Литмир - Электронная Библиотека

– Сейчас самое время для того, чтобы обсудить возможные варианты, – пыталась парировать Светлана, – Времени у нас достаточно.

Сергей усмехнулся:

– Достаточно? Нет уж милая. Благодаря тебе и маме… и вашей трепетной заботе… времени осталось гораздо меньше, чем могло бы быть. Явиться нужно было позавчера, стало быть, я уже опоздал. В любой день теперь они могут прийти… и забрать меня силко̀м.

– А мы их не впустим, – твёрдо постановила мать.

– Мама, прошу тебя… не говори глупости. Ты же знаешь, что военные не будут спрашивать разрешения. Придут, завернут в мешок и увезут.

– И что же выходит у тебя нет выбора?

Тема была серьёзной, так что Сергею захотелось разнообразить обстановку. Он неспеша встал из-за стола и принялся ходить по комнате…

– Что же теперь делать? – бубнил себе под нос. – Что же… можно… сделать?

В один момент его, кажется, посетила хорошая, светлая мысль. Он посмотрел на Светлану, приоткрыл рот… и… неожиданно махнул рукой по̀ ветру – верный сигнал несостоятельности или нереализуемости предложения.

Со второго этажа послышался плач ребёнка…

– Карина проснулась, – обеспокоенно сообщила заботливая бабушка и, придержав рукой Светлану, предложила: – Сиди. Я схожу. Ты лучше побудь с Серёжей, а я постараюсь убаюкать.

Матушка тяжело поднялась из-за̀ стола и направилась к лестнице. Сложившаяся обстановка понуждала её двигаться как можно скорее, но с приходом холодов это становилось всё более сложным. Близилась зима, а значит колено вновь начинало беспокоить старую женщину. В бездвижном состоянии оно не доставляло особых хлопот, а вот при движении – сразу же напоминало о себе болезненной, острой стрельбой.

Разумеется, это не означало, что Наталья Михайловна должна была стать обузой для своих детей. Как никак человек она старой закалки, и проблемы наподобие хнычущего колена не в состоянии были сломить её дух и жизнедеятельность.

– Выхода нет, – доложил о результатах своего размышления Сергей, когда они остались одни.

– Ты что такое говоришь? Выход есть всегда.

– Выходит не всегда.

– Сергей… не делай преждевременных выводов.

– Какие ещё преждевременные выводы? Это не вопрос выбора. Понимаешь… я должен!

– Что значит должен? – спросила Светлана. – Никому ты ничего не должен! Ты ведь свободный человек…

– Свободный человек? Да, где ты видела в наше время свободу?

– Свободен тот, кто желает быть свободным. Человек сам волен определять свою судьбу.

Муж с упрёком смотрел на жену, но противопоставить чем-либо не мог.

– Что наше государство сделало для тебя, чтобы ты был ему чем-то обязан? – продолжала Светлана, пытаясь закрепить результат. – Разве может какой-то клочок бумаги диктовать тебе что делать?

– Это не просто клочок бумаги…

– А что тогда?

– Это приказ, который сообщает, что я должен явиться в военкомат.

– Кто отдал этот приказ? Что это за человек? И с какой стати ты обязан ему повиноваться?

– Дело не в человеке. Понимаешь… это машина. Государственная машина. Против неё не пойдёшь. Будь это люди, можно было бы сопротивляться. Но это не так. Это машина для убоя… бездушный инструмент. Она уже схватила тысячи… сотни тысяч человек. Почему же ей не схватить меня?

– Потому что ты этого не хочешь.

– Мало ли чего я хочу! – бессильно постановил Сергей. – Те другие… кто уже на фронте… тоже не хотели.

– Но они не были свободны. Они стояли под перекрёстным огнём и потому пошли… пошли вынужденно. А ты свободен сейчас! Ты пока ещё можешь выбирать!

– Нет, это неправда. Ещё раз повторяю: «Воинская повинность – это обязанность. Повестка – это приказ», – Сергей сокрушённо вздохнул и упавшим голосом продолжил: – Себя не переделаешь, Светлана. Я пробовал сопротивляться, но, как видишь, не получается. Эта повестка – это я сам. Если порву её, всё равно не смогу чувствовать себя свободным. Каждый час… каждое свободное мгновение… я бы вспоминал, что меня призвали… и ждут… несмотря ни на что. Там мне будет легче. Даже в темнице можно чувствовать себя свободным. Беглец же лишён чувства свободы.

Светлана вздрогнула. Она не верила своим ушам. Сергей даже не пытается сопротивляться отправлению на войну.

– Серёжа, давай обдумаем ситуацию спокойно. Ты ведь знал, что рано или поздно повестка придёт. Все мы допускали возможность, что тебя призовут. Просто не хотели принимать это или надеялись, что обойдётся. Бывает же так…

– Да нет, не бывает. Мобилизация всё равно коснулась бы меня… рано или поздно… через месяц или два… не важно. А как получилось на деле – сама видишь – призвали через две недели! Хотя… кое-что ты всё же сказала верно. Мы понимали, что это рано или поздно случится, но не хотели принимать.

– Нет… Сергей. Прошу тебя, не делай преждевременных выводов. Ты сейчас находишься под влиянием этой чертовой повестки… и не можешь рассуждать трезво. Давай поговорим об этом завтра…

– Да, какая разница? Говорить об этом сегодня, завтра или послезавтра… пусть даже вчера. Ничего не изменится!

– То есть… ты хочешь пойти на войну?

– Нет, конечно! Как такого можно хотеть?

– В чём же тогда проблема?

– Проблема том, что я должен… Я не могу не принять их предложения, – разведя руками ответил, и после небольших раздумий добавил: – Пока что ещё предложения… Я должен пойти… пусть даже против собственного желания. И именно в этом заключается их власть… весь ужас их могущества. Мы служим против воли… против своих убеждений.

Сергей обхватил голову обеими руками, взъерошил волосы и понуро продолжил: – Нет у меня стремления убивать. Я не желаю участвовать в войне. Я всё понимаю. Я вижу также ясно, как и ты, но получив эту бумагу… понимаешь… у меня не остаётся выбора. Я парализован. Моя воля… парализована. Я должен! Обязан откликнуться на призыв.

Светлане сложно было принять позицию Сергея… Несколько минут, неподвижно и слегка шатаясь, как будто перед обмороком, она пристально смотрела на него, но тот… после последних слов… молчал. И это виноватое молчание настораживало её.

– Речь идёт не только о твоей жизни, но и о нашей, – начала говорить Светлана. Её голос звучал взволнованно, – Тебя призывают. Хорошо. Я поняла. Но разве ты не слышишь призыва здесь? Неужели здесь… тебя ничто не держит? А как же мы, Сергей? Как же мы? Мама? Я? Карина? Ты не забыл? У тебя есть дочь… маленькая дочка. Кто о ней позаботится, в случае… если… ты…

Не в силах более сдерживать самообладание, Светлана дала волю своим переживаниям: – Серёжа… тебя призывают на войну. А там люди умирают. Ты понимаешь это? Как же мы будем…? Что если ты не вернёшься?

В комнате нависла тяжёлая атмосфера. Сергей подвинул стул поближе к Светлане и пытался её приобнять, но она не позволила: – Пожалуйста… не прикасайся ко мне…

– Не надо хоронить меня преждевременно. Может ведь и обойтись. Если так подумать… Если я пойду в армию – не обязательно означает, что отправят именно на передовую. Вполне возможно… буду отсиживаться на кухне… ну, и… предположим… чистить картошку.

– Дело не только в этом.

– А в чём же тогда?

– Ты готов бросить нас! Лишь бы откликнуться на зов этой бездушной машины…

– Света, ну, что такое ты говоришь? Участвовать в военных действиях мне хочется не больше твоего. Но… как ранее я уже сказал – это не вопрос выбора. На их стороне непоколебимая воля, а на моей – нервы. Их – целая армия, а я – один. Борьба неравная.

– Да, как же ты не поймёшь – нельзя уступать! – в попытке ухватиться за ускользающую возможность уговорить мужа, вспылила Светлана. – Не о пустяках идёт речь. Не забывай, тут посягают на твою жизнь… семью… свободу… на всё! Тут нужно сопротивляться!

– Сопротивляться? И как же ты себе это представляешь? Они ведь сильнее! Всех сильнее! Они… сильнейшие в мире!

– Я понимаю, если бы ты жертвовал собой ради чего-нибудь достойного. Жертвовать собой ради собственной идеи – можно понять. Но ради чужой? Ради удовлетворения гордыни политиков? До сего момента… Сергей… ты осуждал военную компанию нашей страны. Разве не помнишь? Ты говорил, что ни при каких обстоятельствах не отправишься на войну.

2
{"b":"814991","o":1}