– Я что, по-вашему, такая старая, что ко мне надо обращаться по имени-отчеству? – раздраженно спросила Элина Елизарьева.

– А разве по отчеству обращаются только к пожилым людям? – в свою очередь задала я вопрос.

Ничего себе начало разговора! Она что, будет учить меня правилам хорошего тона? Только этого еще не хватало! Я, конечно, помню, что Георгий Елизарьев говорил о трудном характере своей дочери, но здесь налицо элементарная невоспитанность.

– Так мы можем поговорить? – спросила я.

– Присаживайтесь, – вроде бы нехотя проговорила Элина Елизарьева и кивнула в сторону глубокого кресла. Подумав, я села на стул, стоявший рядом. Не люблю выбираться из таких вот утопленных сидений.

– Что будете: чай или кофе? – спросила меня Елизарьева.

– Кофе без сахара, если вас не затруднит, – ответила я.

– Конечно, не затруднит, ведь не я же буду его готовить, – в своей бесцеремонной манере ответила Елизарьева. Вот это характер! Удивительно, как ее только выдерживал Владислав.

– Анна Петровна! – крикнула она.

Не дождавшись ответа, Елизарьева обратилась к еще одной женщине, находившейся в гостиной. Она сидела на широком кожаном диване темно-коричневого цвета.

– Наташ, пойди найди Анну и попроси приготовить нам кофе. Вечно она где-то шляется, никогда ее не дозовешься, – проворчала Элина.

Наташа – тоже брюнетка с копной волнистых волос примерно одного с Элиной возраста – поднялась с дивана и вышла. Вскоре она вернулась с пожилой, маленькой и тщедушной женщиной с пегими волосами, которая толкала перед собой сервировочный столик, на котором стояли кофейник, чашки и коробка конфет.

– Лина, нам пора, – сказала Наташа, – Римма, – обратилась она к хозяйке Асти, – собирайся, пойдем.

– Наташа, Римма, спасибо, что пришли, – откликнулась Елизарьева.

– Лина, еще раз наши соболезнования, держись, дорогая, – сказала Римма.

Женщины ушли. Я сделала глоток кофе. На вкус он был просто отвратительный. То ли зерна пережарили, то ли просто переварили. Я решительно поставила чашку на стол.

– Элина, – в который раз я обратилась к Елизарьевой, намереваясь наконец-то приступить к основной цели своего визита, – поскольку я занимаюсь поисками убийцы Владислава Расстрельникова, то…

– Владислава Владимировича, – перебила меня Элина.

Мне стало смешно. Значит, ее, двадцатидевятилетнюю особу, назвать по имени-отчеству означало подчеркнуть ее возраст. А вот молодого мужчину, четырьмя годами старше нее, следует величать только полностью, непременно с отчеством. Ладно.

– Скажите, сколько времени вы были знакомы с Владиславом Владимировичем? И где вы познакомились? – спросила я.

Женщина передернула плечами.

– Как вы можете задавать такие личные вопросы?! – возмущенно спросила Елизарьева. – Это же бестактно! Какая разница, сколько мы знакомы и где познакомились? У нас должна была быть свадьба!

– Элина, – жестко осадила я, – я занимаюсь расследованием убийства вашего жениха. Насколько я понимаю, вы хотели выяснить, кто совершил это преступление. В таком случае будьте любезны, отвечайте на мои вопросы. Я не склонна к проявлению праздного любопытства.

– И все же я считаю, что тема нашего знакомства не имеет отношения к делу! – процедила Елизарьева.

Интересно! И где следы слез? Где страдания по потерянному жениху, практически мужу? Пожалуй, единственной эмоцией этой женщины сейчас была злость. Правда, на винтажном столике у двери стоял портрет светловолосого улыбающегося и симпатичного мужчины в траурной рамке. Я сразу узнала гимнаста Владислава Расстрельникова.

– Элина… – протянула я укоризненно. Она фыркнула и пояснила:

– Познакомились в цирке около года назад, я тогда журналистикой увлеклась, попала на пресс-конференцию. Влад там был, мы друг другу понравились, начали встречаться. Три месяца назад он сделал мне предложение, я согласилась, стала готовиться к свадьбе. А тут… такое!

– Спасибо. – Я понимала, что многое осталось за кадром. Вполне возможно, что дамочка буквально завоевала циркача. Или он был в курсе, чья она дочь? Что-то слабо верится в большую и светлую взаимную любовь. Но расспрашивать дальше не стала. Понадобится – выясню по своим каналам. – Тогда скажите, не было ли в поведении Владислава Владимировича чего-то необычного? Я имею в виду, в последнее время. Ну, возможно, он был чем-то встревожен? Или чем-то озабочен? Может быть, вы заметили в нем какую-то подавленность? – спросила я.

– Не было ничего необычного. – Елизарьева посмотрела на меня тяжелым взглядом. – Все было, как всегда, то есть нормально.

– Ему никто не угрожал? Не было ли каких-либо звонков или посланий с угрозами? Вы в курсе? – Я продолжала задавать вопросы.

– Да господи! – воскликнула женщина. – Ничего этого не было! Ну, что вы все об одном и том же?

– Я спрашиваю вас, Элина, не из праздного любопытства, поймите вы наконец. Я занимаюсь поисками преступника, – объяснила я свою настойчивость.

– Так я скажу вам, кто убил Влада! – вскричала Елизарьева.

– Вы знаете его убийцу? – удивилась я.

– Да, представьте себе! Это бывший папин партнер по бизнесу Натан Засорин! Я сразу сказала об этом в полиции. Но тупые менты, как всегда, пропустили мое заявление мимо ушей, вместо того чтобы сразу же схватить этого подонка!

– А на чем основывается ваше уверенность в том, что убийцей вашего жениха является бывший партнер вашего отца? – тут же спросила я. – У них что, были трения? У Расстрельникова и Засорина, я имею в виду.

– Да никаких трений у них не было! Они даже не были знакомы! – выкрикнула Элина.

– Тогда зачем Засорину надо было его убивать? – недоуменно спросила я.

– Ну как вы не понимаете? Для того, чтобы отомстить папе! Ведь это Натан решил разделить их бизнес, а папа поначалу не хотел…

– Послушайте, Элина. Но ведь раздел бизнеса произошел не вчера, а довольно давно. Георгий Борисович рассказал мне об этом.

– А месть – это блюдо, которое подается холодным! – торжественно заявила Элина Елизарьева.

В коридоре я подловила Анну Николаевну, домработницу, и попросила ответить на несколько вопросов. Женщина, смущенно пожав плечами, согласилась. Но ничего особенно полезного мне рассказать не могла. Да, Элина встречалась с Владом, он несколько раз бывал в доме. Но чаще она оставалась у него в квартире, насколько знает Анна Николаевна. Владислав Владимирович производил впечатление очень приятного молодого человека, всегда вежливый, спокойный, улыбчивый. Вот и все!

Я вышла из квартиры Елизарьевых и решила, что, пожалуй, я не поеду сейчас к Кирьянову, как планировала раньше, а наведаюсь к этому самому Засорину. Что же такого произошло между Елизарьевыми и Засориным, что Элина жаждет повесить убийство на бывшего партнера отца? Да и сам Елизарьев как-то с заминочкой рассказывал о дележе бизнеса. Что-то там нечисто.

Я, конечно, допускаю, что это и впрямь неумная месть Засорина. Чем черт не шутит? Вдруг это действительно тот самый случай, когда разгадка убийства лежит на поверхности? Но такой вариант все-таки сомнителен.

Я снова вынула листок, который дал мне Георгий Елизарьев и в котором были обозначены координаты Натана Засорина. Так, Натан Евгеньевич Засорин, владелец сети закусочных «Супервкус». Его офис находился в коммерческом центре за железнодорожным вокзалом. Доехала я туда сравнительно быстро.

Я вошла в вестибюль и узнала у вахтера, где находится офис владельца закусочных заведений. Поднявшись на лифте на последний, шестой, этаж, я прошла по коридору и отыскала дверь с табличкой «Супервкус». Засорин Н.Е».

Я постучала в дверь, но ответа не последовало. Подождав минуту, я повторила попытку. И снова тишина. Тогда я толкнула дверь и вошла в приемную. Она была пустая. Секретарши за компьютерным столом не было. Тогда я постучала в дверь, ведущую, как предположила, в кабинет Засорина.

– Войдите, – услышала я мужской голос, судя по интонациям, принадлежавший молодому человеку.