159
160
161
162
163
164
165
166
167
168
169
170
171
172
173
174
175
176
177
178
179
180
181
182
183
184
185
186
187
188
189
190
191
192
193
194
195
196
197
198
199
200
201
202
203
204
205
206
207
208
209
210
211
212
213
214
215
216
217
218
219
220
221
222
223
224
225
226
227
228
229
230
231
232
233
234
235
236
237
238
239
240
241
242
243
244
245
246
247
248
249
250
251
252
253
254
255
256
257
258
259
260
261
262
263
264
265
266
267
268
269
270
271
272
273
274
275
276
277
278
279
280
281
282
283
284
285
286
287
288
289
290
291
292
293
294
295
296
297
298
299
300
301
302
303
304
305
306
307
308
309
310
311
312
313
314
315
316
317
318
319
320
321
322
323
324
325
326
327
328
329
330
331
332
333
334
335
336
337
338
339
340
341
342
343
344
345
346
347
348
349
350
351
352
353
354
355
356
357
358
359
360
361
362
363
364
365
366
367
368
369
370
371
372
373
374
375
376
377
378
379
380
381
382
383
384
385
386
387
388
389
390
391
392
393
394
395
396
397
398
399
400
401
402
403
404
405
406
407
408
409
410
411
412
413
414
415
416
417
418
419
420
421
422
423
424
425
426
427
428
429
430
431
432
433
434
435
436
437
438
439
440
441
442
443
444
445
446
447
448
449
450
451
452
453
454
455
456
457
458
459
460
461
462
463
464
465
466
467
Аристотель. История животных
Ἀριστοτέλης. Περὶ τὰ ζὼα ἱστορίαι
Аристотелевская “История животных” как памятник естественно-научной и гуманитарной мысли
Лишь о немногих научных трудах можно сказать, что их не переставали читать в течение веков и тысячелетий, что не только их общие идеи, но и самый текст сохранял свое значение, привлекал внимание, активно использовался в эпохи, значительно удаленные от времени, когда они были написаны. Особенно если иметь в виду научные труды в собственном смысле: не разрозненные фрагменты и их сборники, не летописи, философские диалоги или морально-религиозные наставления, не чисто практические рецептуры, а именно позитивно-научные исследования. В их ряду уникальное место занимает “История животных”, написанная Аристотелем в 330-е годы до н. э. скорее всего в Мисии или на близлежащих островах и побережьях Эгейского моря.
И спустя две тысячи лет после создания “История животных” оставалась основой биологических знаний всей той эпохи, когда не было еще самого термина “биология”, не было и этой дисциплины в сколько-нибудь близком к современному смысле слова. Когда в 1727 г. ее будущий основатель Карл Линней еще совсем юным отправился из своего родного селения в ближайший университетский город Лунд, в его котомке лежала только одна книга — “История животных” Аристотеля. Но и спустя почти столетие Жорж Кювье, отец современной анатомии, признавался, что чем чаще он перечитывал “Историю животных”, тем больше восхищался ею. Переиздают и читают ее с увлечением и поныне. Эта вековая и тысячелетняя неустареваемость сама по себе свидетельствует о многом. Прежде всего о художественности стиля, который у Стагирита несколько суховат, но тема, видимо, настолько близка автору, что от сухости не осталось и следа. Живость изложения отражает и более глубокие причины, в силу которых “История животных” сохраняла интерес читателей стольких эпох, цивилизаций и стран.
К числу этих причин относится прежде всего удивительная способность Аристотеля к разностороннему восприятию мира и жизни, способность совмещать философский подход с подчеркнутым вниманием к малейшим деталям. Собственно, эти детали перестают уже быть малейшими, становятся чем-то иным, кирпичиками некоего здания, исполненного ясности и гармонии. Этому не мешают повторы, пропуски, экскурсы в сторону, ни даже то, что некоторые части “Истории животных”, вероятно, и не принадлежат Аристотелю. В конечном счете целостность книге придают не только автор, но и читатели, и в отношении древней литературы с ее лишь постепенно устанавливавшимися для отдельных произведений канонами это особенно заметно. Пусть не вполне ясно, каким образом в “Истории животных” оказались, например, выпадающие из нее по содержанию медицинские книги седьмая и десятая: так или иначе, они уже задолго до первопечатных изданий проникли в текст, и вряд ли можно представить себе без них полный корпус “Истории животных”. Даже издатели, подчеркивающие в предисловиях их непринадлежность Аристотелю, печатают эти книги в составе текста.
Причиной необычайной (вполне достойной книги рекордов Гиннесса) тысячелетней живучести и цитируемости “Истории животных” является также и тот факт, что (в своей области) она — как бы завещание древнейшего человечества современному, ибо впитала в себя все предшествовавшее, накопленное доаристотелевским миром знание о животных и по-новому, в пригодной для античного (как выяснилось, также и для средневекового, и в особенности ренессансного) мира форме преломила его. Вспомним о содержащихся в книге сведениях о фауне и биологических знаниях Египта и Вавилона, Индии и даже далекого Китая (рассказ о шелководстве в кн. пятой), не говоря уже о собственно эллинском фольклорном наследии, также восходящем к незапамятным временам. Наличие в этих рассказах элементов фантастики тем более могло заинтересовать читателя.
И наконец, немаловажная причина неувядаемоети “Истории животных заключена в ее разносторонности и неповторимой структуре, позволяющей читателям самых различных категорий находить подходящий для них ракурс или уровень: философский или теоретико-научный, чисто эмпирический или даже тотемно-мифологический (см., например, примечания 58 к кн. первой и 3 к кн. второй).
Структура и генезис крупнейшего труда Аристотеля
Внутренняя структура (т. е. информационные уровни: эмпирический, теоретический, философский) текста “Истории животных” в какой-то мере отражена и в его внешней структуре, т. е. в последовательности разделов. Однако это отражение весьма неполное и к тому же осложнено многочисленными перестановками, коим подвергались фрагменты текста в течение его долгой и богатой событиями истории.
