Дом встретил меня тишиной. Тетя, мама, братья и собаки ещё вчера отбыли в тот самый дом, в Канаде. Все газеты раструбили, что у Ричарда Дурсля какой-то хитромудрый порок сердца и, ах, только канадские врачи из Торонто согласны прооперировать ребенка! Какая, право, неожиданность. А лучшая подруга и родственница Марджори Фабстер решила поддержать несчастную женщину и бедного ребенка, который привык к своим братьям. Но вставала одна проблема — маггл Дадли Дурсль и его брат Гарри Поттер нафиг никому не сдались, а вот юные рокеры Даддерс и Гарольд Дурсли необходимы всем и каждому. И исчезнуть просто, потому что левая пятка зачесалась, не получится.

* * *

— Вы только посмотрите, что он творит? — надрывался комментатор Людо Бэгмэн. — Да-а-а, такого Турнир ещё не видывал!

Фигурка брата была просто крошечной по сравнению с драконом, которого ему необходимо обхитрить. Но вот только у кузена были другие планы. Гарри абсолютно флегматично выпустил в крылатую ящерицу пару заклинаний. Сделал вид, что он не может ничего поделать, и в небо взмыли красные искры — сигнал о помощи, означающий «Сдаюсь». К разъярённой хвостороге ринулись драконологи, а мой кузен со спокойным видом стоял возле выхода из загона. Он не выполнил задание — яйцо так и осталось лежать в кладке.

 — Как же так?! — непонимающе говорил рыжий Персиваль Уизли.

 — А он и не просил участия в этом соревновании, — сказал я, — его подставили. Номинально, Гарри явился на испытание, а вот про прохождение условий не было. Так что всё честно.

Я сидел на трибуне для ВИП-посетителей в Школе Чародейства и Волшебства «Хогвартс». Справа от меня лорд Ардвидссон — Гарькин опекун. А слева — Снейп. Мужчины «спелись» и теперь вдвоем муштруют кузена.

 — А вы, юноша… — начал длинноволосый блондин рядом с профессором зельеварения.

 — Даддерс Дурсль, — представился я, — рок-звезда и скандальная личность. А вы отец…

 — Я отец Драко Малфоя. Мое имя — Люциус Малфой, — перебил меня тот, боясь, что я сболтну лишнее. Ну да, с его родной сестрой-сквибом и младшим сыном мы были знакомы лично — они приходили на концерты. А выставку картин Алисы Малфой посетил каждый уважающий себя лондонец.

 — Вы считаете, что ваш брат верно поступает? — насмешливо спросил Снейп.

 — Абсолютно, — ответил я. — По правилам Турнира он обязан явиться на испытания, а вот проходить их с честью и мужеством не обязательно. Да и к тому же, Гарри это не надо. Денег у него много, славы тоже. На кой ляд сдался ещё и этот турнир?

После слов «На кой ляд» в мою сторону с интересом посмотрел мужчина в бордовой мантии, под которую была пододета косоворотка.

 — Но как-то же его имя оказалось в кубке! — возразил Малфой.

 — Обычная подстава, — ответил я.

 — Как с вашими фото? — не удержался Снейп.

 — А что с фото? — я сделал невинное лицо. — Там всё красиво сфотографировано и является чистой правдой. Знал бы, что в газету попаду — снял бы номер пошикарнее и девок погрудастее.

Малфой закашлял, Уизли выпучил на меня глаза, леди Лонгботтом одобрительно кивнула, мужчина в косоворотке закашлял в кулак, а Снейп ухмыльнулся, и никто, кроме меня, не заметил, как со старенькой мантии Персиваля слетел маленький жук.

 — Дадли, — покровительственно сказал опекун, — можешь пойти проведать брата, через десять минут отправляемся.

Я кивнул и направился на выход. Меня окружила охрана в количестве четырех боевых магов в тёмно-зелёных мантиях, и мы направились к палатке чемпионов.

Сегодня утром вместе с лордом Ардвидссоном я попал туда, куда меньше всего стремился — в Хогвартс. Почему? Потому что я статист в пьесе, а до финала доживают лишь главные герои. Предпочту жизнь на обочине канона, где выстрою трехэтажный особняк и обнесу его колючей проволокой под напряжением. А то вдруг какая волшебная пакость решит залезть в мою скучную маггловскую жизнь.

Но, так или иначе, бросить ставшего уже родным брата я не мог. Гарри с самого первого дня писал просто огромные письма с жалобами и просьбами. Если раньше он ныл о том, что полы без подогрева и кровать жёсткая, то теперь кузен описывал Снейпа, Грюма, Трелони. Помня историю, я советовал ему держаться подальше от отставного аврора, напирая на то, что у всех бывших полицейских с головой не всё в порядке. А как только Поттер угодил в турнир вместе с Маркусом Флинтом, так вообще «финиш» начался. Скандал в магической прессе вышел знатный. Кристиан Флинт примчался ко мне с криками и претензиями (за что был бит мной, габариты позволяют). Гарри и так был персоной нон грата после фотографий в гостинице, а тут ещё и в турнир влез. Разборка была знатная — у кузена ведь двойное гражданство. Поэтому он выступал не как ученик школы Хогвартс, а как подданный Швеции. Поэтому, когда опекун разрешил Гарри позвать на первое испытание кого-то из родни, выбор пал на меня.

Ардвидссон нацепил на мою руку какой-то браслет, с помощью которого можно видеть то, что видят волшебники.

Надо сказать, что Хогвартс впечатлял. Внутри не был, но и беглого взгляда хватило, чтобы оценить эту красоту — высокие шпили башен, большие окна и витражи, огромные мосты, громадное поле для квиддича. Здорово! О том, что я маггл магглом, мне никто и слова не сказал — то ли фигура Ардвидссона за моей спиной влияла, то ли охрана трепет внушала. Толпа у палатки была большая — множество журналистов, школьников, представителей властей.

Само помещение представляло собой передвижной госпиталь — внутри были койки, медики, чемпионы и охрана. Гарри с отсутствующим видом сидел на стуле. Ох, не нравится мне всё это!

 — Ну как ты? — спросил я его.

 — Нормально, — чопорно ответил он.

А вот теперь мне стала понятна причина такого поведения.

 — Ты что? Пьяный? — странный какой-то алкоголь он выпил, запах странный.

 — Я чуть-чуть. Для храбрости.

 — Не понял. Ты валерьянку, что ли, пил?

 — А чё? Нельзя?

 — Идиот! — сказал я и захохотал. — Весь волшебный мир гадает, почему Поттер слил испытание, а он тупо нажрался успокоительного на спирту. Коту-то хоть оставил?

В порыве «страсти» как-то незаметно перешел на русский язык.

 — Он что? Пьян? — спросил меня здоровый сутулый парень.

 — Он валерьянки нажрался, — ответил я, продолжая хохотать и не замечая, что говорю уже по-русски.

Теперь нас было трое, кто ржал без остановки. Ну не говорить же им, что это я посоветовал брату просто «слить» эти испытания. Никак не думал, что он воспользуется советом в таком ракурсе.

Из истерического хохота нас вывела моя охрана, которая грубо встряхнула меня, Гарри и того парня.

 — Э-э-э, — начал возмущаться я, — аккуратнее!

 — Спасибо, — всё так же бесцветно ответил Поттер.

 — Дадли Дурсль, — представился я и протянул руку.

 — Виктор Крам, — представился здоровяк, — а можно автограф?

 — Да без проблем. Хоть совместное фото! — ответил я, внутренне содрогаясь от злости. Как же мне надоело!

Парень протянул мне листочек, а следом подошли и другие люди, находящиеся в палатке. Импровизированную автограф-сессию прервал Бэгмэн, который позвал всех чемпионов посмотреть на оценки. Как и ожидалось Поттер — ноль, но яйцо ему всё же отдали.

 — А в переплавку его можно? — поинтересовался я.

 — Что, простите? — удивился комментатор.

 — Мы говорим, что хотим отдать его в переплавку, раз оно золотое, — ответил Гарри.

 — Нет, мой мальчик, — к нам неслышно подошел директор школы, — в яйце подсказка для следующего испытания.

 — Тогда можно, — съязвил я.

 — Я не буду участвовать. И испытание завалю, — твёрдо сказал Гарри.

 — А как же честь школы, слава страны, — начала блондинка с ярко-зелёным пером и блокнотом в руке.

 — Это к Флинту, — мрачно ответил Поттер, и мы направились к воротам Хогвартса, где заканчивается аппарационный барьер.

Лорд любезно согласился перенести меня в моё общежитие.