— Как вам речь моего дедушки? — с довольным видом спросила девушка, когда Канцлер закончил.

— Впечатляет, — кивнул я. — Впрочем, как и всегда.

— Да-а… — протянула она. — Смотрю на него, и аж гордость распирает. Знаете, многие хотят породниться с нашим родом.

— Надо полагать, — хмыкнул я.

Какая настойчивая девица!

О! А вот это может быть любопытно…

— Смотри, кто к нам направляется, — быстро шепнул я Оксане, кивнув на небольшую группку, отделившуюся от основной массы делегации Священно-Римской Империи германской нации.

Мы стояли в пяти шагах от великого князя и княгини Тверских и Алисы. Не давая Оксане опомниться, я плавно потянул ее ближе к моим родственникам.

— Приветствую вас, господин Густав, — мой отец по-немецки обратился к высокому молодому мужчине с русыми волосами до плеч. В этот момент часть немцев, сопровождавших Густава, нахмурилась. Но великий князь Тверской тут же продолжил: — Прошу простить, что обращаюсь без титула. Сердце не велит мне называть принцем представителей другой империи, кроме той, в которой я родился.

Густав на миг замер, а затем расплылся в добродушной улыбке и протянул моему местному отцу широкую ладонь.

— Ну что вы, Андрей Михайлович. Не стоит извиняться, — произнёс он по-русски с лёгким акцентом. — Ваша позиция кажется мне очень достойной. Как и многое из того, что вы делаете. Но об этом чуть позже. Надежда Григорьевна, Алиса Андреевна, Аскольд Андреевич, и… — он замялся, глядя на мою спутницу.

— Оксана Дмитриевна Годунова, — представил девушку я.

— И Оксана Дмитриевна. Рад знакомству, — с улыбкой продолжил третий принц Священно-Римской Империи. — Позвольте представить вам моих спутников, без которых моё путешествие в Москву выдалось бы менее комфортным.

Ну а дальше пошла традиционная процедура знакомства, Густав Габсбург представлял своих вассалов с особенной нежностью и лёгкостью.

Молодой германский принц определённо умел расположить к себе людей.

— А теперь я хотел бы рассказать, отчего же я с нетерпением ждал нашей встречи, Андрей Михайлович, — произнёс Густав после. — Я очень люблю науку и хочу, чтобы в моей стране она развивалась как можно быстрее.

Мне стоило больших усилий удержать притворную улыбку на лице. Ведь первой моей мыслью было — немцы узнали о наших секретных разработках. Как иначе объяснить, что принц лично подвёл свою делегацию к Оболенским.

Правда следующая мысль меня успокоила. Вряд ли это возможно.

Ладно, послушаем…

— И я считаю, — продолжал немецкий принц, — что для развития науки важен интеллект, ум, талант, а не родословная. Вот только в моей стране представители аристократии получают лучшее образование. Я начал изучать статьи, как с этим справляются другие страны и узнал о вашем лицее «Алая Мудрость». Это восхитительно! Судить по способностям, давать возможность талантам раскрыться! Я заинтересован. И поражён. Вы создали поистине прекрасное и уникальное учебное заведение.

Хм, про наш лицей даже за границей знают? И в самом деле, мой старый слуга Арсений хорошенько постарался.

— Благодарю за тёплые слова, — с полуулыбкой кивнул великий князь Тверской. Не считая самой первой фразы, дальше он говорил исключительно на русском. — Позвольте узнать, Господин Густав, а вы сами увлекаетесь научными исследованиями?

— Я защитил магистерскую диссертацию в области физики элементарных частиц, — с достоинством ответил принц, а затем улыбнулся. — И мой научный руководитель… как это говорят в России? С меня семь потом согнал!

Великий князь Тверской с улыбкой покосился на Алису и произнёс:

— Знаете, моя старшая дочь тоже увлекается наукой. Кроме того, она окончила «Алую Мудрость» и была заместителем главы учсовета. Она не хуже меня знает, как устроен наш лицей. Возможно, вам будет интересно с ней пообщаться.

— Если Алиса Андреевна не против, я с радостью послушаю из первых уст об «Алой Мудрости». И для меня будет честью сопровождать старшую дочь великокняжеского рода Оболенских.

Немецкий принц вопросительно посмотрел на мою сестрицу своими голубыми глазами.

— А для меня будет честью сопровождать вас, Господин Густав, — чуть кивнула Алиса и, улыбнувшись, решила сбавить обороты официоза: — А расскажите про новые исследования в области спонтанного нарушения электрослабой симметрии?

Принц изумлённо распахнул глаза:

— Конечно, расскажу! Эта тема моей магистерской диссертации!

В этот момент справа я почувствовал едва ощутимые всполохи силы. Скосил взгляд. Оксана Дмитриевна стоит, улыбается как ни в чём не бывало. Вроде бы.

Девушка явно недовольна, и её эмоции проявились в виде зародыша Ауры.

О… успокаивается. Хм… Годунова сдерживалась изо всех сил, так что, скорее всего, никто, кроме меня, ничего не почувствовал.

Что ж, сделаем зарубку. Внучка самого влиятельного человека в империи, вероятно, раздражена оттого, что одна дочь Оболенских сейчас оказалась в группе наследника японского сёгуна, а другая составила пару немецкому принцу.

Мол, слишком много для одних Оболенских.

Эх, можно было бы сейчас успокоить Оксану Дмитриевну, погладить по ладошке… Она ведь и сама, похоже, не прочь стать Оболенской. Но делать этого я, конечно, не буду.

Форкхово дерьмо, не люблю, когда приходится лавировать — мне больше по нраву идти напролом.

Однако же лавирование — неотъемлемая часть политики…

А ведь нынешняя ситуация напоминает ту, в которой я оказался год назад. Когда Канцлер зазывал меня на Золотой Курс, а я не мог ему открыто отказать, но и принимать предложение не собирался.

Мы распрощались с немцами, передав им Алису, которая тут же присела на уши принцу. И пошли дальше двумя парами. Я вновь бросил косой взгляд на Оксану Дмитриевну. Вроде бы и величественная, но при этом снисходительно наигранно нежно улыбается. Пыжится, пытаясь походить на императрицу?

Получается весьма посредственно.

Занятно, что императорской стати гораздо больше, например, у незаконнорождённой дочки Выборгского князя, а не у внучки самого влиятельного человека в империи.

О, старший брат моей спутницы, Пётр Дмитриевич Годунов, в паре с великой княжной Минской. Примечательный факт: старшая сестра этой девушки — нынешняя жена генерал-губернатора Московского, который, на минуточку, кровный дядя Петра и Оксаны Годуновых по линии матери.

А вон Юра Урусов с княжной Самарской под ручку идут. Как-то я упустил из виду, на каком часу приёма эти двое соединились в пару. Так-то ещё в январе во время тренировочного лагеря в Сочи, после того как Урусов не проиграл княжне Самарской, он попал в сферу её личных интересов. «В очереди» был после меня и Арвина.

— Знаете, Аскольд Андреевич, говорят, слухами земля полнится, — обратилась ко мне Годунова, заметив направление моего взгляда.

— Правильно говорят, — улыбнулся я.

— Скажите, если не секрет, а, правда, что вы с вашими сёстрами и другими детьми видных аристократских родов устраиваете совместные тренировочные поездки?

— Пару раз было.

Взгляд Годуновой загорелся, она стала похожа на готовую к прыжку кошку.

— И, вероятно, ещё не раз будет? Например, летом? — елейным голоском пропела она.

— Честно говоря, не могу этого обещать, — вздохнул я. — Времена нынче не самые спокойные, если вы понимаете о чём я, — я взглядом указал на ближайшую к нам иностранную делегацию, которой оказалась китайская.

— Понимаю, — вздохнула Оксана Дмитриевна. — Но надеюсь, в ближайшее время вам удастся провести ещё один тренировочный съезд. Честно говоря, я была бы рада, если бы у вас получилось. И… — она изобразила смущение, — знаете, я была бы ещё больше рада, если бы мне удалось потренироваться вместе с вами и другими выдающимися бойцами. Соприкоснуться с теми, за чьими боями я неотрывно следила…

Ну и как такой отказать? Ещё и глазёнками хлопнула, мол, вся такая нежная ромашка.

— Я услышал вашу просьбу, Оксана Дмитриевна, но пока ничего не могу обещать, — изобразив сожаление, ответил я.