– Тут сейчас ни капли нет, – ответил Герам. – И ничего не ожидается вплоть до понедельника.

Римус, поверив ему, не стал передавать предостережений.

Поговорив с Римусом, Герам подхватил Коннерса, и они на другой день поехали на скачки в Луисвилл поставить на какую-нибудь лошадь. Стоял солнечный день, прохладный ветерок веял в воздухе, дорожка на “Черчилль-Даунс”[15] была “резвой” – идеальные условия для гладких скачек. Полюбовавшись, как несутся к победе Белль из Элизабеттауна, Твинкл Блю и Полковник Тэйлор, они, порядком вымотанные, отправились обратно. Герам завез Коннерса домой и остался ночевать у него на диване.

На следующее утро Коннерс с семейством посетил церковь, вернулся домой, разбудил Герама и предложил сгонять в Долину Смерти – подготовиться к рабочей неделе. Они миновали пустой пост охраны, медленно проехали по извилистой дорожке к ферме. Во дворе торчал незнакомый автомобиль, по сторонам от него стояли двое. Коннерс заглушил двигатель, они с Герамом выбрались из машины, дожидаясь, пока непрошеные гости заговорят.

– Вы чего-то хотели? – спросил один из них слегка заплетающимся языком.

– В каком смысле – чего-то? – уточнил Коннерс.

– Ну, бухла какого?

– Не нужно нам никакого бухла.

Незнакомец, пошатываясь, шагнул вплотную, одной рукой ухватил Коннерса за лацкан. По этим скупым движениям и вымученным гримасам – глаза прищурены, губы неловко обвисли – Коннерс догадался, что парень притворяется пьяным.

– Тогда, может, у вас есть чего на продажу?

– Послушайте, – спокойно ответил Коннерс, – мы не занимаемся спиртным, нам вообще до него нет дела, а если ты не уберешь от меня свои лапы, я сверну тебе челюсть.

Парень вдруг оказался совершенно трезвым, с внимательными широко раскрытыми глазами и четкими живыми реакциями; он распахнул пальто, демонстрируя жетон:

– Бюро по запрету.

Коннерс не колебался ни секунды:

– А, ну а мы тут вообще случайно – просто искали приятеля. – Он вернулся к машине и махнул Гераму: – Давай, Джонни, поехали отсюда.

И, едва произнеся эти слова, Коннерс понял, что совершил “самую большую промашку” в своей жизни.

– Ага. – Агент обернулся к Гераму, достал из кармана листок бумаги и торжествующе развернул его. – Итак, Джонни, верно? Джонни, мы ждали тебя. Это постановление на обыск в ваших владениях.

Коннерс вдавил педаль газа, и его старый “мармон” подпрыгнул, как он позже говорил, “как скаковая лошадь перед барьером”. Из Долины Смерти он вылетел, выжав сорок пять миль на второй скорости, и только бросив взгляд через плечо, сумел унять дыхание: никто его не преследовал.

Агенты подхватили Герама под руки с двух сторон, повели к дому и пинком открыли дверь. Несколько человек играли в карты за столом, в центре которого стояла бутылка “Олд Диарборн”. При виде агентов Джордж Дейтер, хозяин Долины Смерти, прыгнул в окно. Кромка рамы врезалась ему в живот, он забил ногами, как финиширующий на соревнованиях пловец, с трудом протиснулся в проем и запыхтел вверх по склону к дороге, бросив по пути автоматический пистолет. Но шаги преследователей все громче, все ближе. Не было смысла бежать. Обернувшись лицом к агентам, Дейтер поднял руки и сдался.

А в доме Мэри Хаббард наблюдала, как агенты обшаривают комнату за комнатой, открывая каждую дверь, выдвигая каждый ящик, залезая в каждое сырое стойло в пристроенном хлеву. Она-то знала: вопреки тому, что Герам сообщил Римусу, на ферме припрятано немало спиртного – хватит, чтобы всех их засадить за решетку. С нее довольно. 50 долларов в неделю, которые получал ее муж, не стоили тюремного срока или роковой стычки с виски-пиратами. Пора все выложить начистоту.

Когда Коннерс добрался до дома Римуса, он опять задыхался, мысли путались. Слуга проводил его в библиотеку – устроенный в память о бывшей карьере Римуса тускло освещенный лабиринт, где 2800 томов юридических трактатов отягощали книжные полки. Коннерс рассказал, что произошло, подчеркивая, что в Долину Смерти нагрянула облава.

Римус не мог поверить. Он напомнил слова Герама, что все спиртное было вывезено.

– Это ложь, – сказал Коннерс. – Сегодня вечером Герам ждал курьеров из Толедо.

Римус помолчал, а потом сказал Коннерсу, что должен кое в чем признаться: его накануне предупреждали о появлении странного агента в городе.

Теперь, “злее, чем гиена с заячьей губой”, Коннерс заявил Римусу, что именно тот виноват во всем, поскольку не сообщил важную новость. Римус позволил своему помощнику некоторое время негодовать, скандалить и возмущенно вопить, а потом вернул его в чувство, предложив план: они собирают ребят и разбираются с агентами, запирают их в подвале, а сами тем временем вывозят товар. Без улик никто не сможет предъявить обвинение.

Коннерс снял трубку телефона, чтобы позвонить каждому, кого не взяли сегодня в Долине Смерти. Ни один номер не ответил. Воскресенье, выходной день, парни отдыхали, отложив оружие, со своими женами и подружками.

– Ну что ж, Коннерс, – вздохнул Римус. – Мы с тобой займемся этим сами.

Они по-быстрому собрали пистолеты и винтовки. Когда Коннерс уже завел двигатель, Имоджен ринулась к машине. Распахнув пассажирскую дверь, она прыгнула на колени к Римусу и стала шептать ему в ухо:

– Не надо, Папочка! Тебя убьют! Я точно знаю, что тебя убьют, и что я тогда буду делать? Я поеду с тобой!

Коннерс смотрел, как она “рыдала и причитала”, пока Римус не размяк и не отменил внезапный налет на Долину Смерти.

“Вот что бывает, когда позволяешь бабе влезать в дела”, – подумал Коннерс, но знал, что на самом деле она никуда не собиралась ехать.

Для этого существовал Римус.

А в Долине Смерти агенты складывали и переписывали плоды своих поисков: пятьсот галлонов джина, тринадцать баррелей виски, двенадцать кварт шампанского, дюжины упаковок с разными сортами виски, джина и вермута и две тысячи галлонов вина – не обычный улов, а чертовски много. Заодно они обнаружили склад пистолетов, винтовок, ружей и несколько гроссбухов, содержавших информацию о клиентах “Круга”, среди которых значились многие видные граждане Цинциннати. Один из агентов назначил себя временным секретарем на ферме и начал отвечать на телефонные звонки, принимая заказ за заказом от клиентов, ищущих виски для сегодняшних вечеринок. Семеро явились лично в надежде купить несколько кварт и смылись, как только сообразили, что бизнес в руках “сухих” агентов. Захваченный алкоголь агенты сгрузили в здании Почтового ведомства, и тысячи зевак столпились на Волнат-стрит, подсчитывая каждый бочонок и мешок.

Федералы арестовали пятерых компаньонов Римуса, обвинив их в предумышленном нарушении закона Волстеда: Джорджа Коннерса, Джонни Герама, Гарри Брауна и еще двоих снайперов-охранников. Нагрянув к Римусу, они обнаружили, что офис закрыт, свет везде погашен. Агенты направились в особняк в Прайс-Хилл, где двери им открыла Имоджен. Мужа нет в городе, сообщила она, уехал в Мичиган по делам, но сегодня вечером она ждет от него телефонного звонка. Она заверила агентов, что муж обязательно явится в суд.

Офицеры поверили и пожелали даме доброй ночи.

Мужа Имоджен застала в библиотеке беседующим с репортером и поспешила рассказать в подробностях о визите агентов.

– Это просто возмутительно – все они получат по заслугам, – негодовала она. – Напрасно они сюда заявились.

Произнося это, она поигрывала маленьким револьвером с перламутровой рукоятью.

Спустя три дня после облавы в Долине Смерти федеральный окружной прокурор Джеймс Кларк – первый, кто обратил внимание Виллебрандт на махинации Римуса, – прислал зашифрованное послание: “Праведное светлое пиво уплывает от сатира в чашу моего простолюдина дабы войти в призму и подтвердить на гусенице раздутой и зашпаклеванный куивулуам копьеносец этого сатира через ветвящийся дымоход уплывает”. Она передала письмо для расшифровки другой восходящей звезде Бюро расследований – двадцатишестилетнему Дж. Эдгару Гуверу.