Но ведь люди живут здесь не напоказ. Поэтому они мечтают избавиться от бедности, даже будь она трижды чистая.
ОДИНОКИЙ БОГ
Трудно привыкнуть к тому, что утро в тропиках наступает мгновенно. Темно, темно, и вдруг яркий свет. Он быстро убирает с неба звезды и заливает землю. Все вокруг оживает. Первой на наших глазах выползает из мрака гора Макилинг, похожая на динозавра. Потом четко обозначаются верхушки пальм. Только что темная дорога стала светлой и заблестела втоптанными в асфальт камешками. У перекрестка на дорогу выбегает подросток лет двенадцати. Он предлагает завернутый трубочкой в пальмовые листья рис, балут (яйцо, сваренное незадолго до того, как из него вылупляется утенок), початки кукурузы, похожую на молоко жидкость кокосового ореха. Водители тяжелых грузовиков, проведшие за баранкой всю ночь, останавливаются, чтобы подкрепиться, — ведь вот она уже, Манила, а чтобы ездить по ее улицам, нужны силы. Балут редко кто берет: хоть и любимая еда, но дороговато. Зато все просят по две-три «палочки» с рисом. Позавтракав, закуривают. Один из шоферов спрашивает: «Ну, как тут в ваших краях с рисом? Хороший ожидаете урожай?..» Этот вопрос волнует всех жителей островов — и деревенских, и городских.
Рис — основной продукт питания для девяти десятых населения Филиппин. С ним связывают надежды на день сегодняшний и день грядущий. Недаром жених и невеста скрепляют свою клятву на верность, соединив руки над чашей с рисом. Каждая семья, будь то в городе или в деревне, хочет, чтобы эта чаша была полной. Из десяти миллионов гектаров, пригодных для земледелия, в стране обрабатывается восемь миллионов. Рисом засевается треть этих земель. Немало гектаров под культуру отвоевано у природы, казалось бы, в недоступных для пахаря местах. В древности предки нынешних ифугао (народа, живущего в горах), борясь за воду, долбили склоны гор. На очищенную и выровненную полоску сносили щебень, гальку, песок, землю, ил. Потом (и это самое главное) сооружали;из камней и глины своеобразную плотину, чтобы она останавливала стекающие сверху ручьи. И вот грядка готова. На ней и сажали рис. Постепенно «грядки» удлинялись и превращались в ленты, называемые сегодня террасами. Поднимаясь все выше и выше, они опоясали в несколько рядов горы многих филиппинских островов. Кто-то подсчитал: если вытянуть в одну линию только террасы Лусона, то она опоясала бы половину экватора. Путешественники называют ожерелья гор, созданные людьми, восьмым чудом света. Ифугао говорят, что это их ступеньки к звездам, а значит, и к счастью. Каждая ступенька обильно полита потом крестьянина.
Не меньше, чем ифугао, трудились жители долин. И сегодня можно часто услышать, как поздно вечером крестьяне поют: «Магтаним хинди биро…». Это начало песни, в которой говорится о том, что выращивать рис — значит от зари до зари наклоняться к земле, для отдыха нет ни минуты.
Несмотря на тяжкий труд, как в горах, так и в долинах у большинства филиппинцев чаша не всегда доверху наполнена рисом.
У крестьянина потому, что большую часть урожая он должен отдавать: долги, налоги, сборы за регистрацию брака, рождения ребенка и т. п. Часто меняют рис на керосин, соль, на предметы первой необходимости. А цены на все с каждым годом растут.
Не хватает риса и рабочему. На рынке и в магазинах рис постоянно дорожает, а едоков становится все больше. Демографический взрыв, сопровождаемый ростом городского населения, превратился в постоянно растущую демографическую волну. Конечно, частично можно было бы удовлетворить потребность в рисе, но нередко крупные землевладельцы, торговцы либо не давали ему хода на рынок, либо по более выгодной цене продавали за границу. Вносила свою черную лепту и стихия. То тайфуны, то крысы, то болезни губили рис на корню. В 1972 году на Центральном Лусоне, который кормит большинство филиппинцев, около одной трети урожая погибло от вируса. Это чрезвычайно обострило социальные отношения в стране.
Когда на Минданао грызуны опустошили поля, резко возросла неприязнь бедняков-мусульман, вылившаяся в кровавые столкновения — ведь крупные плантации, принадлежавшие либо иностранцам, либо филиппинцам-христианам, почти не пострадали (они имеют возможность использовать дорогие средства против вредителей), а крестьяне-мусульмане не смогли уберечь свои клочки. Отсюда недовольство, отчаяние, которое подогрело вражду к богачам-христианам. Маленькое зерно выступает либо как фактор укрепления политической стабильности, либо как одна из главных причин социальных волнений. Боязнь обострения антагонистических противоречий в обществе заставила правящие круги искать выход из осложнявшегося с каждым днем положения.
Многие, и прежде всего сторонники классового мира, «национальной гармонии», ухватились за идею «зеленой революции»: использовать высокоурожайные сорта риса, и дело пойдет — каждый гектар должен давать больше драгоценного зерна. Этой проблемой занялся Государственный университет Центрального Лусона. Большую помощь его сотрудникам оказали ученые Международного исследовательского института риса в Лос-Баньосе — небольшом городке к югу от Манилы.
Профессор Дональд Бартон, один из руководителей научных исследований, ведет меня мимо аккуратных квадратов экспериментального поля.
— Задача у нас сложная, — говорит он. — Мы работаем над тем, чтобы вывести такие сорта риса, которые бы не боялись в одних условиях — пониженных температур, а в других — повышенных, стебли которых временно ложились бы на землю и не ломались, когда на них обрушивается тайфун. Мы должны сделать каждое зерно крупнее, питательнее, защитить его от болезней, грызунов. Чтобы решить эти задачи, сотрудники МИИР собрали образцы лучших сортов (только для скрещивания — четырнадцать тысяч!) почти из всех стран мира, которые возделывают рис.
Рассказывая, г-н Бартон открывает регистрационную книгу, и в графе «СССР» я читаю: «Краснодарский, маловодотребовательный, донской…». Филиппинские и иностранные ученые провели огромную работу и добились хороших результатов. Отобраны, усовершенствованы старые, созданы новые сорта риса, которые могут удвоить, даже утроить урожай. Казалось бы, теперь есть условия для успешного старта, а главное, развития «зеленой революции». Но она почти с первых же шагов стала терпеть неудачу. Причина в отсталых примитивных орудиях труда и производственных отношениях. Высокоурожайное зерно, созданное трудами ученых, не находило должных условий на рисовом поле. Отсюда вывод: нужна аграрная реформа.
Особенно энергично за ее проведение взялись в 70-е годы. Было решено размеры владений помещиков, сдающих свою землю в издольную аренду беднякам, ограничить семью гектарами (правда, затем, после яростного сопротивления помещиков, было внесено изменение: надел увеличили до 24 гектаров). Вся остальная сверхнормативная пашня выкупалась государством по высоким устойчивым ценам и распределялась среди работающих на ней арендаторов. Не бесплатно, конечно, а за выкуп. Крестьянин по закону должен был рассчитаться с государством за землю в течение 15 лет, а получивший землю вступить в кооператив, который играл роль посредника в приобретении семян, сельскохозяйственных орудий труда, реализации урожая, получении кредитов и т. д. Таким образом, к «зеленой революции» (то есть возможности пользоваться техникой, удобрениями) были допущены дополнительные слои крестьянства. Немалую помощь оказало им правительство, организовавшее строительство ирригационных систем, курсы обучения современным методам ведения хозяйства. Этим, собственно, и объясняется успех программы «Масагана-99» (в переводе с тагальского — «изобилие»). А цифра «99» означает, что конечная цель программы — достижение урожайности в 99 каван (мешков) — около 43 центнеров пятая (неочищенного риса) с гектара.
Однако успех был временным и радость принес немногим. Довольно скоро «зеленая революция» на мелких крестьянских (полях стала затухать, а филиппинские крестьяне поспешили вернуться к традиционным, менее урожайным, но и менее капризным сортам риса. Забуксовала и аграрная реформа.
