— Но всё в пределах первоначальных расчётов?

— Да. Вполне, — кивнул Арвин. — Отчёты тебе сегодня предоставят.

Я кивнул. Любопытно будет взглянуть на цифры. Арвин в данный момент исполняет обязанности министра вооружённых сил Империи. Он возглавлял инспекцию, которая отправилась в ближайшие к Москве военные части и те, что располагались ближе всех к линии фронта. С ним разъезжала огромная команда, состоящая в том числе и из чиновников, кто работал в верхушке министерства ещё при Годунове. Однако отчёты, полагаю, будут писать военные аналитики княжества Новочеркасского или любого другого союзного, а не опытные чиновники министерства — вряд ли Арвин настолько доверяет тем, кто ещё недавно числился в стане врага.

— Ты отчёты-то хоть проверишь? — хмыкнул я.

Арвин скривился и нехотя кивнул.

Да уж, всё-таки жизнь после перерождения его заметно поменяла, оставив, правда, нетронутой глубинную суть.

Несколько секунд мы сидели молча — я настолько погрузился в собственные мысли, что потерял счёт времени, который у меня практически всегда работает в фоновом режиме.

Арвин не тревожил меня, с любопытном разглядывая моё лицо. Я не знаю, как долго он на меня пялился, прежде чем я обратил на это внимание, и прежде чем это начало меня раздражать.

— Ну что? — бросил я.

— Тяжко тебе, да? — участливо спросил он.

— Нормально.

— Да передо мной-то можешь не выпендриваться, — усмехнулся он. — Руководить целой страной оказалось сложнее, чем ты ожидал?

— То, что я сейчас делаю и руководством-то назвать ещё нельзя. Принимаю дела, не более того. Вопросов масса. И большая часть из них связана именно с твоей сферой, — попенял я ему пальцем.

— Я тебе сразу говорил, что из меня министр, как из разнузданной ниарийки благородная дама.

— И всё же, я считаю, что могу доверить этот пост только тебе. В войне ты разбираешься прекрасно. А почтенные старцы-заместители при тебе заткнут рты тем, кто будет бузить, что министр слишком молод. И вообще, ты же говоришь, что у тебя всё под контролем?

— Разумеется, — пожал плечами Арвин. — Потому и говорю, можешь расслабиться. Во всей этой сумятице мы дали уйти некоторым солдатам. И сразу не проследили за ними. Но сейчас встали на след. Пока чётких доказательств нет, но все верные бывшему Канцлеру стекаются в одну точку...

— В Минск, значит, — вздохнул я.

— Именно, — с важным видом кивнул Арвин.

Я поморщился и снова с головой ушёл в свои мысли. Военный вопрос до сих пор стоит максимально остро. Пусть «стояния» армий прекратились — имперские войска и княжеские разошлись по своим базам и теперь перегруппировываются, всё же нельзя утверждать, что битв между жителями одной страны больше не будет. Канцлер и верные ему люди находятся в Минске. Совсем рядом, в Варшаве, войска великого княжества Варшавского, княжества Люблинского и двух иностранных армий — Британии и Франко-Испании. Мало вероятно, что Канцлер с ними со всеми договорится и объединит силы... Но если их действия создадут для Годунова благоприятные условия, он может рвануть с армией в сторону Москвы.

И что дальше?

Я не могу быть уверен в лояльности имперской армии. Да, самые недовольные новой династией её уже покинули. Но сколько людей затаилось? Пройдёт немало времени, прежде чем наши агенты смогут найти и обезвредить всех кротов.

Хотя, справедливости ради, как минимум на половину армии я рассчитываю. Всё-таки тех, кто искренне поддерживает нового императора гораздо больше затаившихся потенциальных недругов.

И чтобы обрести ещё большую поддержку, мы организовали сегодня одно очень важное мероприятие. Ну как «мы» — мои приёмные отец с матерью — чета Оболенских и приёмные родители Софьи — чета Троекуровых взяли на себя все хлопоты.

Мотнув головой, я поднялся с кресла.

— Ух ты, какой резкий! — выпалил Арвин. — Что? В бой?

— В бой! — кивнул я. — Каждый приём — то ещё сражение.

* * *

Кремлёвская площадь, располагавшаяся за третьим (внешним) кольцом стен, была наполнена шумом множества собравшихся здесь людей. Зрители стояли на десяти ярусных наспех сколоченных трибунах, опоясывающих площадь — чтобы большему количеству людей было видно то, ради чего все собрались. Повсюду стояли камеры — за минувшие дни мы «поработали» с управляющими или же владельцами других телеканалов, так что не только «Жёлтый Зимородок» будет транслировать предстоящую церемонию. При этом и Галицкие в обиде не останутся — парочку эксклюзивных интервью, мы им успели пообещать.

Я, как и все присутствующие на этом празднике аристократы, был облачён в традиционную праздничную одежду. На мне была белоснежная рубаха с золотым орнаментом и красный кафтан всё с тем же орнаментом и гербом рода Александрит на спине. Орнамент был и на золотом обруче, который венчал мою голову.

— Глядите! Вон! Подлетают! — загомонил кто-то из зрителей.

Люди начали задирать головы и указывать пальцами в небо.

В окружении пятидесяти космодесантников на свободный участок площади медленно опускался тёмный самолёт.

«Крыло Ястреба» — воздушный кузнец нашей победы, позволивший незаметно собрать над Кремлём множество сильных бойцов.

«Крыло Ястреба» — воздушное судно, принёсшее сейчас в своём чреве в Кремль его законного владыку.

Самолёт сел аккуратно в центре обозначенной для него площадки. К боку подогнали красивый, украшенный бархатом и золотом трап, дверь открылись, и...

Народ ахнул.

Величественно на трап ступила грациозная красавица в красно-белом сарафане. Разумеется, украшен он был таким же, как и на моём костюме золотым орнаментом. Спину красавицы прикрывала лёгкая мантия с гербом рода Александрит. Как и я, Соня носила золотой обруч-корону. Её чёрные волосы были собраны в косу и закручены вокруг макушки.

— Её высочество! — шептали люди.

— Какая красивая!

— Смотрите, Его Величество!

Архей привлекал взгляды, пожалуй, даже сильнее своей матушки. Наш сынок, так же одетый по такому торжественному случаю в специально сшитый для него миниатюрный кафтан, лежал на руках Сони и с интересом смотрел на окружающий мир.

Я встретил семью у трапа, подал руку жене, помог спуститься по ступеням на ковровую дорожку и повёл её к центру площади, где был сооружён невысокий деревянный помост. Архея она легко несла на одной руке.

Там нас уже ждали два Верховных Жреца самых почитаемых богов империи. Оставив жену с сыном стоять с краю помоста, я отошёл к жрецам.

Жрецы Перуна и Рода поклонились императору и княгине-регенту, затем повернулись к зрителям и подняли руки, призывая к тишине.

Жрец Рода недовольно глянул на Светозара, но тот вообще не обращал внимания на своего коллегу, счастливо улыбаясь гостям.

— Дамы и Господа, Судари и Сударыни, — проговорил я, а мои слова, подхваченные микрофоном-петличкой, разносились через динамики по всей площади. — Сегодня мы собрались здесь с вами, чтобы собственными глазами увидеть два значительных события. Церемонию божественного признания нового императора и первое посещение новым императором Главного дворца!

Люди восторженно зааплодировали, когда они немного успокоились, я передал слово Верховным Жрецам, напомнив всем, что в жилах Архея течёт кровь не только Рода, но и Перуна и других богов.

Верховные жрецы произнесли каждый по небольшой речи. Вопреки моим опасениям, даже жрец Рода обошёл без колких фраз. Смог таки смириться, что на церемонии от «божьих людей» не только он, но и представитель Перуна.

И когда они оба замолчали, наступил самый важный момент.

Я повернулся влево и увидел тёщу — бывшую вдовствующую императрицу Елизавету Александровну Рюрикович. Её лицо, как в прежние времена, скрывала чёрная вуаль «Короны вдовы» и сама одета она была в чёрные одежды.

Чуть склонив голову, она протянула мне и жрецам золотой поднос, на котором лежала копия императорской короны. Такая же золотая, с такими же острыми золотыми зубьями, но миниатюрная, по размеру головы младенца.