Потом нож наткнулся на бересту.
— Бревно, — решил я. — И без того погано! Ну и что? Расчищу бревно…
Но береста продолжала идти вширь. Торф отделялся от нее легко, открывая широкую поверхность как бы большого цилиндра. А вдруг? — мелькнула мысль. Нет, так не бывает! Спокойнее, спокойнее… Береза упала в болото и сгнила. Под берестой будет труха. А это зачем? Почему из-под бересты высовываются оструганные палочки? И трава? Кость! Не просто кость — череп!!
— Никита, Шурик! Погребение!!
— Ты что, — шутишь?!
— Да нет! Самое настоящее погребение!!
Берендеево словно сжалилось над нами. Невероятно — и все-таки, вот оно! Как хорошо, что с собой взяты и нож, и кисти…
По-видимому, древние берендеи хоронили своих покойников в бересте, точнее, в широкой берестяной трубке, цисте. Но она коротка. Следовательно, покойник был сложен втрое и связан. Скорченное погребение! А известные неолитические погребения? Большинство лежат вытянувшись, хотя есть и такие. «Скорченники» главным образом на юге, в степях. Еще один довод в пользу южного происхождения берендеев! Интересно, какой у него череп? Тоже южный — круглый, европеоидный?
Осторожно идет расчистка. Снимаем ножами и совком торф вокруг. Очищаются стенки ямы, в которую была опущена циста. Кисточками расчищаем бересту. Теперь вся циста на виду. В длину — около восьмидесяти сантиметров, в ширину — почти пятьдесят. Она сдавлена под тяжестью торфа, и череп разбит. Это ничего! Антропологи его склеят и восстановят в первоначальном виде. А с другого конца из бересты высовываются кости пальцев ног. Значит, все верно: скелет скорченный!
Шурик суетится. Он то откидывает в сторону торф, то ложится на живот и сдувает пылинки с бересты.
Как жаль, что у нас нет с собой консервирующего состава! Оставить погребение на месте — об этом нечего и думать. В ближайшем магазине можно достать ящик. Но что толку? Без гипса или консервации все равно не сделать вырезку торфа с погребением, не привезти в Москву целиком. Береста моментально сохнет и расслаивается на воздухе. Ничего! Она будет собрана вся до мельчайшего кусочка и сослужит свою службу. Хотя и так ясно, что погребение относится к стоянке, эта береста даст нам еще одну дату — самого погребения. И уточнит дату стоянки.
Сейчас начинается самое главное.
Еще осторожнее, чем раньше, я начинаю разрезать и разворачивать бересту. Теперь уже не только Шурик, но и Никита полулежат рядом, затаив дыхание.
Разворачивать — не то слово. Приходится слои снимать по кусочку, по чешуйке.
Под первым слоем бересты оказывается второй. Между ними проложена осока и несколько тонких струганых палочек, концы которых я заметил раньше. Ах, вот оно что! Такие палочки идут и под вторым слоем — это каркас цисты.
— Они веревками перевязаны, — тяжело дыша говорит Никита.
— Где? Да, веревки…
Неолитические веревки!
Веревки распадаются на отдельные клочки. Скорее мешочек из полиэтилена! В лаборатории реставраторы найдут способ их укрепить и выяснят, из чего они свиты. Кажется, лыковые…
Циста оказалась сделанной из трех слоев бересты. Каждый слой обложен палочками, травой и перевязан — для прочности. Только когда мы все сняли, зарисовав и сфотографировав, перед нами открылся скелет. Колени и кисти рук его были сложены под подбородком, ноги плотно прижаты к телу. Наверное, пришлось покойнику подрезать сухожилия, чтобы придать ему эту позу…
Медленно, шаг за шагом, фотографируя, обмеряя и зарисовывая, мы освобождали скелет от бересты и травы, в которую он был завернут.
Работая кистью, я заметил на костях какой-то странный черный налет. Приглядевшись, я не смог сдержать радостный возглас — это были остатки ткани! Большая часть ее распалась, прикипела к костям, но все-таки нам удалось отделить несколько кусков величиной с ладонь. Ткань была темно-коричневой, редкой, похожей на грубую мешковину, и под лупой хорошо были видны поблескивающие волоски пряжи. Шерстяная одежда?
Разбирая и упаковывая кости, я осмотрел череп. Швы черепной коробки были плотными, заросшими, зубы старыми и стертыми. Берендей этот был стар — во всяком случае по зубам ему было не меньше семидесяти — восьмидесяти лет.
А под скелетом так ничего и не оказалось. Но и то, что мы нашли это погребение, что нашли в нем, было огромной, потрясающей по своей невероятности удачей!
Когда все было расчищено и упаковано, мы могли встать, выпрямиться и отдышаться.
Под цистой лежал рыжий, никем не потревоженный торф. Погребение оказалось не в слое стоянки, а рядом с настилом. Это спасло его от ребят и Бревнова. Я бы тоже никогда не догадался искать его в чистых слоях торфа.
Выходит, берендеи хоронили своих покойников здесь же, рядом с домами. Почему? — спрашивал меня Никита.
Почему? На это было много причин. Может быть, они боялись выносить на берег — так покойники попали бы в руки их врагов. В первобытном обществе умерший член рода был даже более дорог и важен, чем живой. После смерти он оставался в роду и считался его незримым охранителем. Ему следовало приносить жертвы и всячески его ублажать. Именно поэтому берендеи могли похоронить своего старого сородича рядом с домами. Тогда он становился стражем поселка…
Увы! Этот старый берендей не смог сохранить стоянку от врагов ни тогда, в древности, когда запылал поселок на болоте, ни теперь, когда его разрушили сначала рабочие торфопредприятия, а потом мальчишки. Что винить мальчишек! Они честно держались, пока считали, что стоянку надо сохранить. Мальчишки — всегда мальчишки. А этот страж сохранил только себя. И на том ему спасибо!..
— Последний подарок берендеев! — пробормотал я, глядя на пустую яму.
Шурик встрепенулся.
— А вы знаете, ребята говорят, на шестом участке, где гараж раньше был, тоже черепки есть. Только там давно не работают…
— Что же ты раньше молчал? — удивился Хотинский.
— Забыл… Я сам еще туда не ходил, все собираюсь…
Мы с Никитой переглянулись.
— На шестой участок?
— Конечно! Давай, Шурик, лопаты в машину…
И по мягким торфяным полям мы отправились в плавание по Берендееву болоту…
…Нет, второй такой стоянки мы не нашли — ни тогда, ни позже. Берендеево-I, как называется теперь это поселение, осталось единственным в своем роде. И хотя на этом болоте нам удалось отыскать другие стоянки, уже обычные для этих мест, на суходолах, там жили уже другие берендеи. Может быть, те, что и сожгли это свайное поселение. Сейчас об этом еще точно сказать нельзя, надо копать.
«Нашему» Берендееву-первому, всегда не везло. Его сначала сожгли, а потом разрушили и остатки его.
Эх, берендеи, берендеи!..
Об авторе
Никитин Андрей Леонидович. Родился в 1935 году в Калинине. Окончил исторический факультет МГУ, по специальности археолог. Работал над проблемами неолита и бронзы Восточной Европы. В настоящее время литератор, занимается популяризацией науки. Автор нескольких научных работ, многих очерков и научно-художественной книги «Голубые дороги веков». В нашем альманахе выступал в 1966 году. Сейчас работает над научно-художественной книгой об открытиях советских археологов.
Отто Зайлер-Джексон
ЛОВЛЯ БЕГЕМОТОВ НА РЕКЕ УЭЛЕ
Глава из книги
Перевод с немецкого М. Чистяковой
Рис. Г. Чижевского
Мысль о ловле крупных животных в том районе, где я находился, продолжала волновать меня. Вначале я подумывал о том, можно ли ловить слонов и продавать их торговцу животными. Однако выявившиеся трудности заставили отказаться от этого намерения. Тогда я стал размышлять о других видах. Бегемоты! Они ежедневно были перед моими глазами… Конечно, нечего было и пытаться ловить взрослых бегемотов, они как-никак обладали почтенным весом в две — две о половиной тонны! Речь могла идти только об их детенышах.
