Облокотившись обеими руками на стол, Катарина задумчиво водрузила на них голову; Алисия пристроилась рядом, заняв угол и свесив ноги; Митч медленно прохаживался вдоль увешанных знаменами, медалями и наградным оружием стен, и только Альберт пребывал в некой неловкой потерянности, так и зависнув в неподвижности у самых дверей. Здесь тоже изобиловали фотографии, полотна застывшего времени. Лишь на одной из них Катарина позволила себе присутствовать в одиночестве. На всех других она улыбалась в окружении десятков людей, среди которых он несколько раз успел отыскать Алисию и один раз скорчившего комичную гримасу Митчелла. Трудно было поверить, что счастливая женщина с фотографий и мрачная угрюмая персона за столом – один и тот же человек.

– А зеленые болванчики чего хотели? – вдруг спросил Митчелл, указав на дверь большим пальцем.

– Чтобы мы полностью перешли под командование «Примы», предоставив всех боеспособных людей и ресурсы. Операция «Неотвратимый удар»! – едва сдерживая смех, произнесла Катарина и снисходительно вздохнула. – Помимо двенадцатой механизированной, у них еще седьмая пехотная и четвертый танковый корпус у дороги на первую Времянку болтаются. Хотят выбить врага из города одним решительным ударом, но до них до сих пор не доходит, с кем мы воюем. Для цивилизации, столь легко совершающей межзвездные путешествия и с такой небрежностью манипулирующей течением времени, мы не ровня. Настоящий полководец должен понимать, когда сражаться можно…

– …И когда сражаться нельзя, – неожиданно для самого себя вслух закончил мысль Альберт.

Катарина приподняла голову и бросила на Альберта оценивающей взгляд.

– Верно. Это из «Искусства войны».

Глубокие зеленые глаза скользнули по форме юноши и замерли, наткнувшись на тонкую бледную полоску, ютившуюся под нашивкой «Сэконды».

– Так вы хорда… – многозначительно протянула она.

– Если что, это он меня сюда притащил, – сдал со всеми потрохами своего приятеля Альберт, пальцем указывая на ухмыляющегося Митчелла.

– Я-то не против, – улыбнувшись, кивнула Катарина. – Я вызвала офицеров, младший лейтенант – это считается. Хотите, пожалую вам звание доппельсолднера, правда, в текущих обстоятельствах это вряд ли будет иметь какой-то смысл… У меня нет идей, что нам делать дальше. Пищи и воды в бункере хватит на две тысячи человек на пару лет, но по регламенту реактор следует глушить каждые два месяца на обслуживание, так что я не знаю, сколько он продержится в бесперебойном режиме. И никто не знает, какую участь задумал для нас «повелитель всего сущего».

– Кстати, а что они делают с телами? – спросил Митч.

– Едят, – бесстрастно ответила женщина, пожав плечами. – Своих тоже. Своих даже в первую очередь, к счастью, мы им не по вкусу. Сначала самые сильные из них забирают тела сородичей, это у них «львы». А потом уже приходят более мелкие и растаскивают наших павших, этих я называю «шакалами». Мы поначалу пытались их отгонять, но они всё равно рано или поздно приходят снова, так что я приказала не жечь зря батареи.

– А «длинные» у вас были?

Митч поднял руки над головой, пытаясь изобразить силуэт загадочной фигуры в плаще, и Катарина ответила ему той же монетой, активно жестикулируя:

– И «длинные», и «широкие», и с клешнями, и всякие-разные. Мы тут страху натерпелись, ух…

– Нужно закрыть двери! – вдруг вскрикнула Алисия. – Почему вы приказали держать их открытыми? Здесь же столько людей!

Катарина лишь снисходительно улыбнулась.

– Я поначалу тоже так думала, Лиска. Но оказалось, они не заходят внутрь. Я когда на воротах стояла, их тут тьма-тьмущая была, и вот один из них подбегает к самому порогу, я уж богу душу отдала, а он просто остановился и смотрит на меня своими маленькими гадкими глазками. В пяти шагах лежит разорванный на куски Стэфан, а этот – стоит и смотрит. Так бы и размазала ему башку, да у меня последняя батарея отправилась к праотцам. И тут он резко разворачивается, срывается с места, подбегает к дохлому собрату, отрывает от головы перепонку, кидает в рот – и только его и видели. Такого стрекача зарядил… Тут-то я и поняла: они все выполняют приказы. А раз он может держать в идеальной дисциплине таких неистовых бестий, похоже, про «величайшего правителя» он не блефовал.

Катарина продолжала свой рассказ, складывая подробности в безрадужную картину. Захватчики загоняли горожан в дома и, если последние не проявляли враждебности, оставляли их в покое. Даже если чудесным образом и удалось бы решить «батарейную проблему», против некоторых разновидностей пришельцев их оружие, как выразилась Катарина, демонстрировало «преступную неэффективность». Время наступало на них по всем фронтам – с момента объявления ультиматума прошло уже порядка шести часов, к тому же неизвестно, когда противник обнаружит притаившиеся у стен города немногочисленные соединения «Примы» – последних боеспособных защитников человечества. Ознакомившись с записями Алисии, Катарина оценила перспективы предложенного примарами плана «Неотвратимый удар» как «Минут на сорок их хватит». Единственным средством связи в парализованном городе мог выступать исключительно пеший гонец, и его сохранность нисколько не гарантировалась даже при наличии вооруженной охраны.

Пришельцы буквально охотились на людей, как на диких животных, и делали это с дьявольским мастерством. Потеряв тринадцать человек, Катарина утратила интерес к событиям даже в ближайших бункерах, что уж и говорить про ставку на другом конце города. Подземные туннели, соединяющие между собой сеть убежищ, к этому моменту уже кишели противником и представляли едва ли не большую опасность, чем пустынные улицы.

С минуту помолчав, ланснит Реген встала из-за стола и деловито подошла к застекленному стеллажу, забитому множеством документов в цветных папках. Невозмутимо отодвинув в сторону кипу бумаг, она обнажила потайное отделение и, выхватив оттуда бутыль с односолодовым виски «Seca», направилась обратно к своему месту. Одним движением она вытряхнула из стакана ложку и, откупорив пробку, поймала заинтересованный взгляд Алисии.

– Вам троим нельзя, вы на службе, – улыбаясь отвела взгляд она.

Наполнив емкость на треть, Катарина торжественно произнесла: «За «Сэконду!» и залпом расправилась с напитком. Прикрыв глаза, она откинулась на спинку стула, на несколько мгновений покинув ожидающих ее указаний людей.

– А давайте его завалим? – неожиданно предложила она, не открывая глаз.

– Кого? – практически одновременно спросили Митч и Альберт.

– Ну этого, Блэкэндуайта. Он сейчас в архиве болтается. Давайте придем к нему на «переговоры», и – как в старинном кино – «Сэконда» передает тебе привет!»

– По-моему, он не так представлялся, – пожала плечами Алисия.

– Но так гораздо проще произносить… – пробормотал Альберт, оценив вариацию Катарины.

Альберт с Митчем не верили собственным ушам и, переглянувшись, бросили полный надежд взгляд на Алисию. Не мог же горький напиток из проросших ячменных зерен столь быстро овладеть разумом женщины, или она забавы ради решила придумать план, по бездарности способный конкурировать с идеями «Примы»? Она даже придумала собственное название: «Операция пинок под зад», правда тут же отметила, что не будет оформлять его письменно.

– Не хочу сидеть, забившись в нору напуганной крысой, в ожидании, пока они там решают, не распечатать ли наш бункер как банку кошачьих консервов, – объявила она, рассматривая стакан.

Теперь уже вся троица пыталась отговорить Катарину от безрассудной идеи, в основном пересказывая ей ее же слова, но военачальница в своем отчаянии подошла к вопросу со всей серьезностью. Прекрасно осознавая всю самоубийственность инициативы, Катарина не собиралась подвергать опасности население убежища, ограничившись лишь двенадцатью добровольцами. Пробираться по смертельно опасным улицам она планировала под прикрытием отвлекающего маневра, что рано или поздно предоставит примарское воинство, и не воспользоваться этим шансом было бы вопиющим проявлением халатности. Риск смерти двенадцати человек не шел ни в какое сравнение с перспективой устранения вражеского главнокомандующего и с погружением в хаос всего воинства захватчиков, а возможно, даже переломом битвы в пользу человечества. Митч с Альбертом уже вызвались, и лишь Алисия, оставшись в меньшинстве, пыталась робко аргументировать свою позицию против.