— Да как ты смеешь!!! — рявкнул Всеволод Борисович Годунов — младший брат Канцлера.

— Как у тебя наглости хватило обвинять нас в таком страшном преступлении! — поддержал его сын, Игорь Всеволодович.

— Я допускаю, что членам рода известно далеко не обо всех действиях главы рода и его наследника. Однако я не исключаю мысли, что вижу сейчас прекрасную актёрскую игру, Всеволод Борисович. Дамы и Господа. Мы, — я широким жестом указал на стоявших со мной на одной сцене князей, — желаем разобраться, кто виноват в смерти Его Величества императора, если слова Георга Стюарта и Людовика Бурбона правда. Точнее, в том, кто помог Канцлеру осуществить его план. Мы не хотим, чтобы сподвижники цареубийцы вернулись к нему и помогли ему ввергнуть страну в хаос. Поэтому искренне просим вас всех присоединиться к нашему расследованию. Просим остаться здесь, в прекрасном княжестве Новочеркасском, — я многозначительно посмотрел на Арвина.

— Будем рады гостям, — ответил он и радушно улыбнулся.

Глава 19

Аристократы, смотревшие на сцену, начали удивлённо переглядываться и перешёптываться. Я зацепился взглядом за делегацию из Китая — иностранные гости выглядели опешившими, и быстро добавил:

— Мы со всем уважением просим присоединиться к расследованию и непременно остаться в княжестве аристократов Российской империи. Но если кто-то из иностранных гостей пожелает задержаться, уверен, княжество Новочеркасское с радостью примет всех желающих.

Я повернулся к Арвину, демонстрируя зрителям немой вопрос.

— Конечно конечно! Чем больше народу, тем веселее, — голосом радушного хозяина провозгласил мой друг. — Будьте уверены, места на всех хватит!

— Эй, Андрей! Евгений! Александр! — на всю округу прогремел надменный самоуверенный голос. Голос этот звучал будто бы из толпы, что собралась возле сцены. Аристократы начали оборачиваться, чтобы увидеть обладателя голоса, чуть отходить в стороны…

В итоге через две секунды представители великого княжества Минского во главе со своим князем Русланом Тихоновичем Щербатовым — крупным полноватым мужиком, оказались в кольце свободного пространства.

Руслан Щербатов смотрел исподлобья на трёх великих князей, стоящих на сцене.

— А скажите мне, товарищи, что насчёт великокняжеских и княжеских родов? Вы нас тоже хотите удержать на Новочеркасской земле?

— Решить все вопросы хотелось бы сразу, Руслан, — сухо ответил Евгений Ромодановский, великий князь Казанский. — Провести съезд. Не только княжеский, но и с участием видных имперских бояр. Определить, что делать дальше в сложившейся обстановке. Поэтому великих князей и князей мы просим помочь нам в этом деле.

— Я не понял, Евгений, — в голосе Щербатова зазвенела сталь. — Вы и нас удерживать будете?

Великий князь Казанский бросил короткий взгляд в нашу сторону.

Форкх меня дери… Что делать? В империи двенадцать обычных княжеств и шесть великих. На нашей стороны четыре княжества и три великих. Наш союз с некоторой натяжкой можно считать сплочённым. А вот другие княжества — нет.

Мы способны реагировать быстро, в отличие от большинства других аристократов. Им же нужно время. И нам не стоит давать им это время.

Я едва заметно кивнул.

Глаза великого князя Казанского на мгновенье округлились, а затем он повернулся к Щербатову.

— Мы никого не удерживаем, Руслан… — проговорил он невозмутимо. — Но всё же от всей души просим вас присоединиться к нашему общему расследованию. В то время как ваши семьи почтут своим вниманием праздник, который все мы так долго готовили. Как-никак сегодня большой день и для княжества Новочеркасского, и для великого княжества Казанского. Памятное событие, которое запомниться молодым и их родственникам на всю жизнь.

Великий князь Казанский сдержанно улыбнулся.

— Вы просите гостей остаться, но своим поведением нарушаете все законы гостеприимства! Не говоря уже о том, что поддерживаете иностранцев и обвиняете моего деда в гнусном предательстве! — наконец-то взорвалась Оксана Нарышкина, в девичестве Годунова. От возмущения она даже ножкой в туфельке топнула по доскам настила.

Сегодня она сопровождала своего мужа, наследного великого княжича Крымского. Великий князь Григорий Нарышкин приехать не смог, поэтому Оксана с Николаем были самыми высокопоставленными представителями Крыма.

— Да! Разве можно так относиться к законам гостеприимства! — поддержал супругу Николай.

— Увы, Николай Григорьевич, отчаянные времена требуют отчаянных мер, — в ответ на это изрёк великий князь Киевский и покосился на меня. — Иногда слишком отчаянных.

Ну да, взять представителей всех княжеских семей в заложники — слишком круто. Вряд ли мои союзники ожидали такого от меня.

— Не переживайте, Николай Григорьевич, законы гостеприимства нарушены не будут. Все возможные удобства будут к услугам гостей князя Новочеркассого.

— Хватит этого фарса! — гневно воскликнул Всеволод Борисович Годунов. — Я ухожу.

К этому моменту окончательно оформилась группа людей, поддерживающих Канцера — четверо Годуновых стояли очень близко к некоторым министрам и генерал-губернаторам.

— Вы никуда не уйдёте, Всеволод Борисович, — холодно проговорил я.

— Ты попытаешься нас задержать?! — сделал шаг вперёд Михаил Артёмович Волынский, Министр вооружённых сил. Его род когда-то был вассальным Годуновым, и эта крепкая связь сохранилась по сей день.

По телу Волынского пронеслись огненные всполохи — один из самых сильных Гуру империи активировал жи́ву.

Его примеру последовали и другие гости, поддерживающие Годунова.

— Хотите устроить бойню на свадьбе, Михаил Артёмович? — просипел я, чувствуя, как в груди зарождается буря. Я не стал её сдерживать и дал ход чувствам:

— Хотите убить нас после того, как ваш хозяин убил императора? — по деревянным доскам сцены от моих ног в разные стороны начали разбегаться золотые змейки молний. — Хотите и дальше поддерживать узурпатора и цареубийцу?

Молнии затрещали сильнее и разлетелись по всему саду, на территории которого проходил свадебный приём.

— Таков ваш ответ? — сухо спросил я. — Будете стоять горой за боярина, возомнившего себя равным императору? Или даже равному богу?

— Лжёшь! Брехня! — громко взвизгнула Оксана.

— Молчать, — ровным тоном произнёс я, бросив на неё взгляд и подходя к краю сцены.

Я легко спрыгнул на траву и зашагал к кучке людей, поддерживающих Годуновых. Другие аристократы, точно заворожённые, уступали мне дорогу. Ровно на полшага позади меня следовали двое друзей: по правую руку — Арвин, по левую — Андрей Оболенский.

— Господа, Дамы, — вновь спокойным тоном заговорил я, продолжая выпускать золотые молнии родовой Ауры Александритов. — Сегодня мир изменился. Наша империя изменилась. По воле предателей императорский род уничтожен. Я уверен, что у предателей есть поддержка и внутри страны, и снаружи. Я уверен, британцы помогли ему. И я уверен, что наш с вами долг раз и навсегда покончить с предателями и всеми, кто им помогает.

Я говорил негромко. Но всё же, каждый слышал мои слова, которые, подобно раскатам грома, стелились и разносились по округе.

В тот момент, где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что если Рюриковичи всё же живы, то тогда позже придётся импровизировать.

Но интуиция упрямо говорила мне, что британский кронпринц и франко-испанский император сказали правду. А значит сегодня мир вошёл в новую эру.

— В такое время всем необходимо объединиться! — шагнув вперёд, проговорил я, не сводя глаз с верных Канцлеру людей. — Во имя будущего нашей страны и наших родов нам нужно действовать сообща!

В меня полетел огромный огненный шар. Опытному Гуру потребовалось меньше секунды, чтобы создать его.

Я, не моргая, продолжил идти вперёд.

Арвин и Андрей Оболенский ускорились и, оказавшись на шаг впереди меня, вдвоём заблокировали вражескую атаку.

А Волынский уже вновь концентрировал жи́ву. Перед ним мерцало пламя, готовое в любой момент сорваться с места.