По мнению заместителя директора д-ра Хосе Лопеса, следует чаще посылать врачей в провинцию. Каждая поездка становится своего рода миссией. Врач и его ассистенты не только лечат, но и привозят с собой в Манилу полную информацию о состоянии медицинского обслуживания на периферии. Она не может оставить равнодушными ни государственных, ни политических деятелей, подталкивает к принятию конкретных, порой срочных мер. На первый взгляд чего проще? Ведь правда есть правда. Но в том-то и дело, что нс все хотят знать ее. Эти слова были сказаны в период, когда еще не утихла боль, вызванная гибелью врача на острове Самар. Ремберто де ла Пас был выпускником столичного университета, одним врачом для ста тысяч самарцев. Он не только лечил, не только боролся с туберкулезом, но и вел настоящую войну с пережитками, отсталыми традициями, реакционерами, которые считают, что распространение всяких знаний, даже медицинских, — крамола. Одиннадцать пуль оборвали жизнь де ла Паса. Кем они были выпущены? Следователи не смогли ответить на вопрос. Кто знал доктора, уверен: преступника нужно искать среди тех, по чьей вине до сих пор из каждой тысячи появляющихся на свет самарцев восемьдесят умирают, не дожив до семи месяцев.
— Вот почему борьба с туберкулезом, как, впрочем, и с другими болезнями в развивающихся странах, приобретает гражданское, общественное звучание, — развивает мысль заведующая отделом медицинского образования института Ремедиос Пабильоре. — Она сплачивает людей, отрицает индивидуализм, утверждает коллективизм, доказывает, что только общими усилиями можно победить беду. Наша деятельность не терпит эгоизма, социального равнодушия. Заметьте, мало кто из врачей, занимающихся лечением туберкулеза, покинул Филиппины в поисках больших денег за рубежом.
Сейчас институт и общество при содействии регионального бюро Всемирной организации здравоохранения и с помощью советских специалистов проводят огромную работу по сбору данных о туберкулезе. Причем впервые к острейшей проблеме подошли не только с чисто медицинской стороны, но и с социальной. В данном случае филиппинские врачи идут впереди своих коллег во многих развивающихся странах. Собранная информация, пропущенная через компьютеры, дает подробную и четкую картину положения и в городе, и в деревне, и по стране в целом. А это не может не привести к повышению эффективности мер, применяемых против болезни.
Близ городка Сан-Антонио (Центральный Лусон) расположена деревушка. Дома построены из бамбука, когона (тростник с жесткими листьями), листьев пальмы. Вокруг рисовые поля, водоемы, в которых разводят рыбу. В этом красивом месте с яркой зеленью и синими горами на горизонте можно было бы снимать фильмы о том, как прекрасно живется на земле. Но деревне еще далеко до счастья. Редко кто из селян не страдает от многих болезней, в том числе от туберкулеза. Местные власти для начала решили научить людей, как хранить продукты, какие правила санитарии следует соблюдать.
— Каждый месяц, — сказала сотрудница провинциального отдела здравоохранения Аурора Вильяроса, — двадцать семей приглашаются на курсы, которые ведет врач. В результате обстановка меняется к лучшему. В прошлом году умер один семимесячный ребенок… от истощения. По сравнению с другими районами положение не такое страшное. Но и утешаться еще рано: в деревне зарегистрировано сорок пять детей, страдающих от недоедания.
— Да, — вздыхает д-р А. Крус, — все, что мы делаем, конечно, очень важно, необходимо. Однако самая главная и наиболее трудноустранимая причина всех заболеваний — это недоедание, плохие жилищные условия, безработица, неграмотность.
Вот и выходит, что в том самом «черном списке» туберкулез должен значиться по меньшей мере под номером три, а первой, наносящей самый сильный удар, следует считать социальную несправедливость. Именно ее жертвой становятся тысячи людей, она же губит таких подвижников, утверждающих добро, как Ремберто де ла Пас. Но врачи не сдаются. И на место павшего встали другие самоотверженные люди. Они продолжают борьбу за человека, его здоровье, мечтают одолеть туберкулез.
Мы вышли из здания института. Внешне оно производит удручающее впечатление — подтеки от дождей, облезшая краска, расхлябанные рамы едва держат стекла. Давно нужен ремонт. Но я понимаю и его сотрудников:
— Сегодня более целесообразно потратить лишние песо на подготовку еще одного врача, на микроскопы и рентгеновские аппараты, вакцины, лекарства. А здание подождет…
— Победа еще не за углом, — сказал, прощаясь, д-р А. Крус. — Но она придет. — И я впервые увидел на его лице улыбку.
В ГОСТЯХ У ДОБЫТЧИКА ЯДА
Это сейчас Алисио Эрика «доит кобру» спокойно и уверенно. Первая же попытка кончилась для него печально: «ползучая корова» оказалась проворнее, чем он ожидал. В большой палец правой руки как будто ударила молния. И результат был почти такой же — палец напоминает расщепленный небесной стрелой сук.
Зато сегодня именно им и указательным (тоже раненым) Эрика зажимает кобре голову, затем левой рукой подносит к зубам стаканчик или мензурку. Пленница кусает стекло, не жалея при этом ни злобы, ни яда. Так и происходит «доение».
— Хорошо, что после укуса сразу же принял противоядие, — говорит Эрика, упрятав в железную бочку последнего за этот день «донора». — Потом, конечно, кусали много раз. И всегда болел. Но это уже не так страшно, как в первый раз. Сейчас в нашем серпентарии шестьдесят шесть кобр. Я беру у них яд не каждый день. Почему? Иначе нельзя, кобра может обессилеть, заболеть и в конце концов погибнуть. Ей хватает недели, чтобы восстановить силы и накопить яд. Самая. большая трудность для нас — накормить змей. Лакомые блюда кобр крысы, лягушки, рыба. Тяжелее всего добывать крыс. Вместо них потчуем змей белыми мышами, которых разводят в лабораториях по вакцинации — к ним, кстати, прикреплен серпентарий. Каждой змее подай на обед шесть-восемь живых мышей. Немало. Правда, обедают они дважды в месяц. Одно время выручали лягушки. Но от них приходится отказываться, так как они являются переносчиками паразитов, и кобры могут заболеть. Это одна из причин того, что в серпентарии змеи живут меньше, чем в своем родном доме, то есть на рисовом поле. В неволе и яда, естественно, отдают все меньше и меньше.
Эрике приходится путешествовать почти по всем Филиппинским островам, чтобы пополнить ряды своих «доноров». За двадцать с лишним лет он поймал тысячи змей. Среди них семь королевских кобр (длиной до трех с половиной метров) и одна суперкоролева (семь с половиной метров)! Обычная же рядовая кобра не больше полутора метров. Самое благоприятное время для охоты — сухой сезон, то есть январь, февраль и март. Изловить и привезти змею в питомник — дело для Эрики обычное. Охоте на ползучих учился у отца, который пользовался большим уважением и почетом в своей деревне па юго-востоке острова Лусон. Никто не мог лучше и быстрее него выгнать из хижины непрошеных ядовитых гостей или дать лучший совет, как спасти укушенного коброй. Крестьянин привил и сыну любовь к кобрам. «Они же дают лекарства, — говорил он. — И яд, и мясо змеи можно превращать в чудодейственные средства». Многих поставил на ноги старый Эрика.
Сын пошел по стопам отца. О редком умении бикольского крестьянина обращаться со змеями узнали в министерстве здравоохранения Филиппин и пригласили на работу в лабораторию по вакцинации, что находится в пригороде Манилы — Алабанге. Полтора километра в сторону от Южного скоростного шоссе — и ты попадаешь в настоящий лес с покоем и тишиной, ароматами тропической растительности, щебетом птиц. Здесь, рядом с лабораторией, и живет Эрика. Эго крохотный домишко, на двери которого изображена кобра, — это, по существу, одна комната. Кровать за занавеской. Кроме швейной машинки, стола и стульев, никакой мебели. Зато обращают на себя внимание стены — их украшают вырезки из газет и журналов на «змеиные темы» и портреты киноактеров, среди которых немало известных. Нет, не потому, что хозяин и члены его семьи большие любители кино, да и при зарплате в пятьсот двадцать песо особенно не находишься в кинотеатр: входной билет стоит пять-восемь песо (стоимость килограмма риса, причем не лучшего качества), а дело в том, что каждый актер, портрет или фотография которого висит на стене у Эрики, снимался в фильмах с его змеями. Особенно успешно выступили питомцы Эрики в лентах «Ширли, моя дорогая», «Разыскивается Топонг Ахас», «Ночь кобры», «Тигр Джо» и другие. Чтобы обезопасить артистов, Эрика удалял у змей зубы, а чтобы они играли «живее и интереснее», паек из белых мышей сокращал до минимума, иначе они занимаются только пищеварением и становятся вялыми. Сейчас видный кинорежиссер собирается поставить фильм об антивоенных настроениях, борьбе против баз США на Филиппинах. Зрителям покажут сцену с кобрами, олицетворяющими зло. Решено обратиться за помощью к Эрике, тем более что его точка зрения на войну и мир известна.
