Первый. Местный Гендальф всё знает и специально решил сделать трудной жизнь Поттера. Старуха Фигг регулярно ему отчитывалась, что мальчик закаляется в горниле страданий.

Второй, на мой взгляд, более реальный. Старый пентюх действительно не в курсе, как тяжело с ребенком и сколько денег на это уходит. Спихнул к родственникам — пусть заботятся, остальное не его проблема. А кошатница сквиб и, скорее всего, обижена на весь волшебный мир, поэтому она молчит об увиденном. Насколько помню из канона, к сквибам пренебрежительное отношение. Уизли не говорили о своеём родственнике без магии, который работал бухгалтером. Нет ничего страшнее обиженной женщины! Она говорит, что мальчик у родственников живёт, его воспитывают, одевают, он ходит в школу. А то, что он пашет как папа Карло, спит в чулане и у него всплески магии — это уже детали. В обоих случаях всплывает старуха. А на доме какая-то сеть из чар, раз всплески магии нигде не фиксированы и друзья Поттеров не объявились.

С этими мыслями я уснул.

Глава 8. Гайд-парк

— «Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег на крутой.»

Старательно выводил я перед седым мужчиной в костюме-тройке.

— Неплохо-неплохо, но акцент, конечно, страшный. Вы понимаете, о чем поете?

— Да.

— А теперь, молодой человек, прошу спеть что-то на английском.

Фальшиво! Но мистер Джаген, преподаватель в музыкальной школе, терпеливо выслушал мои вопли.

— Молодой человек, а теперь я вам проиграю весь звукоряд, вы послушаете, отвернётесь, а я нажму несколько клавиш на пианино. Ваша задача: сказать мне, что я нажал.

— Хорошо, давайте начнём.

Из пяти нот и пяти аккордов, я смог сказать пять нот и один аккорд.

— Хм, молодой человек, вы играть умеете?

— На гитаре пробовал, немного на фортепиано.

— Вот вам фортепиано, а на стене гитара. Вы знаете, что такое «до мажор»?

— Да, мистер Джаген.

— Сыграйте мне в две октавы на фортепиано и в одну на гитаре.

Всё, приплыли. Ненавижу гаммы. Но играть придется. На гитаре сыграл довольно сносно, а на фортепиано хреново — ошибки три точно сделал. Гамма — это вам не пьеса. Тут надо делать всё по правилам — определенная постановка руки и пальцев, смотреть на клавиши и струны нежелательно. Ненавижу! Но — надо.

— Молодой человек, пригласите своего младшего брата.

— Он не поступает.

— И всё же пригласите.

Я прошёл к двери и позвал Гарри. Тот робко вошёл в кабинет. Мистер Джаген повторил тест с нотами и аккордами. Поттер назвал все. Ого! В тихом омуте черти водятся, и глаза у них зелёные!

— Спасибо, молодые люди, пригласите вашу маму.

Мы вышли, а Петунья зашла в кабинет. Походу, данное музыкальное заведение нам не светит. А всё так хорошо начиналось.

* * *

Утро прошло спокойно, и в семь часов — умытые, причёсанные и одетые в джинсовые костюмы — со всем семейством мы садились в машину. Гарри замазал шрам, открыл лоб и вуаля — нет Гарри, есть Гарольд! Мы смотрелись довольно мило. Я светловолосый крепыш в костюмчике синего цвета и кедах. Гарри в точно таком же, только чёрном (ну слегка зелёным отдавал) костюме, в чёрных кедах, чёрной прямоугольной оправе с серыми стеклами. Кофты одинакового фасона (у меня чёрная, у него ярко-зелёная) под куртками подчёркивали то, что мы родственники. Гарри был на голову ниже меня и смотрелся шестилеткой. Он немного поправился, но всё же был худым. Я же скинул вес, но щеки ещё вываливались, хотя смотрелся довольно мило.

В девять мы с Петуньей и кузеном стояли у входа в консерваторию. Человек на входе, что-то типа вахтёра, проводил нас вглубь здания, где располагались детские классы. Передав нас с рук на руки светловолосой пухлой женщине, он отбыл восвояси.

— Подождите немного, мистер Джаген закончит занятие и вас примет, — сказала женщина и кивком головы показала на стулья вдоль стены.

Стены в коридоре были лаймового цвета, на них развешены детские рисунки и муляжи инструментов. Через десять минут из ближайшей аудитории выпорхнула стайка детей в возрасте пяти-шести лет. За ними вышел полноватый седой мужчина с бородкой и залысиной, на носу у него были очки.

— Мистер Дурсль? — обратился он ко мне. — Проходите.

Комната, в которую я попал, меньше всего походила на класс музыкальной школы. Скорее на группу детского садика — куклы, мишки, железная дорога, лего, кукольные домики, столики для рисования, ковролин на полу. Единственное, что напоминало о том, что это всё же школа — большая меловая доска и развешенные по стенам инструменты — гитары, флейты, скрипки, барабанные палочки, синтезатор. В углу сиротливо стояло старенькое пианино. Мистер Джагсон принялся выяснять мой уровень. Видимо, результат его не устроил.

Мы сидели с Поттером на стульях в коридоре, дверь в класс была открыта.

— Миссис Дурсль, вынуждены отказать.

— Но как же? Он талантливый мальчик, он же спел и сыграл.

— Миссис Дурсль, ваш ребенок несомненно талантлив, но вы же видели контингент учащихся. Здесь детки с двух лет занимаются. Приди вы на пять лет раньше, я бы взял мальчиков на испытательный срок, сейчас уже поздно. Ваш старший сын неплох для самоучки, а у младшего прекрасный слух, но они не подходят по возрасту ни в одну группу! Если бы он умел играть на уровне grades 2, то, несомненно, его бы взяли.

— Но как же… что же… — мямлила Петунья.

— Я бы порекомендовал мальчикам походить в обычную музыкальную школу, приобрести навыки игры и вокала и попробоваться к нам на следующий год.

Вот так! Здравствуй, птица обломинго! Раз судьба закрыла дверь, значит, где-то есть окно, ну или форточка. В крайнем случае через чердак залезу.

Петунья вышла хмурая. Надо же, её Дадлика не взяли, а племянника похвалили.

— Мама, ты не расстраивайся. Я ещё, видимо, от больницы плохо отошёл. Всего три дня прошло. Давай, я в понедельник сдам контрольные работы, отдохну немного, и мы пойдём в обычную школу.

— Правильно вам мальчик говорит. Потерпите немного. Он теперь знает, что от него будут требовать при поступлении, научится и поступит. Мало кто с первого раза проходит. Многие и по пять-шесть раз приходят. Не волнуйтесь, всё получится.

Петунья от таких слов немного успокоилась.

— Где здесь выход? — вежливо спросил я.

— Вам надо пройти прямо по коридору и свернуть налево. Вы выйдете с другой стороны здания, — с улыбкой сказала женщина.

— Поехали в Гайд-парк? Гарольд?

— Давай.

— Ма-а-ам?!

— Едем-едем, не нойте, — видимо, настроение у Петуньи на ноле.

* * *

Гайд-парк поражал размерами! Огромная арка на входе, асфальтированные дорожки, аккуратные газоны. Велосипедисты и роллеры, собачники и просто отдыхающие. Не один я стоял, широко раскрыв глаза, Поттер даже рот открыл.

— Муха залетит! Давай наперегонки до мороженого! — и я сорвался на бег, мелкий за мной.

Жирдяй я ещё, Гарик меня обогнал и теперь переминался с ноги на ногу возле лотка с мороженым. Чёрная пухлая женщина в белом переднике с любопытством смотрела на него.

— Мне шоколадное. Тебе какое?

— А можно?

— Нужно!

— Ну… неверное, тоже.

Подошла Петунья.

— Ма-а-ам, ты какое мороженое будешь? Оно настроение повышает!

— Сливочное, — вздохнула она, смирившись с моей неугомонностью.

— Ты, наверное, на папу похож, — кивок на меня, — а ты на маму, только волосы чёрные.

— А мама красит волосы! Я Дадли Дурсль, а это мой брат Гарольд.

Хорошо, что у Петуньи рот занят, а то наговорила бы сейчас.

— Я миссис Роуль. Очень приятно.

Мы шли по гравийной дорожке, уплетая вкуснейшее мороженое. Светило солнце, пели птички, красота! Неторопливым шагом наша троица добрела до озера. Возле берега была заасфальтированная площадка, на которой стояли столы. Вдоль прибрежной полосы поставлены скамейки, в самом озере плавают утки и лебеди. С другой стороны водоёма был виден причал с лодками и вёслами. На улице, несмотря на солнце, дул холодный ветер, и я порадовался, что надел под куртку кофту с длинным рукавом.