И все-таки это наиболее обжитые места — на площади в несколько десятков тысяч квадратных километров кочует несколько семейств с небольшими стадами верблюдов. На своем пути мы дважды встречали кочевников. Верблюды, презрительно оглядев нас, величавой походкой удалялись в сторону, а люди приветливо здоровались. При этом чувствовалось истинное человеческое доброжелательство.
Здесь, на Эль-Эглабе, пришлось узнать, что такое эрг. Пересекли Эрг Игиди — целую полосу песчаных гряд высотой до ста — ста пятидесяти метров и шириной от километра до двух-трех. Гряды разной высоты и несут на себе пирамидообразные песчаные вершины с резко очерченными ребрами, гранями. Песок имеет ярко-оранжевый цвет. Межгрядовые понижения лишены песка. Это голая, сплошь каменистая равнина с выходами коренных пород. Она многоцветна, так как усеяна обломками серых и розоватых гранитов, зеленоватых гранодиоритов и почти черных базальтов. У окраины песков появляется скудная растительность. Здесь растут небольшие округлые кустики с жесткой мелкой листвой.
Небо всегда безоблачно, днем очень тепло, по ночам прохладно. Чувствуется, что в пустыне начинается весна — кое-где пробивается свежая травка, на кустиках появляются сочные листики. Видели муравьев, бабочек, саранчу (все это среди голых камней), много мух.
Распорядок дня у нас твердо установился. Встаем на рассвете. Завтрак, как это принято у арабов, ограничивается маленькой чашечкой крепкого кофе. Общими усилиями быстро свертывается лагерь, и примерно через час после подъема машины уже бодро пылят по целине. Начинается работа: остановки у обнажений горных пород, подъемы на останцовые вершины, отбор образцов, записи наблюдений. «Обеденного перерыва» все ждут с нетерпением. Трапеза не отличается особой изысканностью, но, учитывая зимнее время, весьма привлекательна. Это помидоры, свежий вареный картофель, сладкий лук, сардины и обязательно сыр. На десерт мандарины или апельсины. А далее снова почти до темноты работа, потом разбивка лагеря. Сообща ставим палатки. В центре лагеря под открытым небом появляются стол, стулья. Походная электростанция исправно дает свет. Повар готовит сытный ужин. После еды приходится возиться с образцами и записями.
В конце третьего дня пути по Эль-Эглабу достигли источника Шенашан. В узкой щели сухого уэда — выход подземного источника. Около него пышно разросшаяся группа финиковых пальм. Но вода сильно минерализована и для питья непригодна. Зато помыться можно. Режим экономии воды у нас был установлен уже по выезде из Гара-Джебиле, и поэтому купание «даром» оказалось очень кстати.
От Шенашана начался наиболее сложный этап пути. Предстояло пересечь песчаный массив Эрг Шеш и выехать на транссахарскую магистраль к Адрару. В Шенашане остались грузовик, везший бензин и воду, и проводники. Дальше они не знали местности. Получилось так, что, пока ездили по сравнительно доступному Эль-Эглабу, нас надежно опекали проводники, а когда предстояло выехать в пески, пришлось полагаться на собственные силы. Выяснилось, что и алжирцы наши не имеют определенных сведений о дальнейшем пути. Ситуация осложнялась тем, что если бы мы не сумели найти дороги к Адрару, то на возвращение к Тиндуфу бензина бы не хватило.
В нашем распоряжении были хорошие топографические карты Французского географического института. Во время работы на Эль-Эглабе мы убедились в их точности. И вот теперь, перед выездом из Шенашана, все наши надежды на успех были возложены именно на них. Мы в деталях изучили этот десяток белых листов, на которых в сетке географических координат были нанесены песчаные гряды, сухие русла уэдов, солончаки, брошенный форт Бу-Бернус, один колодец и в семистах километрах к северо-западу от Шенашана транссахарская магистраль. Естественно, что наибольшее внимание привлекли дороги и тропы. Но далеко не все в этом отношении было понятно. От Шенашана к Бу-Бернусу на карте вела грунтовая дорога, далее к горам Кахаль-Табельбала были показаны лишь отдельные отрезки дороги, разделенные промежутками в десятки километров. При этом отдельные участки дорог замысловато извивались, и не было ясности, одна ли это дорога или части разных дорог.
План передвижения разрабатывался долго и достаточно бурно. Борис Романович как человек решительный предлагал двигаться по возможности прямо, используя понижения между песчаными грядами. Владимир Александрович и я считали более правильным и надежным по возможности следовать отрезкам дорог, нанесенным на карту, полагая, что все разрозненные отрезки так или иначе соединяются друг с другом. Окончательное решение надо было принять уже в пути.
При выезде из Шенашана место во главе автокаравана занял наш лендровер, а единственным проводником стала географическая карта. До Бу-Бернуса доехали благополучно. Дорога была достаточно заметна, а в сомнительных местах обозначена вехами. Но мы сознавали необходимость все время точно ориентироваться. В песках или на солончаках ничего не стоит потерять едва намеченную колею. Поэтому, взявшись за штурманское дело, я весь день не отрывался от карты и облегченно вздохнул только тогда, когда вдали показались очертания форта Бу-Бернус. Когда-то он был одиноким французским фортом на южной окраине песчаной пустыни. Вокруг песчаное море Эрг Шеш, полнейшее безлюдье на сотни километров.
Форт стоит в широкой долине между двумя высокими дюнами. Это настоящие горы песка высотой сто пятьдесят — двести метров ярко-оранжевого цвета с пирамидальными вершинами. Это огромные массивы рыхлого сыпучего песка. Понижение между песчаными грядами занимает совершенно плоская каменистая равнина. В центре ее в виде сухого озера солончак — яркая белесо-зеленая низина с крутыми склонами. Стены форта поднимаются прямо над ними. В целом создается изумительно красочная картина: на переднем плане зеленоватая светлая гладь солончака, далее темный уступ и на нем красновато-коричневая полоса стен форта с белой башней, далее золотисто-оранжевая гряда песков с пиками вершин и, наконец, яркое синее небо. Полная тишина.
Форт старый, с высокими зубчатыми стенами и бойницами. В плане он четырехугольный. В центре фронтальной стены башня — церковь с колокольней, напоминающей минарет. Внутри форта квадратный двор. В северо-западной стене большие открытые ворота. К крепостным стенам примыкают жилые постройки в виде келий-камер, в которых жили французские солдаты. Сейчас здесь пусто.
Свой лагерь мы разбили во дворе крепости. Поражает полное отсутствие песка. Рядом гигантские гряды, горы сыпучего песка, но ни в долине, ни у форта его нет. В полукилометре источник — небольшое углубление, прикрытое досками. Около него две финиковые пальмы. Вот и все. Не случайно, вероятно, на стенах помещений, в которых жили солдаты, своеобразная «настенная живопись»: излучины реки, яхты, лодки. Отчетливо представляется жизнь в оторванном от мира форте среди камней, леска и солнца. Форт отлично гармонирует с пустыней, подчеркивая заброшенность этих мест.
Тихая теплая ночь. Небо совсем черное, с яркими звездами. Большой Медведице как-то не хватает места на небосводе, и над горизонтом видна лишь ручка ее ковша. Полярная звезда совсем низко. Во дворе крепости ровно стрекочет движок. Еще раз внимательно просматриваем по карте предстоящий завтра путь через Эрг Шеш.
Еще в темноте машины уходят к источнику пополнить запасы воды, и на рассвете мы покидаем этот отчетливо запомнившийся нам кусочек сахарской земли. От Бу-Бернуса едем на север к горам Кахаль-Табельбала. Это массив древних останцовых гор, рассекающих поперек пески Эрг Шеш. Надеемся под прикрытием скальных возвышенностей преодолеть песчаную пустыню. Теперь начались настоящие пески.
Эрг Шеш, вероятно, одно из самых примечательных мест на земле. Высота песчаных гряд достигает здесь двухсот пятидесяти — трехсот метров. Это настоящие песчаные горы. Отдельные гряды тянутся непрерывно на сто, двести километров, ширина Эрг Шеш — двести-триста километров. Он состоит из многих десятков гряд, вытянутых параллельно друг другу в направлении с северо-востока на юго-запад. Слово «горы» как-то не очень вяжется с понятием песчаной пустыни. Но это настоящая горная страна с высокими грядами — хребтами и разделяющими их широкими долинами. Гряды несколько более узки, чем межгрядовые понижения, у них зазубренные гребни и своеобразные острые грани на склонах. Местами дюны пересечены поперечными понижениями, но почти нигде они не рассекают гряд до основания и поэтому, как правило, непроходимы для автомашин. По межгрядовым понижениям можно двигаться легко и быстро, так как они лишены сыпучих песков, но, к сожалению, время от времени песчаные гряды смыкаются друг с другом и образуют непроходимые песчаные перемычки. Поэтому дорога сложно петляет, приноравливаясь к тем немногим сквозным проходам, которые позволяют попасть из одного понижения в смежное с ним.
