Простите солдатам последний грех

И, в памяти не храня,

Печальных не ставьте над нами вех…

Какое мне дело до вас до всех,

А вам – до меня?

Марк Соболь

Человеку надо мало:

Чтоб искал и находил

Чтоб имелись для начала

Друг – один и враг – один…

Р. Рождественский

Закат в аномальной Зоне каждый раз выглядит по-разному. Иногда солнце предстает глазу путешественника обычным огненно-красным шаром, только, может быть, сплюснутым чуть сильнее, чем где-нибудь на море или в степи. Иногда оно похоже на маленький атомный гриб у горизонта. Но чаще всего заходящее светило принимает самые причудливые формы – от подсвеченных разными цветами рваных клочьев до повисшего между землей и небом неправильного треугольника. Так искривленное, изуродованное пространство пропускает солнечные лучи.

Но каким бы странным не казался темнеющий горизонт, каждый, кому не посчастливилось застрять в Зоне, знает: нужно спешить в укрытие. В любое замкнутое помещение: комнату, кабинет, убежище или бункер. Темнота – это смерть. Вот только что именно угрожало путнику, никто не знал. Максим Безымянный упорно пытался это выяснить.

Сам он расположился с ноутбуком за периметром, в маленькой будке, наспех сколоченной на крыше его собственного сарая, примыкающего к бетонному забору. На экран выводилась картинка с нескольких камер ночного видения, установленных на полуразрушенных зданиях мясокомбината. К ним пришлось прокладывать кабели: радиосвязь в Зоне – крайне ненадежное средство. Иногда две рации могут не услышать друг друга в десяти метрах, а иногда сигнал пробивается между отдаленными поселками, словно между ними протянут провод. Одним словом, никакой определенности. Но лучше все-таки иметь при себе рацию, чем не иметь.

Как обычно на юге России, стемнело очень быстро. Казалось, кто-то дернул за шнур, и над городом опустилась черная штора с многочисленными проколами. Зловещий мрак окутал бесснежный, сухой чернозем, руины промышленных и жилых зданий, и остатки дорог. Только звезды да отблески городских огней освещали свободное пространство между развалинами и периметром – своего рода «предбанник» Зоны. Но даже в эту относительно безопасную полосу ночью лучше было не соваться.

Время тянулось медленно. Два часа Максим изнывал от скуки, внимательно вглядываясь в монитор. Несколько раз на дальних, направленных в глубину Зоны камерах, мелькнули неясные тени, но только и всего.

От неподвижности затекли руки и ноги. Спину начало невыносимо ломить. Максим уже собирался встать и размяться, как вдруг в сердце кольнуло предчувствие: «Сейчас придет жена…» Он даже усмехнулся про себя: чтобы это сообразить, не нужно обладать особыми способностями.

– Максим! – донеслось до него через минуту. – Я тебе чаю с бутербродами принесла. Ты же ничего не ел с утра, а это вредно для здоровья. Поверь мне, дипломированному медику. Монстры подождут… если что, потом запись посмотришь.

Максим спустился по лестнице. Олеся – маленькая, хрупкая, показалась ему призраком в сиянии городских огней. Она нисколько не располнела после родов. Осталась такой же, как и была тогда, когда он впервые встретил ее в риэлторском агентстве «Парус». Ему все время казалось: время над ней не властно.

– Уговорила, – Максим наскоро проглотил бутерброды, запил их чаем из термоса и прижал жену к себе. – Вот ты-то мне и нужна. Прямо сейчас.

– Зачем? – Олеся вздрогнула. Ее черные, по-восточному чуть раскосые глаза сверкнули нехорошим предчувствием.

– Я хочу выманить «нечто» на живца. Не нужно объяснять, что приманкой буду я сам.

– Ты в своем уме? – прошептала Олеся.

От ее несчастного лица у Максима по коже пробежали мурашки.

– Я не чувствую смерти, – просто сказал он. – Иначе бы я не пошел. Честно.

На самом деле Максим не знал точно, что не погибнет. Вместо этого душу скребло знакомое ощущение двойственности бытия. Его судьба зависела от его выбора. Но избежать этой развилки было нельзя – она предопределена, жестко запрограммирована. Кем? Возможно самим мирозданием. Знать и не иметь возможности уклониться – в этом и заключался весь ужас. И все же кто предупрежден, тот вооружен.

Олеся сникла.

– Хорошо. Иди. И возвращайся. Что я должна делать?

– Следить за камерами. Ну, не поминай лихом! – Максим крепко обнял жену и по лестнице перелез за периметр.

Тишину Зоны нарушали только звуки, доносившиеся из города. Где-то зашуршал шинами автомобиль, звонко гавкнула собака. Где-то далеко, наверное, на реке, лягушки завели свою нудную песню… стоп, какие лягушки зимой? Звук доносится из глубины Зоны – в этом никаких сомнений!

Повинуясь, скорее, чутью, нежели зрению и слуху, Максим проскользнул между двумя разрушенными зданиями. Путь преградили заросли кустарников, которые резала пополам грунтовая дорога. Все, вот и Зона. Хода назад нет.

Впрочем, то же чутье едва уловимо подсказало путь отступления – пролом в стене. В темноте его нельзя было увидеть глазами. Но Максим точно знал, куда бежать. Не зря он в своих походах по границам Зоны упорно развивал способность чувствовать вектора и переходы между ними.

Кусты прямо впереди зашевелились. Максим включил фонарь, но луч не давал света. Лишь тусклое размытое сияние повисло над землей. Впрочем, даже его хватило, чтобы разглядеть пришельца. Коренастая человеческая фигура в новенькой военной форме резво бежала прямо к Максиму, снимая с плеча винтовку. Клацнул затвор, щелкнул ударник. Выстрела не было: видимо, в магазине кончились патроны. Человек опустил ружье. Теперь стало видно, что ни рта, ни носа, ни глаз у «солдата» нет: вместо лица темнела плоская черная маска.

Максим замер, не дыша. «Солдат» остановился и беспомощно покрутился на месте и произнес что-то похожее на «стой, стрелять буду!» Видимо, он потерял жертву. Тогда Максим осторожно двинулся к пролому в стене. «Часовой» продолжал метаться от одного куста к другому.

Легкие разрывались от недостатка кислорода. Максим несколько раз вздохнул. «Солдат» радостно вскрикнул и бросился прямо к нему. Теперь стало ясно, на что именно реагирует ночной страж Зоны.

Максиму едва удалось ускользнуть. Он не мог задерживать дыхание постоянно, а стоило вздохнуть, даже едва-едва, как за спиной вновь раздавался топот ног и лязг затвора. И вряд ли «часовой» собирался остановить нарушителя, просто приказав ему «руки вверх».

Но все же Максим сумел забраться на приставленную к стене лестницу и перемахнуть периметр. Теперь он, не в силах отдышаться, смотрел, как «солдат» дошел до забора, не коснувшись его, повернул назад и скрылся в проходе между зданиями. Раздался металлический лязг, что-то упало на землю и все стихло.

– Ты видела это? – выкрикнул Максим.

– Что – это? – Олеся выглянула из будки наблюдателя. – Ты сказал следить за камерами.

– Ну да! Что было на камерах?

– Ничего. Они все отключились. Кроме одной. Той, что на трубе. Но я вижу лишь поле и лес.

Максим не стал утаивать от жены свои приключения. Он рассказал все честно, подробно и добавил:

– Теперь мы знаем, что ночью действительно в Зоне лучше не оставаться. Ну, на открытом пространстве – надо обязательно находить себе уголок. Мне еще повезло – Зона всего лишь погрозила мне пальчиком: не суйся туда, куда нельзя. А если бы «часовых» было двое или трое?

Олеся побледнела, сглотнула слюну и тут же взяла себя в руки:

– Наше счастье, что все закончилось хорошо, муж.

– Не считая того, что я потерял несколько камер. Они денег стоят.

– Это мелочи по сравнению с тем, что я могла бы потерять тебя…

Упреков Максим так и не дождался. Тогда он взял за руку жену и повел ее к дому.