Варя

– Беременна? Ты беременна? От кого? Варя, ты что, совсем дура? Чем ты думала? – шипела на меня старшая сестра в кабинете гинеколога, где нам сообщили причину моего недомогания.

По утрам меня тошнило, аппетит пропал, но я списывала всё на отравление, но нет…

Я ношу ребенка. Ребенка Тимофея Исаева. О чем он ни за что не должен узнать. Он ненавидит меня, как и мою сестру, ведь она увела мужа у его матери, разрушила семью, сделала его мать несчастной.

Он нас просто не выносит, едва терпит наше присутствие.

– Я… – начинаю я мямлить, испуганная напором Эляны. – Я не знаю.

– Что ты не знаешь? – еще больше распаляется она, хватая меня за предплечья и встряхивая. – Я тебя спрашиваю, от кого ты беременна? Где ты умудрилась залететь? Варя, тебе двадцать! Какой ребенок?!

– Там было темно, я не видела… – бормочу, пряча глаза и потирая руки друг о друга.

Колени дрожат, мне почему-то жутко холодно, знобит, никак не могу согреться. Это шок. Я сама еще ничего не осознала, а сестра требует отчета.

Бездумно тереблю бусинки на браслете. Одна, вторая, третья… Это немного успокаивает.

– Там? Это где там? Рассказывай, – требует она, не давая опомниться и принять тот факт, что моя жизнь навсегда переменилась.

Как же учеба? Как я буду воспитывать этого ребенка? Я сама еще ребенок…

– А-а-а, я поняла. Это та вечеринка, куда я не хотела тебя пускать. Говорила же, что все эти вечеринки развратные, не для такой тихони, как ты. Тебя изнасиловали?! Опоили?

– Нет, Эля, нет! – мотаю головой, пребывая в шоке от картинки, что она нарисовала в своем буйном воображении. – Всё не так! Не так!

– А как?! – отталкивает она меня за плечи, начиная нервно ходить по кабинету.

Красивая, стройная, в модном бежевом платье из своей огромной гардеробной. Когда мы жили в глубинке, сестра и тогда была модницей, умела подбирать наряды и в дешевой одежде выглядела стильно и дорого.

Это умение помогло ей подцепить в столице олигарха. То, что он был женат, Эляну не волновало, она твердо шла к своей цели и добивалась развода Павла Петровича. А как не развестись, если жена застала его с любовницей в гостиничном номере?

– Я выпила совсем немного, я думала, это сок, – начинаю рассказывать, невольно вспоминая тот вечер, – мы с Асей договорились побыть там часок и уйти, если не понравится.

– Именно! – вставляет ремарку сестра, глядя на меня строго. – Вам и не надо было туда идти, сразу было ясно, что это обычная вечеринка мажоров! Ближе к делу, Варя. Кто он?

– Я не знаю, правда, – а вот тут я вру, не скажу же, что это был Тимофей. Парень, который даже не понял, с кем он переспал. Стыдно даже думать об этом. – Я не видела его лица…

– Господи, ты только послушай себя! – бесится сестра. – Как ты могла, Варя?! Я думала, ты девочка-одуванчик, доверяла тебе! Надеялась, что ты выучишься, найдем тебе приличного человека, из круга моего мужа. Я тебя забрала из нашей дыры, чтобы ты спуталась непонятно с кем? А если он болен?! Ты не подумала про это? Ты что, не читала статьи про ВИЧ? Ты совсем ненормальная, Варя?! Немедленно записываем тебя на аборт!

– Аборт? – смотрю на нее во все глаза. Мозг неспособен переварить то, что она говорит. – Я не смогу убить своего ребенка.

– Ребенка? Ха! Да это маленькая клеточка, а не ребенок, – сжимает пальцы в горсть, показывая ничтожность этой воображаемой клетки. – Ты просто не можешь его родить, как ты не понимаешь? Неизвестно, чей ребенок! Или ты врешь мне, Варя?

Слишком проницательный взгляд сестры заставляет съежиться на месте.

– В чем вру? – тяну время.

– В том, что ты не знаешь, с кем ты была.

– Я не знаю, там было темно, я выпила, – шепчу как мантру.

Пусть думает, что я сглупила, напилась, потеряла голову. Лишь бы не узнала, что отцом ребенка является Тимофей. Она же сразу пойдет к его отцу.

А тот заставит сына принять ответственность. Павел Петрович слишком строг, чтобы спустить сыну с рук подобное.

– Боже, какая ты дура! Беспросветная, непрошибаемая тупица! – шипит сестра сквозь стиснутые зубы, и в ее злом взгляде я читаю ненависть. Ярость на меня, что ей приходится со мной возиться. Сожаление, что она со мной связалась.

Всю свою жизнь я ощущаю волны этой ненависти, исходящие от самых родных людей. Мамы, сестры.

Только отец порой пытался дать мне крохотную ласку, но и то как-то исподтишка, что ли. Я привыкла, запрятала боль внутри и часто сама додумывала за людей их чувства, судя по поступкам.

Сестра же взяла меня с собой в большой город. Заботилась. Помогла с поступлением в университет. Могла просто выйти замуж за богатого мужчину и забыть про меня, но нет, она позвала меня жить вместе с ними.

Выходит, она меня любит. Так я считала.

Но сейчас, видя неприкрытую злость в ее взгляде, уже перестаю в это верить.

Кладу ладонь на живот, пытаясь свыкнуться с непривычной мыслью.

– Я говорю, что ты тупица! Но ничего, мы исправим, мы всё исправим, – сестра деловито кивает и смотрит на меня с серьезным видом.

В ее ярко-голубых глазах нет ни капли тепла. Будто я на два кусочка льда смотрю.

– Исправим? – всё, что я могу произнести.

– Аборт, Варя, мы сделаем аборт. Тебе не нужен этот ребенок. Он только помешает.

– Помешает чему? – хмурюсь, не понимая, о чем она толкует.

Жду очередной порции злости, но вместо этого сестра с тяжелым вздохом подходит ко мне и садится на кушетку, берет мои ледяные пальцы в свои. Холеные, ухоженные руки с шикарным маникюром и кольцами держат мои, лишенные всяческих украшений. Такие, что даны мне от природы.

– Твоему будущему, Варя. Я хорошо устроилась, ты знаешь. Но это всё не упало мне с неба, мне никто не принес на блюдечке с голубой каемочкой богатого мужа, шикарный дом и положение в обществе. Никто. – Она наклоняется ко мне и доверительно шепчет: – Мне пришлось постараться. Когда кто-то раздвигал ноги перед гопотой, я хранила себя для чего-то большего. Стоящего. И когда подвернулся шанс, я воспользовалась им, вцепившись руками и ногами.

Для усиления эффекта она сжимает до боли мои руки, до синяков стискивает, у меня холодок бежит по коже.

– Но разве ты была девственницей?

Напрягая память, вспоминаю, что сестра встречалась с одним местным бандитом. Неужели они за руки держались все эти полгода?

– Глупая ты, Варька, наивный ты ребенок, – треплет меня по подбородку, как малыша-трехлетку, которому рассказали, что Деда Мороза не существует. – Я хорошо погуляла с Шадриным, но зато получила деньги, чтобы в столицу приехать и тут обустроиться. Девственница, ха! – смеется грудным смехом, сложив алые пухлые губы в трубочку. – Денег хватило и на операцию по возвращению девственности. Я не могла упустить шанс! – щелкает она пальцами перед моим носом. – И ты свой не упустишь.

Не комментирую ее рассказ, но сама теперь знаю, откуда у сестры деньги, об источнике которых я не догадывалась.

– Не понимаю…

– Поймешь потом. Я жалею, что упустила тебя, – снова наклоняется она ко мне, поправляя на тонком запястье бриллиантовый браслет. – Ты так слезно умоляла дать тебе время на адаптацию, я целый год тебе дала, да еще и брекеты эти твои, – морщится, а я смыкаю губы, чувствуя железки, – но я думала, ты будешь учиться, а вместо этого ты пошла по рукам!

– Я не по рукам, нет, нет, – бормочу, краснея от стыда. – Это было один раз.

– Но этого оказалось достаточно. Хватит разговоров, Варя. Я всё решила. Мы избавимся от этой проблемы и воплотим мой план в жизнь.

– Мой ребенок не проблема, – лепечу, испугавшись до дрожи, – пошалуйста, Эляна…

– Опять шепелявишь? – злится она, хватая меня за подбородок и стискивая его до боли. – Варя, перестань.

Она что, думает, это специально? Когда я волнуюсь, вот как сейчас, язык мне неподвластен, начинаю шепелявить. Наверное, нужно было отвести меня к какому-то специалисту, так говорила учительница русского языка и литературы в школе, когда я перепугалась на экзамене и не смогла и двух слов связать. Пришлось пересдавать экзамен, и Мария Вадимовна посоветовала обратиться к дефектологу.