстрее, но, учитывая «интересное» положение Маши, от этого варианта пришлось отказаться.
Маша пыталась убедить Дитриха оставить ее до родов в России, но немец был непреклонен, не доверяя российским клиникам, и настоял на том, чтобы его будущая жена рожала в Германии. Все билеты были заказаны заранее.
Майер разве что пылинки с нее не сдувал. Он окружил девушку заботой и вниманием. На работе Дитрих чуть ли не каждые полчаса заглядывал к Маше в кабинет, под самыми разными (конечно же благовидными) предлогами. Справлялся по сто раз на дню о ее здоровье, приносил вкусняшки, ругал за долгое сидение у компьютера.
Такая кипучая деятельность вокруг ее персоны, Машу несколько напрягала. Нет, конечно же ей, как любой нормальной женщине, льстило подобное внимание, но вот именно сейчас Маше хотелось несколько иного. Всему виной, видимо, были ее, так не вовремя разбушевавшиеся гормоны. Нет, секс с Дитрихом пока в ее планы не входил, да и сам Майер относился к ней слишком благоговейно, не делая не единого намека на эту тему. Нет, Маша ждала не этого. Девушке сейчас так не хватало обыкновенного душевного тепла, объятий, нежности. Так хотелось прижаться к сильному плечу, вдыхая терпкий мужской запах. ЕГО запах. Эх, Мальцев, как же ты не вовремя объявился…
Неделя пролетела стремительно, в суете и хлопотах. Хорошо хоть с документами возиться не пришлось, свой загранпаспорт Маша обновляла полгода назад. А вот с квартирой пришлось решать вопрос на семейном совете. Продавать ее Маша не хотела, а искать квартирантов не было времени. Пришлось скинуть эту проблему на родителей. С другой стороны, лишний доход им не помешает.
Мать с отцом без особого энтузиазма отнеслись к ее будущему браку с Майером и отъезду на ПМЖ в Германию, но, зная характер своей дочери, отговаривать ее не стали. Маша с детства была очень упряма, а с тех пор, как упорхнула из родительского дома- и вовсе перестала прислушиваться к их советам. Вот и пришлось им просто смириться и отпустить дочь с миром. Маша простилась с ними дома, попросив родителей не приезжать на вокзал. Как говорится, долгие проводы- лишние слезы.
На вокзал их с Дитрихом доставили на служебной машине. Оставив девушку в зале ожидания, Майер отошел купить воды. Маша присела на сиденье, блаженно вытянув ноги. Сейчас она уже просто мечтала поскорее растянуться на мягкой полке СВ.
В зале висела плазма, с экрана которой о чем-то вещал диктор. Маша даже невольно задремала под его монотонный голос, как вдруг…ее будто что-то толкнуло. Она резко открыла глаза и уставилась на экран.
«…совершено разбойное нападение. — донеслось с экрана, — Пострадавший- предприниматель Мальцев, 1987 года рождения. Мужчине нанесли несколько ножевых ранений, в результате чего пострадавший скончался на месте. Нападавшие с места преступления скрылись. Объявлен розыск…»
Дальше уже Маша ничего не слышала. Как ее, сползающую по стенке, подхватил Дитрих, как вызывали «скорую»., как ее пытался привести в чувство врач, как, наконец, ее везли с «мигалками» в больницу. Ничего этого Маша уже не помнила…
Эпилог
Сознание к ней возвращалось медленно. Маша открыла глаза и первого, кого она увидела был Дитрих, который сидел на стуле подле нее. Мужчина, уронив голову на грудь, видимо, спал.
Маша осмотрелась вокруг. То, что это больница- она уже поняла. Но вот как они с Майером тут оказались?
— Дитрих. — тихо позвала она.
Немец дернулся и сразу же открыл глаза.
— Бог мой, Мари! — воскликнул он. — Наконец-то ты очнулась.
Майер вымученно улыбнулся и, подойдя к Маше, присел на краешек кровати. Затем он взял ее руку и поднес к губам.
— Почему я в больнице? Что-то с ребенком? — Маша попыталась сесть.
Дитрих мягко, но настойчиво удержал ее за плечи, заставив снова улечься на подушку.
— Успокойся, Мари. С ребенком все в порядке.
— Тогда почему мы здесь, Дитрих? — уже более спокойно спросила девушка.
— Тебе стало плохо на вокзале. Ты потеряла сознание, поэтому пришлось тебя госпитализировать.
Вокзал…Диктор…
— О Господи, Егор… — прошептала Маша.
Дитрих нахмурился.
— Что происходит, Мари? Я уже второй раз слышу от тебя это имя. Первый раз ты его выкрикнула, как раз в тот момент, когда падала в обморок.
Маша судорожно скомкала простыню.
— В зале ожидания передавали новости. Там говорили об одном человеке, который…погиб от рук бандитов.
— Поэтому тебе стало плохо? Ты знаешь этого человека?
Девушка закрыла лицо руками и замотала головой.
— Я не уверена, Дитрих. Я расслышала лишь фамилию и год рождения. Не знаю, возможно это совпадение. Я очень на это надеюсь.
Дитрих очень внимательно посмотрел на Машу, думая о чем-то своем.
— Скажи, Мари. Этот мужчина…он ведь не просто твой знакомый?
Маша утвердительно кивнула.
— Он отец моего ребенка.
— Что ж, Мари. Судя по твоей реакции там, на вокзале, я вижу, что этот человек все еще дорог тебе.
Маша промолчала, но Дитриху и не требовалось подтверждения, он и так все понял. Майер встал с кровати и подошел к двери.
— Мари, если для тебя это так важно, я постараюсь узнать…
Он не успел договорить, как в их палату кто-то резко открыл дверь. На пороге застыл мужчина, выражение лица которого не предвещало ничего хорошего. Гнев, злость, тревога- все это вместе взятое, читалось в его взгляде, устремленном на… Машу.
— Боже, Егор, — вскрикнула девушка, — ты жив!
Мальцев, не замечая Дитриха, подошел вплотную к Машиной кровати.
— Я-то жив, — еле сдерживаясь, процедил он сквозь зубы, — а вот какого черта ты творишь, Маша? Ты понимаешь, что чуть не угробила себя и нашего ребенка? Добегалась? Господи, — простонал он, — всю душу ты из меня вытрясла. Все, хватит. Никуда я больше тебя не отпущу. И не надо мне лапшу на уши вешать про каких-то «левых» папаш. Я все знаю, Маш. Ты на восьмом месяце беременности. Не трудно вычислить, чей это ребенок. Да я и без этого знаю, что это МОЙ сын.
Маша молчала. ОН жив! Она была так счастлива, что сейчас, прямо в эту минуту готова была простить ему все — злость, ревность, его дурацкую слежку, свой нелепый развод с Глебовым. Все!
