—   Но, господин мой, — возразил я терпеливо, — это мой долг и я не могу им пренебречь. Я не могу щадить никого, даже тебя! Если даже тебе отвратительна мысль о том, чтобы дать мне прибежище, о сострадательный господин мой, — то как же другие тогда, будут склоняться перед моим могуществом и повиноваться мне?! Каждый сочтёт, что волен оскорблять меня. Нет, я обращу свой взгляд на тебя, и очень скоро. Таков порядок вещей. Хоть я и твой ученик, но сейчас ты должен молить меня о милосердии.

Услышав сказанное мною, гуру Махарадж спросил меня в великой тревоге:

—   Как же долго твой взгляд будет обращён на меня? И ответил я ему:

—   Семь с половиной лет.

—   Это невозможно! — вскричал он. Тогда я сказал учителю:

— Согласись принять меня хотя бы на пять лет! Или хотя бы на

два с половиной года!

Но он не соглашался принять меня ни на два с половиной года, ни на семь с половиной месяцев, ни даже на семь с половиной дней!

И тогда подумалось мне, что не должен ученик причинять боль и приносить несчастья своему учителю. Ведь гуру так же сострадает своему ученику, как мать — своему сыну, а потому учитель всегда достоин поклонения. И понял я, что если не смогу выполнить просьбу учителя, то меня ждёт падение в преисподнюю. В почтительной покорности припал я к ногам моего гуру и смиренно воззвал к нему:

— О господин и наставник мой! Я, планета Сатурн, полон расположения к тебе. Поэтому проси меня, о гуру Махарадж, о любом благодеянии!

И господин мой гуру ответил мне:

— О Сатурн! Если ты и впрямь благосклонен ко мне, то прошу тебя о милости. Прояви милосердие своё и не тревожь меня вовсе!

На это я отвечал:

— Если вовсе избавлю я тебя от своего присутствия, то никто не будет уважать меня и считаться со мной. Но вот каким благодеянием я одарю тебя: я пробуду в созвездии твоей Луны лишь семь с половиной прахан[22].

И мой гуру ответил:

— Прекрасно, о Сатурн! Ты можешь пребывать в моём лунном

знаке в течение одной с четвертью праханы[23].

Называя мне это время, он думал: «Как сможет навредить мне мой ученик и наслать на меня несчастья и мучения, если я проведу эти несколько часов в медитации и омовении?»

Но я прочёл его мысли, и высокомерие его ожесточило моё сердце, и стал я непреклонен в своей решимости. «Ну что ж, мой великий гуру! — сказал я себе. — Ты задумал обмануть меня? Так убедись в моём могуществе и узри, какие чудеса я способен творить!»

И вот, когда настало мне время войти в лунный знак моего гуру, учитель мой подумал: «Пожалуй, лучше мне спуститься на Равнину Cмepтныx[24] где течёт река Ганга, и там я совершу омовение. Когда же я закончу обряд, истечёт и срок моего наказания». И с этими мыслями сошёл он на Землю и направился на берега реки Ранги.

Я же принял облик торговца дынями и в таком виде встретил его на пути. И стоило моей тени упасть на него, как сила моя изменила тело и разум его. Я показал ему две маленькие дыни, которые надрезал, чтобы было видно, как они хороши. Увидав, как сочится густой красноватый сок из надрезанных плодов, мой учитель выбрал именно их и, заплатив мне по монете за каждую, положил дыни в свою котомку и продолжил свой путь к берегам Ранги. А я исчез, ибо дело было сделано.

И вот гуру мой омылся в водах священной реки и наполнил её водою сосуд для питья и с двумя дынями в котомке направился в близлежащий город. А надо тебе знать, что сын царя того города и сын его главного советника были ровесниками и преданными друзьями. И устроил я так, что накануне того дня отправились они на охоту и заблудились, сбившись с пути и затерявшись в джунглях. Когда юноши не вернулись к ночи, царь обеспокоился и отправил своих воинов на поиски. И вот один из отрядов встретил моего гуру, и воины заметили у него под мышкой котомку.

—  О мудрейший! — обратились они к нему. — Что несешь ты в котомке?

—  Две дыни, которыми я собирался пообедать позже, — отвечал мой гуру.

Однако воины возразили ему, воскликнув:

—Тогда почему из твоей сумки капает кровь?! О палач! Кто ты — брахман или брахмаракшас[25]? А ну покажи нам, что у тебя в котомке!!!

Услышав эти слова, мой гуру подумал в недоумении: «О чём они говорят?» И сказав им:

— О! Это всего лишь сок, капающий из дынь, — он взглянул на котомку... и увидел, что из неё и впрямь сочится кровь, капля за каплей, — ибо тем временем я превратил эти дыни в отрубленные головы сыновей царя и советника!

Выхватили воины мешок из рук гуру и, открыв, увидели головы юношей, которых разыскивали. В отвращении возопили они:

— О негодяй! Теперь мы видим, что ты злодей, принявший облик брахмана, и что нет в тебе ни капли милосердия!

И связали воины моего учителя и ударами бичей погнали его во дворец, где сказали царю:

— Этот подлый, низкий злодей убил твоего сына и сына твоего главного советника!

Увидев отсечённые головы юношей, царь лишился чувств и рухнул наземь. Когда же пришёл в себя, то сказал:

— О Всемогущий Бог! Ты не пощадил моего единственного  сына! О горе! Это не брахман! Это яд во плоти, убивший моего безгрешного мальчика! Ведите его прочь из города, о мои воины, и посадите этого кровопийцу на острый кол! А потом вернитесь и доложите мне об этом.

И бросились воины выполнять приказ своего повелителя. Избивая моего гуру без остановки всю дорогу, они притащили его на место, где обычно совершались казни, вбили в землю высокий и острый железный шест и уже готовы были посадить гуру на кол.

А жена царевича тем временем уже готовилась в своих покоях взойти на погребальный костер супруга. Скорбь охватила жителей города, как только новость достигла их ушей, и толпы народа собрались на месте казни, чтобы увидеть убийцу царского сына. Градом сыпались камни и комья грязи на моего гуру под крики и брань разгневанных горожан.

— Это демон в одежде брахмана! — кричали они. — Только де

мон способен на такое ужасное злодеяние!

Учитель же мой был до глубины души потрясён таким страшным поворотом судьбы и пребывал в полной растерянности. Потупив глаза и уставившись себе под ноги, он стоял, не в силах вымолвить ни слова в своё оправдание. Но вот один из царских палачей подошёл к нему и сказал:

— Что ж, великий мудрец! Приготовься вкусить плоды своих

злодеяний и взбирайся на кол.

При слове «кол» гуру затрясся всем телом и обратился к палачу с мольбой:

— Подожди ещё несколько минут, прежде чем сажать меня на

кол! Если я буду спасён, я дам тебе десять тысяч серебряных монет!